И вновь прошедшая «Золотая маска», разросшаяся до мегаразмеров, ставит серьезные вопросы о путях развития национального театра. Точнее, о проблемах его восприятия. Как же, ну как можно достойно представить в Москве провинциальные труппы?
Хотя именно «Маска» 2009 года удалась как никогда. Хорошо, грамотно распределились премии, и ярко, насыщенно, событийно прошел фестиваль, который на 15-м году своей жизни стал наконец осмыслять себя и исправляться.
«Маска» никогда не стояла на месте, это фестиваль неутомимый. Многие видят в консерватизме и устойчивости формы особую прелесть, а «Маска» — нет.
Фестиваль всегда реагировал на состояние театрального рынка. Появилась в России мода на мюзикл и заговорили о необходимости возрождать традиции советской оперетты — номинация «Музыкальный театр» отделилась от серьезной оперы.
Стали в России появляться начатки национального модерн-танца — современную хореографию тут же выделили в отдельный раздел. Есть проблема консервации оперного жанра, недостаток современных опер — «Маска» вводит номинацию оперного композитора для живых авторов как поддержку не слишком востребуемого косными театрами таланта.
Возникает ощущение того, что современный русский театр не слишком известен за рубежом, — появляется совершенно чудесный проект Russian Case, куда съезжается сотня театральных продюсеров с крупнейших фестивалей мира и смотрит по пять российских спектаклей в день, отбирая самое интересное для своих театральных форумов.
Исправление и повторение
В этом году «Золотая маска» победила свой главный недостаток — избавилась от строгих, почти иезуитских критериев отбора; она стала шире смотреть на вещи.
Появление дополнительной программы «Маска Плюс» раскрепостило и укрепило фестиваль, увеличив бюджет, но и сделав «Маску» фестивалем-праздником, а не фестивалем-соревнованием.
В программе «Маска Плюс» фестиваль преодолел границы России. Программа театров СНГ и Балтии — это весомый вклад в утверждение России как столицы мирового театра.
Мы снова чувствуем себя культурной империей, на поле которой созревают и крепнут театральные плоды близлежащих земель. В Москве укрепляется их слава.
Программа фестиваля театров СНГ отбиралась московскими экспертами и выявила любопытную и неочевидную для нетеатрального человека тенденцию: при почти нулевом участии Украины и Беларуси программу лучших спектаклей из экс-советских республик составили прибалты (что очевидно) и театры Средней Азии (что почти что сенсационно).
Азиатские театры, которые сегодня пребывают в колоссальной культурной изоляции, существующие, как правило, не на государственные деньги и в оппозиции к традиционному обществу, составили весомую часть столичного фестиваля и укрепились, приободрились за счет московской славы.
Вирус сценического искусства в Среднюю Азию, как правило, заносили только благодаря экспансии советской культуры, и, по сути, он оказался почти что невостребованным традиционной культурой, к которой республики пытаются сегодня вернуться.
Именно в Средней Азии сегодня многие задают смертоубийственный вопрос: «А нужен ли моей стране театр?» Театры в Средней Азии остались островками европейской культуры, возникшими с приходом русских, и, как оказывается, не могут сегодня существовать без поддержки культурной метрополии.
Сообщающиеся сосуды
Второй важный итог «Золотой маски» и один из важнейших факторов раскрепощения фестиваля — это программа off. Спектакли, которые эксперты назвали претендентами на звание лучших, но оставшиеся за пределами списка, но близкими к нему.
Теперь конкурсная программа и off-программа — как сообщающиеся сосуды. Можно сравнивать, можно рассуждать о нормативах.
Слишком привычным и навязчивым стало обвинение экспертов «Золотой маски» в предвзятости и однообразии выбора, в узости охвата и двойных стандартах.
Теперь картина стабилизировалась: вот вам, пожалуйста, лучшее и вот — хорошее. Кто-то скажет: «Размылись критерии». Но дело в том, что строгость критериев и вечная гонка «Маски» за хитами приносили довольно странные плоды.
Критерии истончились, соревновательный раж сформировал формат «Москва примет этот спектакль или нет», страх провалиться парализовал волю и экспертов, и театров.
Спортивный интерес заменил эстетическую целесообразность. Давайте все-таки определимся, что важнее: лучшее или новое, своеобразное, характерное, определяющее, экспериментальное.
В принципах отбора спектаклей для фестиваля стали преобладать такие «неправильные» аргументы, как товарный вид продукта, наличие бренда. Появилось разделение на спектакли «удобные для Москвы» и «неудобные». Качество спектакля затирается, возникает мотив «продаваемости».
Вот и эстетического риска стали бояться в «Золотой маске» как экономического, не желая идти напролом, на взрыв театрального мышления. «Золотая маска» страдала от критериев престижа, заранее установленных и якобы проверенных, а философия выставки стала преобладать над философией театрального дела, театрального процесса, работы.
Существование off-программы подействовала точно так же, как свободная конкуренция уничтожает недостатки и коррупцию монополизма. Основный конфликт сместился в сторону обсуждения грани между off-программой и конкурсом.
Скажем, спектакли off-программы «Черный тополь» Алексея Песегова (Минусинский театр драмы) и «Король Лир» Николая Коляды («Коляда-театр», Екатеринбург) могли бы смело поменяться местами с совершенно лишними, на общий взгляд, спектаклями конкурса — «Полковником-птицей» Вячеслава Гвоздкова (Самарский театр драмы) или «Русским вареньем» Анджея Бубеня (Театр сатиры на Васильевском, Санкт-Петербург).
С off-программой премия становится более прозрачной, явственной — теперь ясно, из чего выбирали. Есть пространство для спора, детальных аргументов и наглядных апелляций.
Но вот еще есть серьезная проблема, которая не разрешена до сих пор и остается слишком болезненной всякий раз, когда ее касаются.
Дело в том, что «Золотая маска» всё равно так или иначе делится на московскую афишу и привозную.
Московской афишей в моменты фестиваля особо не занимаются, так как и пресса, и жюри отсмотрели и отработали эти спектакли в течение сезона, а принцип раздачи премий все-таки не так принципиален, когда понимаешь, что надо выбирать между Фоменко и Гинкасом, Фокиным и Додиным, между теми, у кого уже есть восемь «Масок», и теми, у кого их пять. Не суть дела.
Москва и немосквичи
Другое дело, привозная афиша — это вечный цейтнот, проблема, напряжение. Театры, вступающие на территорию равного соревнования, оказываются в заранее неравных позициях.
Как есть в футболе проблема «команда играет не на своем поле», так есть в театре и проблема гастролей.
«Золотая маска» сегодня проводится по принципу, как если бы в первенстве по российскому футболу все команды страны играли на площадке «Спартака», а «Спартак» играл бы только на своем поле, где футболистам известна каждая травинка, каждый бугорок, а стадион ревет от фанатов, готовых любому перегрызть горло.
Кто бы выиграл в таком первенстве?
В фестивале 2009 года с привозной афишей сложилось всё более-менее адекватно: премии распределились довольно точно и справедливо, хотя справедливость — термин субъективный.
Но так или иначе, три действительно выдающихся события привозной афиши были вознаграждены.
«Маску» получила «Ленинградка» — проект молодых питерских кукольников, которые сближают видеоарт, суровую кинодокументалистику о ленинградской блокаде и марионетки доморощенной народной мифологии, жителей междуквартирных перекрытий и теплых кладовок, вступающих в свои особые отношения с гуманитарной катастрофой Второй мировой войны.
Не без премии уехал в Красноярский театр кукол новая звезда российской театральной анимации художник и режиссер Сергей Иванников, поставивший в Абакане чудных «Соседей» — кукольный триллер, боевик про то, как добрый Медвежонок с подлой воровкой Лисой не могут ужиться.
И про то, что жизнь — борьба, а если не борьба, то любовь, скрывающая в борьбе острое желание сблизиться.
Наконец, «Войцек» Владимира Золотаря — спектакль Барнаульского театра драмы, приехавший на «Маску» в тот момент, когда режиссера из театра уже выжили, а его эксперимент, который теперь так удачно оценивают в Москве, ни город, ни администрация не сумели принять по достоинству.
Барнаульская драма показала спектакль с энергетикой, невиданной в провинциальном театре, со смелостью и радикализмом художественных решений.
Золотарь показывал нам мир страшный, некомфортный, отвратительный, мир на военном положении, мир, где земля покрыта останками тлеющих шинелей погибших солдат, ставших удобрением для роста новых жертв.
Здесь роли сделаны как трагический танец, а массовые сцены вкупе с монументальной эпической сценографией впечатляют и трогают своей наглядной и бесцельной агрессией.
И всё равно именно на барнаульском спектакле было видно — у артистов глаза навыкате, играют и боятся Москвы, испытывая тяжелейший стресс и дискомфорт, лицедействуя в непривычных условиях, с пылу с жару обязанные во что бы то ни стало «покорить, взять Москву».
Городок «Россия»
Возвращаясь к теме недостатков привозной афиши, надо сказать, что дело совсем не в том, что нужно всем играть в одинаковых условиях: и москвичам, и приезжим.
Для этого надо, очевидно, перевозить фестиваль в какой-то отдельно стоящий фестивальный городок, равноудаленный от всех театров России. Это проект неосуществим, как коммунизм для всей Вселенной.
Дело тут в восприятии, точнее, в смещении восприятия. После «Маски» и в этом году, и в предыдущих пресса пестрит сетованиями: «Маски розданы, а результаты слабы», «Провинциальному театру нечего предложить столице» или «Навезли нам любительского театра».
После прочтения итоговых статей по результатам «Золотой маски» обычно складывается ложное ощущение: фестиваль и его эксперты работают только на то, чтобы доказать тем, кто из Москвы на восток выезжает редко, что хороший театр есть только на запад от столицы.
Парадоксальным образом «Маска» только усугубляет это преступное предубеждение, хотя, казалось бы, создана, чтобы его разрушить.
Кому-то очень выгодно считать, что российский провинциальный театр не воспроизводит события. Другие крупные столичные фестивали, Чеховский или NET, совсем сократили, сжали до невозможности провинциальный сегмент своей афиши.
Но для того чтобы разрушить это ложное мнение, достаточно поездить по Уралу и Сибири, Поволжью или, к примеру, Якутии, чтобы увидеть театры на своей территории, играющие на своем поле.
Пресловутый соревновательный раж, установленный «Золотой маской», равняет между собой провинцию и столицу, заставляет последнюю гордиться за себя, а первую гордиться за последнюю.
«Золотая маска» пытается восстановить баланс между провинциальной культурой и столичным истеблишментом, предлагая возможность (или хотя бы мечту) пешке выйти в королевы.
Структурируя театральное пространство, «Золотая маска» принуждает поверить в то, что провинциальность — не географическое понятие, а мозговое, сугубо эстетическое.
Но это в идеале.
А реальность более сурова, и та ситуация, в которой провинциальные театры с их муниципальными, областными бюджетами и гораздо меньшими возможностями, в условиях культурной изоляции вынуждены соревноваться со столичными мэтрами, которые к тому же выступают на своей собственной территории со своей столичной клакой.
Что такое гастроли в Москве для провинциального театра? Редкость, выпадающая раз в десятилетие, скорее всего. Тот же барнаульский театр не выезжал длительное время даже за пределы своей области.
Гастроли в Москве — стресс, связанный с разницей часовых поясов, экстренностью выезда (прилетел, в тот же день сыграл, назавтра улетел, или как театр Николая Коляды, едущий в Москву за свои деньги в плацкартном вагоне проходящего поезда) или присутствием в зале VIP-публики.
Это высокая ответственность даже не столько перед столичной публикой, сколько перед городом — как известно, местная власть неудач в Москве не прощает, а при случае пеняет и злорадствует.
И так далее и тому подобное.
Речь не о том, что надо что-то менять в структуре фестиваля, в процедуре и переменять место действия, город или страну. Вопрос — как изменить восприятие, как изменить интонацию, как настроить публику и прессу, как сменить пренебрежение на милость, как разбить предубеждение, как выстроить баланс между завышенными требованиями и пониманием процесса, как духовно поддержать эту привозную афишу?
Соревновательные принципы и дух звездности, гламура, светскости, сияние вершин театрального истеблишмента, безусловно, нужны, так как в конечном итоге это повышает престиж профессии и театра как института в глазах общественности.
Но вместе с тем именно эти факторы и мешают состояться. Театр для самих работников театра — не праздник и не соревнование, а труд, пот и кровь.
Делать театр в России крайне трудно.
В провинции — почти что невыносимо.
Читать @chaskor |