Два года назад, 17 февраля 2008 года, албанские власти Косова провозгласили в одностороннем порядке независимость от Сербии. При содействии США и ключевых европейских стран на развалинах Югославии возникло ещё одно государство.
Всё это время (хотя и с разной интенсивностью) шли споры о законности шага косовских албанцев и его последствиях. Пессимисты прогнозировали войну, которой, если всерьёз проанализировать военно-политическую обстановку на Балканах, случиться не могло. А оптимисты ― тоже без особых оснований ― утверждали, что в Косово хлынут инвестиции и перед отсталой провинцией откроется перспектива процветания. Вышло по-другому: за последние годы объём денежных вливаний в Косово лишь сократился, что грозит обернуться социальной напряжённостью.
Сегодня косовский вопрос уже не вызывает столь сильных эмоций, как в феврале 2008 года, когда в здания посольств западных стран в Белграде летели булыжники, а на севере Косова горели автомобили ООН. Косовская проблема постепенно утрачивает своё значение в международной политике и в американской повестке дня, хотя США когда-то выступили главным архитектором косовской независимости. Во внутренней политике Сербии косовский вопрос также теряет актуальность, но ещё способен влиять на формирование власти и её поведение.
Что касается надежд на аннулирование решения о независимости (если их ещё кто-то питает), то им сбыться не суждено. Независимость Косова (её признали 65 стран) уже необратима. В этом плане не стоит рассчитывать на мнение Международного суда в Гааге, рассматривающего в данный момент вопрос о законности провозглашения независимости Косова. От судей в принципе сложно ожидать чёткого недвусмысленного ответа ― слишком уж неоднозначна косовская проблема. Да и сами участники спора заранее объявили, что проигнорируют консультативное заключение суда, если оно не будет соответствовать их позиции.
Согласно оценкам НАТО, ЕС, ООН и ряда независимых экспертов, через два года после провозглашения независимости ситуация в Косове с точки зрения безопасности остаётся стабильной. Продолжающееся сокращение международных сил КФОР служит подтверждением этой оценки. Так, к 31 января 2010 года численность контингента КФОР снизилась до 10,7 тыс. человек. Ещё в октябре 2009-го она составляла 12,6 тысячи. А на момент ввода в 1999 году достигала 46 тысяч.
Односторонний шаг косовских албанцев не мог вывести Балканы из равновесия с учётом той подготовки, которая велась в последние годы ключевыми западными странами, а также принимая во внимание факт нахождения у власти в странах региона в целом лояльных Соединённым Штатам правительств и наличия значительной группировки НАТО, миротворческий мандат которой никто никогда не пытался аннулировать.
Основные действия по суверенизации южного края Сербии были предприняты задолго до 17 февраля 2008 года, а именно в первые годы работы в Косове администрации ООН, введённой летом 1999 года в соответствии с резолюций СБ ООН № 1244. Эта резолюция, одобренная параллельно с завершением военно-воздушной кампании НАТО против Сербии, полностью лишала Белград контроля над мятежной провинцией и не предусматривала механизмов его возвращения.
Запад считал предоставление Косову независимости под международным контролем единственным жизнеспособным вариантом решения проблемы (это представление легло в основу плана Ахтисаари, продвигавшегося США и их союзниками). Москву вполне устраивал замороженный конфликт. Переговоры между Белградом и Приштиной по статусу Косова оказались обречены на провал, поскольку Америка и Европа изначально встали на сторону косовских албанцев, требовавших независимости.
Основные спонсоры балканского урегулирования ― США, Великобритания, Германия и Франция ― не хотели ждать, невзирая на отсутствие желаемого согласия сторон и консенсуса в СБ ООН. С подачи американцев возник тезис о том, что резолюция № 1244 «не запрещает» Косову провозгласить независимость. Дескать, формулировки, относящиеся к суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии (которая, к слову, не существует с 2002 года), содержатся в преамбуле резолюции, а не в её постановляющей части, имеющей юридическую силу. Утверждалось также, что резолюция № 1244 не предопределяла конечного результата и юридически не требовала согласованного решения. Параллельно был запущен слух о том, что в случае дальнейшего затягивания решения об окончательном статусе Косова ситуация в крае выйдет из-под контроля.
После того как в рамках Европейского союза была достигнута договорённость о направлении в край гражданско-полицейской миссии ЕС (EULEX) на замену администрации ООН (в соответствии с планом Ахтисаари), американцы разрешили албанцам провозгласить независимость. В итоге всё прошло относительно гладко, если не считать короткого периода нестабильности на севере Косова, что в основном было связано с предвыборной кампанией в Сербии.
Решение Приштины хоть и вызвало всплеск эмоций в ряде конфликтных или постконфликтных зон, воспользоваться косовским прецедентом, по крайней мере на Балканах, никто не решился (ни косовские сербы, ни боснийские сербы, ни македонские албанцы). Отсутствие достаточной международной поддержки делает бессмысленным одностороннее провозглашение независимости, что чревато изоляцией или силовым подавлением. История с Южной Осетией и Абхазией (которая связана не столько с косовским прецедентом, сколько с соперничеством России и США в Закавказье) лишний раз подтвердила, что провозглашение независимости без согласия группы наиболее влиятельных стран ― тупиковый путь для сепаратистов.
Провозглашение независимости Косова не только не повлекло серьёзных негативных последствий для безопасности Балканского полуострова, но и не сказалось существенным образом на отношениях Сербии, а также России, вставшей на её сторону, с западными партнёрами. Ни Россия, ни даже Сербия не разорвали дипломатические отношения со странами, признавшими Косово, и не применили против них санкций. Всё свелось к риторике и непродолжительному ограничению политических контактов.
Белград в каждом случае признания независимости Косова действовал по одинаковой схеме: отзывал своего посла и изгонял иностранного, а после некоторой паузы возвращал дипломатов на свои места, выступая с заявлениями о крепости сотрудничества, невзирая на разногласия по Косову. Москва не делала и этого, ограничиваясь лишь жёсткими оценками действий западных партнёров и негативными прогнозами развития событий в Косове.
И для Москвы, и для Белграда партнёрство с Западом ― основной элемент внешней политики. Косовский вопрос, даже если он назван «красной линией», не способен его разрушить.
Уже через несколько месяцев после провозглашения независимости Косова Россия и Сербия дали своё согласие на размещение в Косове миссии EULEX при её явной ангажированности на план Ахтисаари. Благодаря этому согласию европейцы без особых проблем развернули свой «механизм контроля», переняв к декабрю 2008 года у администрации ООН практически все полномочия.
В последующие месяцы Белград установил с миссией ЕС ограниченное взаимодействие. В частности, стороны подписали протокол о полицейском сотрудничестве и ведут контакты по вопросам, связанным с таможней и судебной системой в Косове. Достигаемые в этих сферах договорённости непрозрачны и дают почву для различных слухов.
Белград не афиширует контакты с EULEX прежде всего по причинам внутриполитического характера. Выдвигая в качестве главного внешнеполитического приоритета вступление в Европейский союз, власти Сербии не могут подвергать обструкции деятельность его миссии в Косове и вынуждены взаимодействовать с ней. Тем более что в Косове сохраняется сербская община (5―10%), выживание которой находится в зависимости от благосклонности Запада. Другой вопрос ― до каких пределов может дойти это сотрудничество? Правящей демократической коалиции в Белграде приходится проявлять осторожность и постоянно оглядываться на националистов: косовский вопрос при снижении его актуальности всё же продолжает играть важную роль во внутриполитических делах, а миссию EULEX мало кто в Сербии считает нейтральной.
По мере сближения с Евросоюзом властям Сербии будет всё сложнее придерживаться своей «принципиальной позиции» по Косову. Если не формально, то по факту она будет размываться. Собственно, это уже происходит: согласие на размещение EULEX и взаимодействие с ним, прекращение активной кампании по бойкотированию косовских структур власти, согласие на безвизовый режим с ЕС для граждан Сербии без учёта жителей Косова и т.п.
На более позднем этапе Белграду придётся если не признавать формально независимость Косова, то искать некую дипломатическую формулу, касающуюся признания и способную удовлетворить США и ключевые страны ЕС.
России проще, чем Сербии, придерживаться своей «принципиальной позиции». И не только из-за разницы в политическом весе на международной арене. Москва не имеет в Косове существенных интересов, что она продемонстрировала, выведя своих миротворцев с Балкан ещё за несколько лет до провозглашения косовской независимости. У неё нет необходимости взаимодействовать с США и ЕС на месте, искать компромиссы и добиваться какого-то общего результата. Косовский вопрос не стоит в российской внутриполитической повестке дня. Наконец, Москва не имеет планов вступать в организации, членство в которых требует предварительного согласия со стороны спонсоров косовской независимости.
Между тем в последнее время Россия просигнализировала Белграду о том, что при определённых обстоятельствах она может забыть о своей «принципиальности», а именно ― признать Косово в случае вступления Сербии в НАТО. Соответствующие заявления в весьма жёсткой форме прозвучали в начале года из уст российских послов Конузина (в Белграде) и Рогозина (при НАТО). Аргументация дипломатов такова: вступить в НАТО, не признав независимость Косова, у Сербии не получится, а у России не будет резона не признавать Косово, коль скоро его признает сама Сербия.
Сербская общественность была шокирована подобным откровением российских представителей, тем более что власти Сербии не подавали заявки на вступление в НАТО, а сам альянс не выступал с требованием к Белграду о признании независимости Косова. Заявления послов были истолкованы в Белграде не иначе как нажим на случай излишнего сближения Сербии с альянсом.
Президент Сербии Борис Тадич утверждает, что вопрос о вступлении в НАТО не стоит на повестке дня и не возникнет в ближайшие годы. В то же время сложно не заметить, что в последнее время в стране активизировалась дискуссия об отношениях с альянсом. Группа из ста интеллектуалов в начале этого года даже выступила с призывом к властям провести референдум по вопросу о вступлении в НАТО. В случае организации референдума сегодня, большинство граждан отвергли бы подобную идею: здесь всё ещё свежи воспоминания о бомбардировках 1999 года, в результате которых погибло около 3 тыс. человек.
Вопрос об отношениях с НАТО будет приобретать возрастающее значение по мере приближения Сербии к ЕС. Многие эксперты сомневаются в том, что этой стране (единственной из балканских) удастся сохранить свой нейтральный статус, притом что Соединённые Штаты желают видеть Сербию встроенной в натовскую систему.
Через два года после провозглашения независимости Косово, как и прежде, далеко от благополучия. Безработица, разруха, беженцы, коррупция, межэтническая рознь… По данным Всемирного банка, 45% населения Косова живёт в нищете, при этом 15% находятся в условиях крайней нищеты. Почти половина жителей Косова ― а это в основном молодёжь ― не имеет работы. Что же касается работающих, то их средняя зарплата составляет 230 евро (в эту статистику включены и большие доходы высших государственных функционеров).
Несмотря на все усилия международного сообщества, беженцев, желающих вернуться в Косово, по-прежнему очень мало. По оценкам ООН, люди не спешат к родным очагам, поскольку не видят экономических перспектив и опасаются ограничений передвижения.
Послевоенное восстановление и достижение относительного экономического благополучия потребуют многих лет и значительных финансовых затрат. Стоит вспомнить, что Косово с его двухмиллионным населением было самой отсталой провинцией бывшей Югославии, понёсшей дополнительный ущерб в результате отмены её автономного статуса и боевых действий 1998―1999 годов. Пока Косово не в состоянии содержать себя самостоятельно, продолжая зависеть от внешней помощи. Здесь практически ничего не производится (кроме услуг). 80% продукции закупается за рубежом. Теневой сектор в экономике огромен.
По оценкам американцев, в первые три-четыре года независимости Косову понадобится помощь в размере 2 млрд долларов. Однако глобальный экономический кризис значительно сузил возможности доноров, а также диаспоры, помощь которой является основным источником финансов Косова. Для сравнения: в 2007 году бюджет ООН для Косова составил 150 млн евро. В тот же период косовская экономика получила 370 млн евро от албанцев, живущих за рубежом.
Масштабная коррупция и теневая экономика ухудшают инвестиционный климат в Косове. По данным косовских властей, в 2009 году число иностранных инвесторов сократилось на 25%. При этом в последние годы объём иностранных вложений лишь снижался. В 2007 году иностранные инвестиции составили 421 млн евро, а в 2008 году ― 355 млн.
По оценкам ряда экспертов, в перспективе экономические проблемы (в большей степени, чем национальные) будут служить основой для усиления внутренней напряжённости.
Лозунги, которые косовские политики могли выдвигать в период борьбы за независимость, сегодня уже не применимы: избирателей волнуют рабочие места и уровень зарплат. А нынешним косовским властям на этом направлении предъявить нечего. Отсюда рост числа протестных акций, в которых в последнее время принимали участие даже полицейские и тюремные охранники.
За время, прошедшее с момента провозглашения независимости, рейтинг правящей коалиции (Демократическая партия Косова Хашима Тачи и Демократическая лига Фатмира Сейдиу) значительно снизился. Результаты муниципальных выборов, прошедших в конце 2009 года, свидетельствуют об ослаблении позиций обеих этих партий и усилении влияния оппозиции. Впереди парламентские выборы, которые, скорее всего, подтвердят эту тенденцию.
В надежде поправить имидж правительства премьер-министр Косова Хашим Тачи недавно объявил о готовности ― при содействии международного сообщества ― взять под контроль северные районы Косова, населённые сербами и не признающие юрисдикцию Приштины. Консолидация косовского государства ― одна из заявленных Приштиной и Западом, но до сих пор не выполненных целей.
Северные районы Косова, примыкающие непосредственно к Сербии, всегда находились вне контроля Приштины. Тут действуют местные органы власти, избранные в соответствии с законодательством Сербии и поддерживаемые Белградом финансово и политически. Учитывая, что албанские лидеры не имеют на севере никакого влияния, а Белград сохраняет там серьёзные рычаги, попытка реализация подобной «стратегии», скорее всего, была бы обречена на провал и лишь привела бы к усилению напряжённости.
Впрочем, по оценкам ряда экспертов, установить собственную власть в северных районах Приштине в обозримой перспективе не удастся и Косово по-прежнему будет оставаться расколотым.
Читать @chaskor |