Денис Драгунский. Плохой мальчик. М.: РИПОЛ классик, 2010.
Мини-истории, которые рассказывает Драгунский, все очень разные: есть смешные, есть забавные, есть страшные и мрачные. К середине книжки даже кажется, что это хор античной трагедии комментирует жизненные коллизии, предупреждает героев об опасности и смутно о чём-то сожалеет. Впечатление многоголосия усиливается и от нестандартного решения структуры книги: кроме обычных (в данном случае весьма изобретательных) заголовков каждому рассказу придана как бы рубрика, призванная этот частный случай возвысить до обобщения («там, за облаками», «красивое имя, высокая честь», «этнография и антропология»…).
Вообще-то обычно жанр устного рассказа, байки (а рассказы, вошедшие в нынешний сборник, — это именно что байки) не предполагает никакого морального императива. И тем не менее для Драгунского, похоже, очень важно всё-таки определить границы, в том числе границы добра и зла. Ну и заодно — смешного и страшного, сна и реальности, выносимого и невыносимого.
Внутри сборника есть как бы мини-сериал — рассказы про плохого мальчика: этот персонаж очень важен автору, недаром это ещё и название всей книжки. Плохой мальчик на самом деле не плох и не хорош — он тоже исследует границы, он ещё ничего про жизнь не знает, он просто ещё мал и глуп. А вот когда подрастёт, накопит житейской мудрости, то станет участником другой истории под обложкой этой же книги, к нему потянутся разные «другие девочки», и будут они жить долго и счастливо, или долго и коряво, или уж как получится. И сказать, что этот плохой мальчик собой представляет, так ли он уж плох, будет затруднительно, да и не судья автор брату своему, автор просто умеет хорошо рассказывать истории и декларативно не собирается глубоко копать.
Эти короткие рассказы про разные жизненные обстоятельства и отношения между персонажами, никак между собой не связанные, мелькают, как кадры фильма, снятого без жёсткой сюжетной основы, и только умелый и точный монтаж даёт и необходимую глубину, и цельность. И к концу книги к греческому хору присоединяется ещё один голос, отчётливо звучащий на финальных титрах: голос демиурга, разъясняющий, что ваша, читатель, жизнь точно удалась.
Критика:
НГ-Ex Libris:
Денис Драгунский выпустил сборник то ли рассказов, то ли притч, то ли микророманов: одна-две страницы могут вместить целую жизнь. В отличие от «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского (Денис Викторович — его сын), эти истории не для детей: например, плохой мальчик, давший заглавие всей книге (хотя есть в ней и плохой мальчик — 2, и плохой мальчик — 3, и четвёртый, и даже пятый, и многое другое): «Жил-был мальчик. Он был плохой. Он любил немного выпить, плотно закусить, чиркнуть спичкой, выпустить облачко душистого трубочного дыма и лениво оглядеться, мурлыча циничный немецкий стишок... Уже противно, правда?.. Большинство знакомых плохого мальчика составляли девочки. И большинство девочек составляли бедные девочки. Плохой мальчик помнил про папашу Карамазова и его завет насчёт мовешек. Мовешку прежде всего надобно удивить!..»
Наталья Кочеткова, «Известия»:
Новеллы могут быть о чем угодно: о плохом богатом мальчике — любителе бедных девочек-мовешек, о школе, об эмигрантах, о дошедших до наших дней письмах, хранящих тайны, которые сейчас уже некому раскрыть... Эту прозу действительно следовало бы назвать филологической — в том смысле, что она стилистически безупречна и демонстрирует отменный авторский вкус. А ещё она очень взрослая и по-человечески мудрая. И даже если поначалу кого-то раздражает, что автор позволяет себе делать обобщения, оперировать штампами и навешивать ярлыки, то довольно скоро становится ясно: он может себе это позволить. Потому что его штамп выверен, и ярлык не врёт.
Блогеры:
Ольга Лукас:
Читаю книгу Дениса Драгунского «Плохой мальчик» (да! это реклама! а ещё у меня вырабатывается зависимость, так что я сейчас пойду искать и френдить его ЖЖ, а у меня, как назло, интернет сегодня то потухнет, то погаснет). Так вот. Читаю книгу, ну, прочитала уже почти.
Утром ходила на ковёр к начальству, докладывала о подвигах, ну и как-то к слову пришлось.
Говорю: «Вообще Драгунский — сотона!» Начальница так на меня смотрит испуганно и к телефону тянется.
— Кто-кто, — говорит, — сатана?
— Драгунский. Ну, в смысле хорошо очень пишет.
— А, в этом смысле.
Начальница успокоилась, к телефону тянуться перестала, но обсудить художественные достоинства книги нам не удалось.
А прикиньте так, приходит к вам человек и с восторгом сообщает, что кто-то там — сатана. Можно же и под стол вообще свалиться.
Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Смертельная жажда жизни.
«Нежность к мертвым», дебютный роман Ильи Данишевского, изданный «Опустошителем», предъявляет едва ли не самого странного автора, пишущего сегодня по-русски. - Разомкнуть характеристики человека.
- Эраст Фандорин русской критики.
Александр Чанцев: когда рыбы встречают птиц. - Впереди вечность.
В воскресенье, 25 октября в возрасте 83-х лет после продолжительной болезни скончался в больнице писатель Юрий Витальевич Мамлеев. - Нина Садур: нервная система бравых пьес.
- Алексей А. Шепелёв: О новом романе "Москва-bad" и будущем литературы.
- «Наше вам с кисточкой».
- Как найти и не потерять своё счастье.
Рецепты от Светланы Храмовой. - Мой неправильный ты.
Фрагмент из романа. - На золотых дождях.
Отрывок из новой книги.