И ничего себе интервью! – подумала я в какой-то момент, разглядывая идиллические пейзажи в окне, превосходные виды из ее мастерской – добротные, будто рассыпанные по склону холма домики немецкой деревушки, где живет прекрасная художница, утверждающая, что готова спрятаться от мира для того, чтобы ничто не отвлекало ее от работы, в которой она только тем и занимается, что отражает этот самый так раздражающий ее мир с большой любовью и симпатией.

Мир, распадающийся на части – время от времени вполне осязаемо. Юдит будто собирает его заново. И цитата из Генриха Гейне вспомнилась – «Мир раскололся надвое, и трещина прошла по сердцу поэта». И знаменитое гейневское: “Зубная боль сердца”. Ну да. Мне показалось, что эти слова имеют к Юдит самое прямое отношение.

Несовершенство этого мира мучительно, боль свою и страдание она изливает в картинах. Как Юдит говорит – картины целебны.

Страдание мучительно, но это как мертвая вода, на смену ему придёт вода живая – и вкус жизни заново ощущается, и появляется желание жить.

Я безуспешно просила Юдит рассказать мне хоть одну историю, связанную с возникновением картины. Что-почему-как? Она настаивала на точке зрения, что это не нужно. Она не хочет ограничивать чью-то фантазию.

Ю.Т.: Меня посещает некое неясное видение, образ будущей работы – и я пишу картину. У меня нет циклов и серий картин, нет запланированных заранее выставок, я ничего не делаю “по необходимости”.

В один день это может быть акварель, в другой – написанная в смешанной технике большая работа на холсте. Я использую масляные краски, гуашь, акрил, мел – все средства, что кажутся мне подходящими для конкретной работы.

Предмет моего интереса – человек. И все мои картины – портреты, жанровые работы, опосредованные обращения к библейским сюжетам, философским темам – вынуждают зрителей задуматься, сообщают чувствам глубину. Зрение делается острей. Пусть на короткое время, я отдаю себе в этом отчет. Но все-таки.

Картина – это зеркало. Кто-то думает, что слишком много элементов. Все перемешано. Но я соблюдаю здоровый баланс, и если вы вглядитесь – то увидите, что картины гармоничны. И абсолютно логичны. Если в окружающей нас жизни была бы такая гармония и композиционная четкость – мы жили бы в счастливом мире.

Картины, восстанавливающие дыхание

Ю.Т.: Люди приходят ко мне и рассказывают истории, возможно, они считают что я психотерапевт. Но это нормально, они всегда поступают так, я это запомнила с юношеских лет. Картины пробуждают чувства. Возможно, мои работы немного ироничны, я слышу столько разных интерпретаций! У соприкоснувшихся с ними возникают истории в ответ, и они не пытаются найти ответа на вопрос – почему это так? Так происходит. Само.

Как и со мной. Я не знаю, какую историю выберу через неделю. Что я буду делать, над какой картиной работать. Все непредсказуемо. Одно постоянно: в центре моего внимания обычные, ничем, на первый взгляд, не примечательные люди. Простые человеческие чувства и переживания – главная тема всех моих работ.

Свобода воспринимать, свобода интерпретировать

Ее картины не имеют названий. Все, что как-то ограничивает свободу восприятия или направляет зрительское переживание, Юдит решительно отметает.

У нее сильный характер, она не поддается на уговоры. Уж как только я ни пыталась направить наш разговор в тихое спокойное русло отвлеченных рассуждений об искусстве! Беседа получилась бурной и драматической, несмотря на симпатию, показавшуюся мне взаимной. Юдит Турба – воплощенное переживание.

Ю.Т.: – От невозможности высказаться, выразить себя, уже не надеясь найти понимание – люди страдают, я вижу так много душевной боли вокруг! Очень многие не выдерживают современных психологических нагрузок – но терпят безмолвно. В большинстве своем люди не видят никакой возможности от этих внутренних страданий освободиться.

Но страдание необходимо. Как и любовь, где блаженство так неотделимо от мýки душевной. Я выслушиваю каждого, кто приходит ко мне, и каждый почему-то рассказывает мне всю свою жизнь. Да, повторюсь – к этому я привыкла. Картины которые я пишу – это моя попытка облегчать страдания, они помогают людям осознавать происходящее.

С.Х.: Но что дает вам повод так думать?

Ю.Т.: Мои покупатели и поклонники, и просто друзья говорят мне о том, что они часами вглядываются в полотно, и поневоле вступают во взаимодействие с картиной. Начинается диалог, интерактивное общение. Потом мне рассказывают в подробностях, что и как они видят. Как воспринимают сюжет, как прочитывают смыслы.

Потому и выработался у меня принцип – только имя автора на работах, я не ставлю названия, повторюсь – чтобы ничем не сковывать фантазию смотрящего.

Вернисажи для кофеманов

Мое знакомство с творчеством Юдит Турба началось в кафе “Карин”, что в самом центре Франкфурта, там стены увешаны ее картинами. Я впервые увидела и веселую пчелку с золотыми крылышками, и девочку с котенком, окруженную диковинными цветами с простыми названиями. Огромные цветы, каких не бывает. Роза. Подсолнух. И броские, нарочито умилительные тона. Райский сад. И в том саду, спиной к зрителю, стоит девочка, которая котенка к себе прижимает – как ребенка и вместо ребенка.

Ю.Т.: Вы первая так интерпретируете. Другие находят полотно бесконечно прекрасным, забавным и радостным, не более того. Хотя признаюсь – историй о том “чтó на этой картине и о чем она” я наслушалась в таком количестве, что всех не упомню.

В том кафе Karin я сидела и – верно! – там начался диалог с ее картиной. Тем более, картина висела прямо передо мной, заключенная в тяжелую раму. Смелые цветовые сочетания, изображение каким-то чудесным способом совпало с сюжетом романа, над которым я в тот момент работала. Мне даже показалось, что Юдит откуда-то знает, что я именно сейчас пишу о такой вот пчелке-фантасмагории, занятой спасением человечества. Мне показалось, что с художницей мы знаем друг друга давно.

А потом… я стала завсегдатаем кафе – именно из-за картин Юдит Турба! – и появилось новое полотно, на нем девочка в платье моего детства, спиной к зрителю, и котенок вместо ребенка… Это ирония, скепсис – или автор серьезен?..

Так продолжалось несколько месяцев. В какой-то момент я решилась, и набрала цифры, указанные на карточке, данной мне в кафе.

Юдит откликнулась удивительно быстро, доброжелательно, и с готовностью. Она не возражает против интервью, ни в коем случае! Художница обожает Россию, и считает, что русские – это совершенно особые люди, наделенные умением чувствовать и сопереживать. Юдит мечтает поехать в Россию, хотела бы там жить и работать. Ведь она так много путешествовала с родителями по всему миру, а в России ни разу не была! Все, что известно об этой стране, вызывает у нее симпатию.

Ю.Т.: А от Америки исходит зло, я так чувствую. Это страна, что пытается подчинить весь мир, поставить его на колени. Американцы в какой-то момент принимаются за очередную страну, там появляются плакаты с лживыми лозунгами, там в результате льется кровь. И такое агрессивное высокомерие по отношению к коренному населению! Америка вызывает у меня резкое неприятие. Не хочу туда ехать, и не поеду никогда.

Мы уже дома у Юдит, как вы поняли. На машине я добиралась минут сорок, деревушка Лоллар неподалеку от Франкфурта, но не в пределах досягаемости за пять минут. Все это время, пока она по телефону направляла меня – где лучше повернуть, как вырулить к ее жилищу – Юдит, видимо, обдумывала свою речь. И сейчас я пью зеленый чай, заботливо мне предложенный, а хозяйка дома вводит меня в курс своего мироощущения. Я гость ее универсума.

В просторном доме крепкие деревянные полы, светлые стены, добротные диваны, обтянутые тканью, и ничего более. Два балкона с видом на горы, что вдалеке. В доме пустота, только самое необходимое. Юдит не любит лишних вещей.

С.Х.: Скажите, а покупают ваши картины часто?

Ю.Т.: Вы знаете, как происходит процесс покупки? Человек попадает в мою мастерскую, или в веган-магазин Okoelvis, что в Марбурге, это здесь рядом, где мои работы выставлены, там уже сообщество образовалось, клуб единомышленников – тех, кто исповедует философию веганства, или хотел бы приобщиться к ней. Да, мы пропагандируем такой стиль жизни. Назад, к чистой природе.

Не надо быть ученым, чтобы понять: веганство – одна из реакций общества на саморазрушительные тенденции нового времени. Я считаю верной такую позицию: "измени мир – начни с себя”.

У меня огромный и неухоженный сад под окном, но в нем не растут сорняки, кстати. Я не развожу там ничего, не высаживаю цветы или овощи, у меня нет времени, о чем постоянно сожалею. Но сорняков нет!

В изобилии – чистая и нежная трава. И каждое утро я и моя семья любуемся ею, наш дикий сад придает нам сил. Каждое утро. Ведь мы не просто отказались от еды, имеющей животное происхождение (и я сама и мои две дочки, им семь и двенадцать лет, питаемся только продуктами, приготовленными из растений), мы пытаемся избавить тело и душу от загрязнения. Очищение сознания в конечном итоге. Мне не нужно никаких специальных препаратов или наркотических средств, чтобы ощутить вдохновение. Утром я просыпаюсь – и новая идея будто сама направляет мою руку, ведет мою кисть. Я только композиционно и колористически упорядочиваю, правильно компоную детали… ведь я училась изобразительному искусству у замечательных учителей, училась усердно, меня даже наградили специальной премией “За особые достижения в живописи”. Я всегда была на особом положении, в академии меня считали очень одаренной, чем-то вроде вундеркинда, я всегда смеялась – “я вундеркинд-переросток”, ведь мои две дочки появились достаточно рано, и я совмещала материнские заботы с серьезным художественным образованием, творческий процесс не прерывался.

Я уверена, что живописи нужно учиться всю жизнь. Мое обучение не затянулось, я сама сознательно его растягивала, длила. Художнику необходим наставник, которому веришь беспрекословно. Когда я ощущала, что крепко усвоила все, что мог мне дать мой профессор – переходила к другому учителю. Да, добавлю… только профессора –“звезды” занимались со мной. Это важно.

С.Х.: А когда вы поняли, что ваше предназначение – живопись?

Ю.Т.: С малолетства, это само собой разумелось. Я рисовала в школе, я рисовала дома, я росла с этим определением: “наша Юдит – художник”.

Мой отец мечтал писать картины, но в свое время его не приняли во франкфуртскую высшую художественную школу. В итоге он стал хорошим зубным врачом.

Мама изучала психологию, и вначале родители хотели объединить в моем обучении оба направления – живопись и психологию, это было возможно… но зачем?

Жизнь как период ученичества

Я родилась в Берлине, когда я решила учиться изобразительному искусству, а в 2006 году поняла, что пора, мне нужен учитель – приехала в Майнц. Но приехала в неурочное время, профессор Фридельман Хан, которого я сама выбрала в наставники, сказал: приезжайте в Открытую студию изобразительного искусства позже, когда мы объявим новый набор студентов!

Но уверена, что именно тогда был мой час. Я упрямая, да.

На автостоянке художественной студии я раскатала большую картину, и профессор мог видеть ее из окна.

Картина его так заинтересовала, что я была принята немедленно. Профессор оказался добрым и внимательным человеком, выдающимся мастером, я признательна ему до сих пор. Он терпеливо учил строптивую, молодую и самоуверенную, как я полагаю, особу. Мы очень подружились, но… Через два года мы с ним расстались – без обид и недомолвок, светло. Мудрый профессор Хан прекрасно меня понимал. И оберегал от ненужных потрясений, ведь часто профессора так строги в своих придирках, что студенты прекращают обучение навсегда.

В 2008 году я переехала в Kunsthochschule Kassel – к профессору Юргену Маейру, а через два года перешла в класс к профессору Йоханнесу Шперу, и заканчивала обучение с ним. В 2013 году получила диплом с отличием и некоторое материальное вознаграждение – как грант для начала работы.

– А почему такая частая я смена наставников? Studium der Freien Bildenden Kunst в Майнце не понравилась?

Ю.Т.: Причина в том, что я ощущала – этот человек научил меня всему, что он знает, как я уже говорила. Но есть и еще одно: я не хотела сильного влияния, избегала привычки к одному и тому же критическому взгляду. Фридельман Хан, мой первый учитель, повторял: помни, Юдит, в современном искусстве важнее всего уникальность и своеобразие артистического почерка. Главное – неповторимый стиль. Избегай копирования и повторов!

И был период, когда я предпочитала не появляться на выставках чужих картин из опасения потерять свою манеру письма. Возможно, это прегиб, и влияние знаменитых мастеров не так страшны, как мне казалось тогда… ведь историю искусства я изучала глубоко. Но я не принадлежу ни к какому современному течению в живописи, и не хочу принадлежать.

Верю, нашла свой собственный стиль. Мои наставники этому способствовали, за что я очень им благодарна.

С.Х.: Я бы сформулировала вашу манеру как “фантастический реализм”.

Ю.Т.: Возможно. Я не никак не именую свою манеру, точно так же, как и мои картины. Крайне редко… две работы, во всяком случае, имеют названия – “Великолепный закат” и “Игра закончена”. Нет правил без исключений, вы знаете.

Я привыкла к частым перездам, привыкла к смене мест, в которых я живу – и это, конечно, наследственное. Мои детские впечатления – это прежде всего путешествия. Благодаря нашим поездкам с родителями я увидела весь мир!

Путевые заметки

Около года мы жили в Южной Африке, родители работали там на ферме. Я общалась с местными жителями, играла с их детьми, все они жили в хижинах, у них не было благоустроенных домов, не было ничего! Крайняя нужда и бедность. Но как счастливы люди там, как дружелюбны, их глаза светились добротой!

Я чувствовала себя свободной, я чувствовала себя одной из них! И считаю американское вмешательство в политику стран “третьего мира” преступным. Когда я вижу фотографии страдающих и голодных африканских детей, я плачу. Политика вообще очень грязная и лживая вещь.

Горстка облеченных властью людей во всех странах диктует простым гражданам правила. Власть имущие коррумпированы чаще всего, но преступления их редко выходят наружу.

Я хочу оградить себя и своих детей от политических дрязг. Хочу дистанцироваться от всего этого. Нет, это не попытка жить с завязанными глазами.

Но прожить мою собственную жизнь, быть свободной и не кланяться тем, кто заставляет меня поверить обману и лжи – моя цель. Политики ослеплены желанием власти и влияния. Ничем более. А вслух говорят о доброте и заботе. Лицемерные политические речи шиты белыми нитками – но снова и снова долбежка: мы руководствуемся заботой о человеке. Современные правители (да разве только современные?!!..) действительно чувствуют себя пастухами стада овец и баранов!

Я не хочу быть одним из этих баранов. И пусть дочери мои растут свободными и открытыми людьми.

Человечество обезумело в желании поглощать и тратить, общество беременно идеей потребления, и никак не может освободиться от наваждения, от болезни-фантома.

Когда мы идем с моими девочками к озеру, мы берем только немного еды. И природа вокруг нас дает нам покой и умиротворение. Природа лечит душу. Человеку не так много нужно.

Деструктивные мотивы могут быть частью моих картин, никогда не превалируют. Они обозначены как свидетельство того, что я вижу вокруг – то, что грубо и зримо. И мои покупатели…

С.Х.: А кто они?

Ю.Т.: Те, кто в состоянии купить работы – доктора, адвокаты, банкиры, в большинстве своем. Их не так много, но иные возвращаются ко мне за новыми работами… снова и снова. Один из немецких медиков, поместивших мои картины на стенах своей клиники, он тестирует летчиков перед полетом – недавно говорил мне, что российский пилот влюбился в мои картины, он мечтает купить их, готов платить двойную цену!

Допустим, это частный случай. Но мне кажется, в России люди не разучились чувствовать, это особенный народ. Часто мечтаю о такой возможности – встретиться с русскими посетителями моей выставки, поговорить с ними. Выслушать их истории о моих картинах. Видеть, что твои работы не оставляют равнодушными – счастье для меня!

– Вы что-то делаете для популяризации своих картин?

– Практически ничего. Или до неприличия мало. Есть моя “страница художника” в Facebook здесь я выкладываю новые работы. Любой, кто хочет со мной связаться, может написать на адрес электронной почты: Lapapayu@yahoo.com, он в информации указан.

Не знаю, способствует это популяризации моих картин или нет, но я люблю собирать небольшой круг людей в моем доме, устраиваю промо-парти, куда приходят и близкие, и друзья друзей, в общем, иногда собирается много народу.

Внизу вечеринка, а наверху в мастерской – мои картины. Одна из посетительниц как-то провела здесь целых два часа в диалоге с картиной. Она потом убеждала меня, что разговаривала с моей работой. Женщина рассказывала о себе, а картина – о себе. Фантастичекие вещи она сообщала! Но я никогда и никому не повторяю историй, что мне доверены. Тайна.

В Марбурге владелица модного бутика дизайнерской одежды Марина Хоне – мой друг и энергичная почитательница – купила уже восемь моих картин. Марина утверждает, что они наделены особой силой, полотна таинственны, их поведение и воздействие непредсказуемо. Шучу, конечно. Но одно могу утверждать наверное: в них очень добрая энергия. Картины придают сил. Почему? Эмоционально воздействуют, оживляют нервные окончания души.

С.Х.: С какой-то художественной галереей вы сотрудничаете на постоянной основе?

Ю.Т.: Нет. Тут много причин. Главное – я считаю, что кафе, где хозяева согласятся выставлять в них мои работы, расположенные в разных городах, в Германии и других странах,– решение более действенное и оптимистическое.

Кто посещает выставки молодых художников, картины которых пока что не продаются – по каким-то причинам, объективным или случайным – за сотни тысяч долларов или евро? Приходит весьма небольшое количество ценителей, они не всегда настроены купить что-нибудь. Это типичные завсегдатаи выставок.

В кафе, особенно в популярном, пользующемся хорошей репутацией, может оказаться кто угодно. И вошедший сюда будет долгое время рассматривать работу, невольно вступая с ней в контакт. В тот самый диалог с историями. Как и вы когда-то, верно?

И происходит непредвиденное, как сейчас – вы увидели работы, хотите видеть их снова и снова, затем вы настойчиво ищете знакомства! И вот мы беседуем здесь. Мы встретились.

Возможно, из нашей встречи получится что-то неожиданное и хорошее, кто знает? А может, мы просто познакомились друг с другом. А потом кто-то познакомится с моими картинами, уже благодаря вам.

Сегодня чудесное утро без дождя, и мы обе в хорошем настроениии. Это уже много, не так ли?

Jean Cristopher Ammann: За тысячи лет в этом обществе ничего не изменилось

С.Х.: – Я знаю, что Жан Кристофер Амманн, легенда артистической Германии, прославленный эксперт в современном искусстве, долгое время директор Музея Современного Искусства во Франкфурте, был вашим близким другом. Как вы познакомились?

Ю.Т.: – Случайно и неслучайно. Я заканчивала обучение, и много забот с детьми, а визит Жана Амманна на студенческую ежегодную выставку Академии художеств произвел переполох. Каждый мечтал, что Амманн остановит на нем внимание. Участники в накрахмаленных по случаю важной презентации рубашках, явились загодя. Амманн крайне редко принимал кого-то из молодых всерьез, я это знала, и помимо всего прочего, я действительно была очень в тот день занята. Дети в детском саду приболели, не до светских мероприятий.

Короче, я опоздала на три часа. Появилась – и меня тут же обступили: Юдит, ты все пропустила! Жан Амманн три часа тебя ждал, он так надеялся с тобой познакомиться. Твои картины его потрясли! Амманн оставил карточку, просил непременно тебе передать. Добавил, что просит ему позвонить, он хочет с тобой общаться!..

С того дня я обрела самого главного учителя в моей жизни. Он корректировал мои замыслы, давал советы, мы обсуждали картины, композицию, мы так часто спорили! Мы были настоящими друзьями.

В 2015 году Жана Кристофера не стало, и я чувствую себя осиротевшей. Мне некого спросить, когда у меня возникают вопросы. Мне не с кем поговорить о важном для меня. Он придавал мне энергию, в нем было столько сил! Это огромная потеря, я скорблю о нем! И вспоминаю часто и светло, иногда думаю: а как бы Жан Кристофер Амманн отреагировал на эту технику? Мои работы – эксперимент, постоянный и непрекращающийся.

Жан Кристофер не ошибался, он так мудр! Я до сих пор не могу говорить о нем в прошедшем времени, и часто повторяю про себя его слова:

"Я думаю, что само вещество искусства – производное от глубокого изучения личности и сознания, современного мышления. Это мышление присутствия является самым трудным. Диффузия своего рода, отражение. Умение рассеивать внимание по всему пространству и затем собирать это пространство воедино, заново восстанавливать утраченные связи между отдельными элементами. Задача художника быть активным, творить свой мир, лечить этот мир, в конечном итоге. За тысячи лет этом обществе ничего не изменилось ".

Все так, мы застряли в каком-то периоде, мы не развиваемся. Бесконечные средние века зависли над миром. Жестокость, кровь, войны, кровопролития, ложь и лицемерие.

И искусство, которое лечит. Мне думается, что мой отец избавляет людей от боли зубовной, а я от душевной. И мы оба лечим наших пациентов. Хотя сказано, я помню: “Врачу, исцелися сам”…

Всего одна маленькая буковка

С.Х.: Вы не хотите расшифровывать содержание картин. Но вопрос у меня не сегодня возник: вот эта картина с прелестной пчелкой в крайней левой точке, если по вертикали – то почти посредине. Я рассматривала ее подолгу, сознаюсь. Картина висела на противоположной стене в кафе Karin, именно с нее началось мое увлечение вашим творчеством.

Ю.Т.: Эта картина называется… впрочем, короткое пояснение вначале, послушайте.

Пчелка с золотыми крылышками – символ жизни и трудолюбия, иногда раздражает, возможно… но способствует нашей с вами жизнедеятельности. На картине – человеческие легкие, испещренные линиями, это корни волшебных неземных цветов; по насыщенному синему в левом углу – крупная надпись Аmеn - "Аминь", значение понятно, но в слове ошибка! Исправленная – мною ли, пчелкой ли, неважно. Но одна-единственная капелешная поразмерам буковка t, вставлена озорной галочкой – и слово переменило значение, теперь это Atmen – "Дышать".

С.Х.: Это картина о том, что жизнь продолжается, дыхание восстановлено?

Ю.Т.: Возможно. А возможно, это прекрасные цветы в невиданном саду. Почти ультрамарин в основе, из-за того, что воздух пропитан синевой. И пчелка собирает пыльцу, трудится без передышки. И в результате что-то происходит – маленькая, почти незаметная деталь добавлена. Но смысл картины кардинально переменился…

С.Х.: Юдит, как бы вы сформулировали ваш творческий девиз?

Ю.Т.: Пожалуй, это: страдание мучительно – но небходимо, чтобы потом снова почувствовать желание жить, чтобы ощутить этот терпкий привкус счастья.

Как сказано в стихах моего любимого поэта Руми, сказано еще в тринадцатом веке –

Любая боль несет в себе и исцеленье.
Задай труднейший из вопросов! и смотри...
Ответ прекрасный возродится изнутри!
Построй корабль... и Океан придет в мгновенье!

Беседовала Светлана Храмова

ОТПРАВИТЬ:       

Статьи по теме:

• Не Леонардо!
  Эксперт из Оксфорда бросил вызов атрибуции «Спасителя Мира» стоимостью в 450 млн долларов.
• Как в реальности выглядели женщины с портретов Пикассо.
  И какие отношения были у них со знаменитым художником.
• Загадка в раме.
  Картина XVII века рассказала историю семьи, потерпевшей крах.
• Почему Микеланджело ходил в рваных сапогах.
  Скряга или обделенный гений?
• Рисунок в рисунке.
  Скрытые секреты обнаружили исследователи на картинах Пикассо.
• От Демона к Пророку.
  История болезни Врубеля.
• Анатолий Зверев и Оксана Асеева: «Старуха, я тебя люблю!».
  Роман художника и его музы.
• Одна на миллион.
  В Женеве выставили картину Пикассо, у которой 25 тысяч владельцев.
• «У нас Рембрандт в подвале пылится, вам надо?».
  Как братья из Нью-Джерси нашли потерянного Рембрандта стоимостью $ 1 млн под столом для пинг-понга.
• Из прошлой и настоящей жизни русского искусства.
  «И вдруг предо мной вырос страшный призрак: да ведь нами вовсе утрачивается значение искусства».