Книги, литература, писательство, чтение всё чаще становятся материалом для романистов. О чём, казалось бы, писать, как не о писательстве?.. Не миновал этого искушения и Пелевин, главный (по мнению многих) русский писатель современности. Но просто филологический роман он, понятное дело, написать не мог.
Вещь с названьем кратким «t» — о секретных механизмах существования литературы в социуме, в мозгу авторов, читателей, персонажей, а заодно и тех, кто руководит творческим процессом свыше. В этой книге, как и в большинстве своих предыдущих, Пелевин пытается осмыслить сегодняшнюю реальность при помощи иронического философствования, сатирического пересмешничанья и абсолютно серьёзного обнажения неких скрытых механизмов бытия.
Сюжет романа затейлив, действие параллельно разворачивается в нескольких реальностях, грань между которыми зыбка. Историческая «матрица» книги — русская литература и интеллектуальная ситуация конца ХIХ — начала ХХ века. По роману толпой ходят тогдашние властители дум — Лев Толстой (под псевдонимом граф Т.), Фёдор Достоевский, Владимир Соловьев, Константин Победоносцев; персонажи сыплют цитатами и являются как бы ходячими аллюзиями разнообразных произведений — от Шекспира и «Фауста» до чуть ли не Сорокина и Елизарова. Но это, так сказать, искусственно сконструированный мир, «фабрика масок», виртуальная реальность, созданная воображением маркетологов от литературы. Ибо откуда-то из высших инстанций поступил заказ на сочинение бестселлера в русском стиле, с «духовной» составляющей и захватывающим ретродетективным сюжетом. Не без альтернативной истории, само собой. В общем, задуман масштабный литературный проект по «причёсыванию» истории в идеологически правильном русле, для этого нанята бригада авторов — и каждый выдающийся специалист в своей жанровой области. Согласно первоначальному синопсису граф Толстой должен покаяться за свою ересь перед церковными иерархами и вообще примириться с государством. (С эффектнейшей сцены попытки захвата в вагоне поезда опасного вольнодумца графа Т., переодетого в священника и вооружённого до зубов не только евангельской мудростью, и начинается роман.) Однако экономический кризис вмешался в творческо-коммерческий процесс и всё пошло наперекосяк. Заказчик отказывается оплатить счета за product placement Русской православной церкви, и сюжет «зависает». Герои-«гомункулы» выходят из-под контроля писателей и маркетологов, погружаются в рефлексию о смысле литературы, взаимоотношениях реальности и художественного вымысла; строят различные (в том числе разухабистые конспирологические) версии насчёт произошедшего «системного сбоя»… Разобраться, «вне» романа или «внутри» него происходят события, становится совершенно невозможно. А разбираться и не нужно. Потому что эта зыбкая, полупризрачная реальность и есть фирменная пелевинская стихия.
Приключения героев по обе стороны этой «матрицы» изобилуют всевозможными социальными и культурологическими подтекстами. Фанаты Пелевина найдут здесь немало каламбуров, злых и смешных шуток самого актуального свойства, образцов оккультной этимологии и прочих фирменных трюков от Виктора Олеговича. Чего стоит хотя бы секретное оружие графа Т. — утыканная острыми лезвиями борода, мотая которой можно наносить смертельные удары по врагу, не нарушая при этом базового принципа непротивленчества («кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и левую»). Или «святоотческий визор», с помощью которого здесь идентифицируют мёртвые души…
Хорош или плох новый роман Пелевина? Трудно сказать: это литература, которая, кажется, уже пребывает по ту сторону подобного рода оценок. Он амбивалентен и причудлив, как и мир, создаваемый писателем. В этой книжке Пелевин, как и почти всегда, уловил несколько актуальнейших нервов современной культурной ситуации: подмена свободного творчества продуманными бизнес-технологиями, торговля суррогатной духовностью, «смерть писателя», девальвация базовых ценностей, кризис авторства (а заодно и его оборотную сторону — засилье самозваных «демиургов»). Кроме того, автор показал сумасшедшую, иррациональную, апокрифическую изнанку русской литературной классики. Пелевин, по обыкновению, глубоко копнул и много чего важного извлёк из этих глубин, и уже это само по себе компенсирует какие-то чисто литературные недостатки текста. Которых, наверное, при въедливом анализе накопать здесь можно немало. Однако чего-то совсем уж вопиющего и провального нам обнаружить не удалось. Пелевин — он и в Ясной Поляне Пелевин.
Виктор Пелевин. Т. М.: Эксмо, 2009.
* * *
Критика:
Майя Кучерская («Ведомости»):
«Новый роман Пелевина вышел почти бесшумно. Просто лёг на прилавки магазинов в день Х. Никаких незапланированных утечек текста, пресс-туров в типографию и экземпляров, подписанных самим автором. Никакого шума. Это не самоуверенность, это усталость. Она явственно проступает и в тексте, вроде бы энергичном, местами остроумном и всё же невыносимо тяжёлом для прочтения, отягощённом избытком никуда не ведущих аллюзий, обилием ребусов и затейливых, но по сути пустых философских диалогов о кажимостях, мнимостях и нереальности писательских выдумок. «Зачем это вообще читать?» — вопрос, который начинает преследовать с первых же страниц книги. И вероятность, что на этот раз даже самые страстные апологеты пелевинской прозы в ответ только растерянно разведут руками, высока как никогда. И возможно, даже они не доберутся до финала, застряв где-нибудь на рассуждении о том, что читателя надо искать в себе».
Анна Наринская («Коммерсант»):
«В общем, вы хотели Пелевина — вы его получили.
И эта густопсовая пелевинскость хоть и заставляет сердце дрогнуть от нежности, но разум приводит в некоторое недоумение, если не сказать раздражение. Ну почему такая верность выбранному некогда пути, а проще говоря, приёму? До такой степени, что кажется — шаг влево, шаг вправо грозит если не расстрелом, так падением в столь любимую этим автором пустоту.
И это, да, однообразно и даже, может быть, надоедает. А ещё — это замечательно. Потому что кто же, как не Пелевин, даст нам все те слова, которые мы будем повторять со смехом и, чего уж таить, восхищением».
Вадим Нестеров (Газета.ru):
«Можно, конечно, клеймить Пелевина, дописавшегося до мышей, можно гневно тыкать перстом в издательство «Эксмо», своим принципом «новая книга каждую осень» загнавшая перекупленного у «Вагриуса» автора до чукотско-акынской технологии «пишу о том, как пишу»… Можно — но, ей-богу, ни к чему.
Во-первых, роман вовсе не позорный. Даже на подобном мелкотемье Пелевин остался Пелевиным. В романе хватает и фирменных пелевинских каламбуров, и едких афоризмов, и метких характеристик сегодняшней российской действительности. Но уже очень заметно, как достала автора доставшаяся ему — за отсутствием других претендентов — должность летописца новейшей российской истории. Он, похоже, и в XIX век (где и происходит всё действие книги) удрал исключительно от нежелания быть не то фельетонистом, не то зеркалом».
Андрей Архангельский («Огонёк»):
«Каждый свой роман Пелевин делит ровно на три части. 1. Фальшивый фасад, имитация реальности. 2. Постепенное прозрение героя и общение с разного рода подсказчиками, которые объясняют ему, что всё на самом деле не является тем, чем кажется. 3. Наконец, попытка героя стать собой, выпутаться из фальшивых оков. Любой роман Пелевина — это путь познания «вручную», без общественных, медийных, религиозных и прочих подпорок и костылей. В этом смысле роман «t» напоминает и «Омон Ра», и «Дженерейшн Пи», и «Цифры». Которую осень подряд (ЭКСМО выпускает Пелевина всегда в октябре) ты испытываешь схожие чувства. На одном дыхании доходишь до страницы примерно 120-й; там набираешь воздуху, с трудом продираешься через суффийские притчи и рассказы китайского мудреца, которые уже отдают какой-то попсой; наконец, через условный тоннель в сознании выходишь на финишную прямую. В памяти остаются отдельные фразы: в этом романе, например, такой находкой является фраза «с размаху исчез».
Лев Данилкин («Афиша»):
«Похоже, «Т» — роман о романе — самая выморочная вещь Пелевина. Выморочная — но всё же не катастрофа: Пелевин был и остался тем велосипедом — помните его старый рассказ про сарай номер XII? — который умудряется не заржаветь в сарае, где хранятся бочки с квашеной капустой. Единственным, если разжевать метафору, хранителем идеи свободы, который не скомпрометировал её, не опошлил, не попытался торгануть ею. Если нажать на педали, чистый, блестящий, хорошо смазанный велосипед по-прежнему будет генерировать фундаментальные философские вопросы: «кто я?», «откуда я?», «где я?»; штука в том, что он перестал ездить. Разумеется, на то есть свои причины — чего ездить, если слишком хорошо знаешь, что за пределами этого сарая — другой сарай, а там другой и так далее. Про это были все пелевинские книги; но герои прежних романов всё-таки надеялись ещё и поймать «золотую удачу» — «это когда особый взлёт свободной мысли даёт возможность увидеть красоту жизни». Разумеется, надежда на то, что за пределами сарая окажется какая-то невиданная красота — ложная; разумеется, придумывать очередное остроумное объяснение происходящего — кризиса, двоевластия, разговоров о близкой войне и проч. — это бессмысленная трата энергии, всё и так ясно; разумеется, «движенья нет»; однако Пётр Пустота по крайней мере пытался стрелять по этому фальшивому зеркальному шару из авторучки; всё-таки хочется, чтобы тот, кто лучше всех умеет управлять этим велосипедом, иногда выезжал на улицу — и рассказывал о «красоте жизни», какой ни есть, — а не просто моделировал в уме дурные бесконечности. Всё-таки именно в вылазках, а не только в жонглировании парадоксами, было что-то в высшей степени пелевинское. Хорошо бы он всё-таки поехал».
Ксения Рождественская (OpenSpace.ru):
«Фразу эту — «Пелевин повторяется!» — надо произносить с восторгом, потому что нам даётся редкая возможность увидеть и осознать мир как круговорот одной и той же пелевинской фигни. Или иначе: каждое новое произведение мэтра — ещё одно повторение мантры. Вы же не жалуетесь, что вот это вот «ом мани падме хум» вы уже недавно слышали, причём в прошлый раз оно звучало гораздо интереснее?»
Михаил Бударагин (Актуальные комментарии):
«Если пелевинская механика превращения текста в жизнь случайно не поломается, нас ждут хмурые, но крайне интересные времена, в которых маркетологи, наконец, перестанут размахивать «потребителем», писать о нём отчёты и снимать о нём рекламу. Это будет эпоха последней честности, больше которой трудно себе что-то представить.
Мир, в котором всё делается «ради человека», медленно разлагается, и новый текст Пелевина довольно подробно объясняет, как именно пахнет пространство вокруг.
«t» — роман о том, чем пахнет новая эпоха. И передан этот спрессованный запах колбасы, водки, духовности, буддизма, традиций, тюрем, шинелей, стыда, страха, секса, предательства, сена, салонов, философских бесед и шагающего по невспаханному полю муляжа графа Толстого — так ярко, что, «паролем» «десятых», уже наступающих на пятки «нулевым», скорее станет, обращённый полушёпотом призыв «принюхайтесь».
Дмитрий Быков (GZT.RU):
«Пелевин — не философ, а софист, замечательный разрушитель чужих философских систем. В этом смысле он, кажется, до сих пор продолжает оставаться в своём школьном амплуа язвительного отличника, любящего ставить учителей в тупик парадоксальными вопросами. Пелевину ничего не стоит расколошматить любой произвольно взятый дискурс другим, столь же произвольно выбранным; наворотить три страницы философских дискуссий о сознании, чтобы разрешить их простейшим вопросом: «Где эта лошадь? Да вот она!» Тот, кто ищет в его сочинениях, в том числе в новом романе «T» (М., Эксмо, 2009), ответ на мировые вопросы, жестоко разочаруется».
Павел Басинский («Российская газета»):
«Я давно заметил, что Пелевин хорошо работает через раз. После хороших романов («Generatiоn «П», «Священная Книга оборотня», «Ампир V») выпускает какую-нибудь ерунду типа международной «заказухи» «Шлема ужаса» или сборника политических анекдотов «Пигмеи Пиндостана».
Последний роман Пелевина войдёт в состав его лучшей прозы. В нём есть всё, чем стоит дорожить в Пелевине — и невероятный разлёт (именно разлёт, а не полёт) воображения, и пульсирующая почти на физически ощутимом уровне современная реальность, и философская загадка, и, наконец, просто множество превосходных и впечатляющих страниц описаний чёрт знает чего, но почему-то ужасно похожего на то, что происходит вокруг».
Блогеры:
Соломон Гешефтер (geshefter.livejournal.com):
«То, что Пелевин уже в который раз не удивляет — это уже неудивительно. Тут было бы уместно самовозразить чем-то вроде: «ну, так писатель тебе не клоун, не фокусник, и вообще роман — жанр не оригинальный». Но логическая засада (и моя досада) в том-то и состоит, что Пелевину (предположительно) в кайф писать книжки, не похожие на мейн-, да и все остальные стримы. И вот Пелевин, соорудив собственный стрим, уж который год (и которую книгу) плывёт по закольцованному руслу в единожды замешанной и не освежаемой жидкости. А замес получается (для читателя) диковатый — и неплохо, вроде, разок поплавать в коктейле из восточной мистики и издевательской сатиры на неправильную современность… но — разок же, разок! Отмоешься потом старой доброй русской прозой про нормальную какую-нибудь любовь человеческих людей — и хорошо. А по собственной воле регулярно окунаться в пелевинский физраствор — интеллектуально негигиенично. Именно интеллектуально, поскольку ничего аморального де-факто в его прозе нет. А вот ощущение, что автор тебя просто-напросто дурит — есть, и ещё какое! Может, именно это — аморально? Да, вот это — вполне может быть! Мне, к примеру, обидно, что под личиной постмодернистской философичности скрыта обычная расхристанность мышления, несобранность, неряшливость. Я, конечно, чувствую себя идиотом, когда читаю очередного Пелевина, но я же не всегда идиот, у меня и просветления случаются».
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- «Ящик пандоры».
Отрывок из книги Бернара Вербера издательства «Эксмо». - Не-встречи Льва Толстого.
Ореханов, Г. Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы. – М.: Эксмо, 2016. – 608 с. - Триумф Empire V.
- Железная бездна.
О книге Виктора Пелевина "Смотритель" (Том 2). - Орден желтого флага.
О книге Виктора Пелевина "Смотритель". - Виктор Гинзбург: «Кинотеатры — это храмы для коллективных галлюцинаций».
Создатель фильма Generation П об американском прокате, любимых героях и хулиганстве. - GenerationП глазами американцев.
Замочная скважина, сквозь которую открывается будущее всего мира (TimeOut New York). - Сплошная видимость.
Роман Виктора Пелевина «S.N.U.F.F.» или Сниф, снаф, снуре... - «Эксмо» и «нехорошие» книги.
Ответ издательства «Частному корреспонденту». - Национальный триППП.
Национальный трип, для погружения в который неважно, употребляли вы до этого Пелевина или нет.
