«Ледниковый период». «Две звезды». «Танцы со звездами». Все три шоу демонстрируют желание и невозможность участников оторваться от себя и уйти в какие-либо иные миры и образы. Всем хочется изобразить, что они не они и не отсюда, а из какого-то искусства похудожественнее.
«Ледниковый период. Глобальное потепление» с «Двумя звездами» на Первом канале и «Танцы со звездами» на «России» возвещают о натуральном кризисе развлекательности. Легче всего, конечно, всё свалить на экономический кризис и связанный с ним рост конкуренции. Но дело, боюсь, не только в том, что борьба телеканалов за рейтинги обостряется.
Постоянно производить пустоту, совершенствовать пустоту, обслуживать пустоту, находить для нее всё более проникновенные ноты и более яркий декор — очень трудное ремесло.
Пустота же берется из откровенного изначального отсутствия всяческих содержательных сверхзадач, кроме коммерческого успеха шоу. Конечно, на коммерческом ТВ, да еще в кризис, заботы об успехе — это святое и логичное.
Но, кроме этого, должно быть что-то еще — не обязательно формулируемое, не обязательно осознанное. Какое угодно, в каких угодно толщах подсознания, но оно должно быть.
Несколько лет назад, когда я еще преподавала, мне попалась студентка, работавшая на телевидении, да еще на самом Первом канале. Ей, как назло, достался на экзамене вопрос о массовой культуре.
Студентка резко отмела все попытки склонить ее к размышлениям и выдала исчерпывающий, на ее взгляд, ответ: «Вся массовая культура, особенно на телевидении, делается исключительно ради денег. Больше ничего в ней нет». Но в разные времена разные люди делали ради денег совершенно разные вещи. В том числе высокохудожественные.
Ни жажда высоких гонораров, ни даже откровенная алчность таланту не помеха, если уж быть реалистами.
Промахнувшись насчет всей мировой массовой культуры, студентка, наверно, попала в точку насчет Первого канала.
Ничего, кроме коммерческого...
Такой подход приводит к телеглобализации. На первые кнопки подтягиваются силы популярных ведущих и артистов со всех прочих каналов. Но и со всех прочих каналов эти артисты тоже не уходят.
В результате одни и те же, как американские гамбургеры, распространяются по всей телевселенной. Их количественное присутствие в телеменю мешает объективному определению их качеств.
Эти одни и те же перемещаются туда-сюда, что не дает ничего, кроме лишних поводов для рефлекторного зрительского азарта и нездоровой страсти телевидения к саморазглядыванию и самокомментированию.
Переход Максима Галкина на вторую кнопку дал повод для соответствующего номера ему вослед в «Большой разнице». Над перемещенными с Первого канала медийными лицами там иронизируют, а вечно первоканальным, подобным Леониду Якубовичу, умиляются так, что уже не смешно.
Когда-то Анастасия Заворотнюк появилась на «России», потом перешла на Первый. Теперь Максим Галкин, наоборот, перешел на «Россию». А Собчак с Канделаки пришли сразу обе в «Две звезды». И что это меняет? Да ничего. От перемены места слагаемых сумма не меняется, но только лишний раз обсуждается.
Видимо, понимая это, в «Двух звездах» ведущими назначают уже не две, а целых три удачливых шоуменши. Татьяна Лазарева беседует с участниками за столиками. Ксения Собчак и Тина Канделаки царят на сцене.
Когда-то казалось, что Собчак — это позор для МТV и для ТНТ. Но уж дальше ТНТ она никогда не пройдет. Когда-то казалось, что в Канделаки есть что-то органичное. Как молоды мы были, как наивно смотрели в телеящик.
Понятно, зачем пригласили на Первый канал Татьяну Лазареву — для посреднической миссии, ублажать аудиторию среднего возраста. А остальных-то двух зачем? Неужели они всё еще для кого-то самые яркие медийные лица?
В том-то и смак, что не важно, какие самые. Для кого-то наверняка самые одиозные. Но ведь «самые». Самодовольство Собчак, помноженное на амбициозность Канделаки, — это, знаете ли, зрелище.
Сейчас в нашем обществе практически потеряна разница между рекламой и антирекламой. Перед тем как превратить Собчак и Канделаки в ведущих главного шоу, их звали к Гордону, чтобы они там продемонстрировали свою неутешительную сущность. Это был «ихний» анонс.
Теперь пара десятков телеобозревателей напишут в разной степени ругательные тексты про пару теледив. И это тоже будет им рекламой. Когда все критерии, кроме одного — известности и частоты упоминаний, — отменяются, то и разница между воспеванием и развенчанием упраздняется сама собой.
Общий контекст из коммерческих целей, очищенных от всего иного, способен компрометировать сам собой всё, что в него попадает.
Уже не важно, как Галкин ведет новое для себя шоу. Важно, что для нас это шоу — старое. И Галкин там тоже ничем особенно своим похвастаться не может. Перестав обыгрывать пикантность своего соотношения с тенью Аллы Борисовны, убрав из телеэфира свои данные пародиста, наконец, повзрослев и обретя шоуменскую шлифовку, Максим Галкин утратил изрядную долю индивидуальности.
Не важно и то, как танцует в «Танцах со звездами» замечательный актер Владимир Епифанцев. Важно, что он в этом участвует, что он работает по правилам формата и честно развлекает народ своей экспрессивной мимикой за невладением пластикой по законам искусства танца (причем сценической пластикой Епифанцев владеет более чем великолепно). Авангард авангардом, но жить-то надо. Вот и всё содержание епифанцевского телеискусства.
Не важно и то, как Дмитрий Певцов исполняет с Зарой в «Двух звездах» песню «Прощание славянки». Важно, что на вопрос, зачем он это делает, невозможно ответить ничего утешительного. Чтобы потом Ксения Собчак заботливо вытирала платочком слезы, текущие через грим Зары?
И чтобы по возвращении за столик вести с Лазаревой разговор о том, как это актеры умеют взять да заплакать «дежурным глазом». И чтобы Лазарева утешала Зару: «Ты не должна рыдать, это же прощание славянки». А Певцов возьми да и брякни, не важно, отрепетированное или импровизационное: «Я вообще еврей». Песня-то, конечно, сама себе лучший оберег. Но зачем испытывать ее на степень самозащиты?
Как и в случае с «Ледниковым периодом», лучшие мелодии и лучшие песни спасают все шоу на первых двух каналах. Теперь «Глобальное потепление» взялось за итальянские мотивы — что ж, Италия еще и не то выдержит.
В «Двух звездах» спели и «Эти глаза напротив», и «Мне нравится, что вы больны не мной», и песню из «Белорусского вокзала», и «Эй, моряк!» из «Человека-амфибии»... Всем этим песням совсем не нужны эти шоу. А этим шоу очень нужны все эти песни.
За исполнение некоторых песен глупо ждать баллов или выставлять баллы. Святое не подлежит оценкам профанного мира. Но профанная эпоха трудно цивилизуемого капитализма предпочитает исчислять все свои эмоции в цифрах. Так ей привычнее.
Все три шоу демонстрируют желание и невозможность участников оторваться от себя, от посюсторонней реальности, уйти в какие-либо иные миры и образы. Всем хочется изобразить, что они не они и не отсюда, а из какого-то искусства похудожественнее. Получилось это, возможно, считаные разы — у Нонны Гришаевой с Марком Тишманом и у Ирины Гриневой с Григорием Лепсом.
Смешно, право слово, когда Алика Смехова прижимает к груди буханку черного хлеба, симулируя ситуацию песни «Таганка». Смешно, потому что Алика Смехова в этот момент остается только Аликой Смеховой.
Но чтобы такие сцены разыгрывать, надо уметь перевоплощаться, черт возьми, в кого-нибудь другого. А когда мелькание актера или актрисы в светской хронике затмевает скромный вклад в искусство...
Однако таков современный принцип профессионального выживания: светиться и мелькать, мелькать и тусоваться.
Какое счастье, что велик ряд артистичных исполнителей, которые вовремя успели войти в возраст, гарантирующий независимость от подобных проектов. Как вовремя родились Игорь Костолевский и Борис Клюев, Александр Ширвиндт и Юрий Кузнецов, Александр Пороховщиков и Михаил Козаков.
Как хорошо, что не все актрисы поколения Натальи Варлей являются синтетическими и не все всегда готовы выступать на эстраде. И, наоборот, как не повезло Дмитрию Харатьяну, Дмитрию Певцову, Владимиру Шевелькову и прочим.
Все три программы, несмотря на ухищрения создателей, кажутся ужасающе одинаковыми. «Две звезды» отличаются от танцевальных шоу лишь функцией караоке. Когда русскими буквами пишутся английские слова, может охватить смеховая истерика. Танец, к счастью, говорит или молчит на универсальном языке пластики.
Все три программы воспроизводят ситуацию выступления перед жюри и оценки людей, выступающих не в своей профессии. Якобы в близкой, но со сложной спецификой.
Цискаридзе постоянно спрашивает, когда вообще исполнители начнут танцевать, выполнять определенные движения, присущие тому или иному танцу. Вопрос риторический, поскольку адресован по большей части драматическим актерам. Алла Сигалова постоянно выражает свое неудовольствие. И это правила игры.
Все участники шоу подобны рядовым гражданам. Все члены жюри вкупе с ведущими и форматом воплощают правила жизни социума. Требовать от человека постоянного освоения нового — принцип современного общества, которое не дает расслабляться.
Индивид по эту сторону телеящика должен периодически убеждаться, что им, звездам, по ту сторону телеящика, тоже приходится несладко, они тоже «меняют профессию», тоже пробуют что-то освоить в нереальные сроки, их тоже оценивают и норовят выгнать.
«Две звезды», «Ледниковый период. Глобальное потепление», «Танцы со звездами» аналогичны показушной пионерской игре советских времен «Зарница», предлагавшей поверить в условную экстремальную ситуацию.
Сегодня принцип «Зарницы» используется телевидением для утешения простого зрителя эпохи капиталистического кризиса.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
