«Археология знания» - единственная работа Фуко, появившаяся на русском языке в третьем издании. Пожалуй, ее стоит назвать одной из тех знаковых книг, многократно пересказанные фрагменты которых в дальнейшем сформировались в современное представление о философии постмодернизма как о торжестве семиотических перекличек.
Несомненно, Фуко здесь борется за первое место со многими соотечественниками, но, кажется, именно «Археология знания» способна претендовать на роль символа взаимопереплетенности и рассеяния явлений. Ведь эта книга является примером строгой концентрации на темах дискурсивных пересечений, впоследствии сложившихся в «коллективном бессознательном» в ключевой образ постмодернизма. Это усредненное представление, описание которого в двух словах, кстати, абсолютно невозможно, потому что оно в свою очередь стало бы мифом о мифе, тем не менее продолжает оказывать весьма ощутимое воздействие на все социальные сферы и, несомненно, нуждается в демифологизации. Однако ответить на вопрос, способствует ли третье русскоязычное издание «Археологии знания» этой демифилогизации или наоборот – препятствует ей, оказывается непросто.
Точкой отсчета для концепции Фуко является пересмотр идущего от Гегеля линейно-поступательного взгляда на исторический процесс как на царство закономерности и целесообразности. Этой схеме противопоставляется представление об истории как о перекрестке развилок, непрогнозируемых изменений, весьма часто обусловленных дискретностью, а не линейностью, мутацией, а не эволюцией. Этот взгляд на историю Фуко именует археологией знания: «Археология не стремится рассматривать как одновременное то, что представляется как последовательное; она не пытается остановить время и заменить событийный поток корреляциями, очерчивающими неподвижную фигуру. Она отказывается от той идеи, что последовательность является абсолютом – первым и неразрывным сцеплением, которому дискурс, вероятно, подчинен в силу закона своей конечности. Она также отказывается и от той идеи, что в дискурсе имеют место только одна форма и только один уровень последовательности. Она заменяет эти идеи анализами, которые одновременно выявляют разнообразные формы последовательности, накладывающиеся друг на друга…». Индивидуальное высказывание, выбор, личность рассматриваются здесь исключительно как точка пересечения множества социокультурных контекстов, которые Фуко именует дискурсами. Дискурс – это «совокупность высказываний, подчиняющихся одной и той же системе формирования». По существу, сюжет этой книги вновь, как и в предыдущей работе Фуко «Слова и вещи», вращается вокруг темы языка. Только главным героем этого тома является само высказывание на перекрестке сталкивающихся и часто взаимопротиворечащих дискурсов. К середине ХХ века необходимость анализа перетекающих друг в друга знаков достигла своего апогея, и издание книги Фуко было не просто актуальным, но можно сказать без боязни излишней патетики – жизненно важным. Едва ли проблема утратила злободневность и сегодня, но, конечно же, проблематика постструктурализма ни в коей мере к ней не сводится.
Концентрация на теме дискурсивных практик закономерно оставила за пределами книги ряд сюжетов, интересовавших Фуко в предшествующих его исследованиях, что заставляет взглянуть на «Археологию знания» отнюдь не как на главную книгу постмодернизма, но лишь как на важный эпизод французской философии второй половины ХХ века. Среди множества смежных вопросов, оставшихся за пределами этой работы, нужно обратить внимание на проблему утраты знаком своего значения: не смены одного значения другим, не стирания привычного значения, а именно потери всякого значения. Этот ключевой для постструктурализма сюжет (увлекавший Бланшо, Барта и Деррида), не занимает в «Археологии знания» существенного пространства, потому что Фуко здесь в большей степени занят не проблемой выпадения знака из дискурсивных практик, а поиском механизмов, обуславливающих группировку высказываний.
_GoBack Проблема зависимости любого высказывания от породившего его дискурса вытесняет здесь вопрос, почему языковая система допускает возможность появления внутри себя пустых знаков, не просто способных означать что угодно, но способных не означать ничего и даже противостоять означиванию (языковой потенциал, проиллюстрированный в частности текстами Арто, Беккета, Гийота, ориентированными на убийство смысла). Однако именно «финальная стадия» слова одновременно возвращает к вопросу о языке до структуры, до знака, до коммуникации и, следовательно, до дискурса. «Пустой знак» реактуализирует проблемы, на протяжении всей жизни занимавшие Витгенштейна и Хайдеггера: язык внезапно оказывается чем-то предшествующим коммуникации и конвенции, чем-то предрешающим саму их возможность. Чтобы все это имело место язык уже должен существовать. Но если в «Истории безумия» и «Словах и вещах» нередко проявлялись обертоны подобного отношения к языку, то «Археология знания» сосредотачивается, прежде всего, на исследовании социокультурных сетей и семиотической поверхности.
Вряд ли сам Фуко мог подозревать, что «Археология знания» станет не только одной из наиболее цитируемых его книг, но и одной из причин ретуширования важнейших (в том числе и для него самого) проблем постструктурализма, однако символично, что именно эта работа в значительной степени обусловила поворот Фуко от психоанализа и философии к политологии и социологии. Нужно заметить, что в русском издании проблематичность понимания «Археологии знания» в отрыве от других работ французского философа весьма точно заявлена в предисловии А. Колесникова, и все же потенциал этой книги в сужении проблем постструктурализма кажется еще не до конца осознанным.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Побочный продукт мозга.
Как философия отменила свободную волю и величие человека. - Смерть, коровы и инцест.
Откуда взялось понятие табу и почему оно оказалось таким живучим. - Что такое Просвещение?
Если задать вопрос, живем ли мы теперь в просвещенный век, то ответ будет: нет, но мы живем в век просвещения. - Огонь языка.
Встреча с Ричардом Рорти и его последнее эссе о философии и поэзии. - От Достоевского до Софрона и обратно.
Как мыслители писали романы, а литераторы создавали философские концепции. - Что низких истин нам дороже?
Беседа писателя с философом. - «Я не считаю себя интеллектуалом. В конце концов, я — это просто я».
К.Г. Юнг — интервью Гордону Янгу «Искусство жить» (1960). - Amor fati.
Философский рецепт Фридриха Ницше, как справляться с сожалениями и страданиями. - Записки вятского лоха. Июнь, 2017.
«В бесовском смраде ницшеанства…». - Общество, которое потеряло способность слушать.
