Папа — профессор, доктор технических наук назвал меня в честь основателя космонавтики. Благодаря родителю я являюсь тёзкой великого учёного — и по имени, и по отчеству. Когда я в первый раз увидел памятник Циолковскому у ВВЦ, меня удивило, что задумчивый Константин Эдуардович имел пропорции чемпиона по бодибилдингу. «Cухонький старичок» в качестве дополнительной нагрузки выражал собой мощь большого государства.
Ночь
Опять я оказался во владениях Циолковского случайно. Температура ночью 3 декабря внезапно поднялась выше +10 — это достаточная причина для прогулки. Но цель её была не учёный, а «Рабочий и колхозница» Мухиной, которых только отреставрировали и вернули не место.
Московские власти всерьёз взялись за реставрацию памятников, отражающих государственное могущество. Вокруг Циолковского котлованы рыли года три. Здесь появилась реконструированная Аллея Космонавтов, с новыми бюстами и объектами, огороженными железным забором. Ночью, как выяснилось, её даже закрывают на замок. За оградой — охрана. А мой тёзка сидел вдалеке, словно на троне. Как один из правителей в «Звёздных войнах». Сложно понять: за Империю он или за Республику? Скорее всего — ни за тех, ни за других, потому как у русских особый путь: смотря что нам на данном отрезке истории больше нравится…
По бокам аллеи два гигантских шара в виде планеты Земля. Почему два? Чтобы мало не показалось? Для симметрии? Учитывая цены на столичную жилплощадь, может, один запасной? Так или иначе, два каменных шарика придавали фигуре Константина Эдуардовича ещё большую церемониальность. Торжественно била в небо батарея прожекторов.
За спиной отца космонавтики — металлический шлейф от скульптурной ракеты, который выглядел как спинка трона. Чем дальше я двигался по проспекту Мира, тем больше подсвеченный хвост ракеты напоминал нож, воткнутый в чёрную мякоть небес. Тень ножа нервно колебалась в облаках, окружённая желтоватым ореолом.
Реклама на автобусной остановке журнала «ХлебСоль» соответствовала: «Вышел месяц из тумана…» Дальше, правда, было не «…вынул ножик из кармана», а «…съешь оладьи со сметаной». Чтобы не поддаться апокалипсическому настроению, я заглянул в избушечный «Бар + кафе». Оливки с коньяком заменили оладьи со сметаной. Ножик в тумане перестал выглядеть криминально, а поблёскивал теперь благородным джедайским мечом.
Нет, Константин Эдуардович принял бы, конечно, сторону джедаев, поскольку был против войн вообще и звёздных в частности. Не зря ж даже памятник ему стоит на проспекте Мира.
Недалеко от гостиницы «Космос» вырисовались махины «Рабочего и колхозницы» (о перипетиях установки которых писал «Часкор»). На их головы была наброшена сеть (почти сюжет картины Магритта «Влюблённые»). Колпак держал финский кран, похожий на 30-метрового богомола, — чудовище не хотело отпускать на волю советских идолов. Но даже в закрытом виде они выглядели впечатляюще.
Букеровский лауреат писатель Михаил Елизаров в своих интервью часто заявляет, что ВВЦ — храмовый комплекс. И Елизарову, мол, дико видеть, как там играют детишки. Что нужно восстановить сакральный статус этого места.
Мне кажется, елизаровское мнение было услышано на властном олимпе. Суперрабочий и сверхколхозница — два главных идола. Они превосходят по силе 15 золочёных женских фигурок фонтана «Дружба народов» — представительниц республик СССР.
Шесть лет персонажей заставки «Мосфильма» приводили в порядок. Открытие было намечено на завтра. Обещали «феерическое шоу и речь Лужкова»…
Я пока решил проведать ещё одно культовое сооружение — Останкинскую башню. Её всё не довосстановят. В конце октября Минкомсвязи предлагал выделить госфинансирование на Останкинскую телебашню в размере 1,31 млрд рублей — «на восстановление и модернизацию». Её Дмитрию Медведеву обещали даже «нарастить» на 50 метров.
Масштабность и мифологичность панорамы Останкинского озера поражала не меньше окрестностей ВВЦ. Лучи, пронзая черноту, встречались высоко на шпиле башни, образуя вокруг её иллюминаторной «рубки» светящееся облако. Башня казалась женой Хищника, внимательно разглядывающей немногочисленных прохожих. Её растрёпанные фосфорические патлы завораживающе шевелились.
Да, такие радостные днём, культовые сооружения победившего социализма в ночное время выглядят как-то иначе…
День
Итак, открытие памятника «Рабочий и колхозница», 4 декабря, 17:00.
Политическая элита и пресса отгорожены от народной массы забором и милицией. Мэр Москвы читал свою речь «для внутреннего пользования». Но основная часть публики могла слышать Лужкова через динамики. Юрий Михайлович оправдал самые смелые ожидания: он достиг просто фантастических высот в сочетании косноязычия и пафоса: «В Париже мы открыли «Рабочего и колхозницу» Мухиной напротив павильона фашистов. Как символично! Одно несло тенденцию разрушения, другое — принципы развития и прогресса. Принцип труда, который тогда был необходим человеку. И всегда нужен, как серп и молот! Шесть лет назад мы сняли это гениальное произведение, чтобы вернуть обратно! Чтобы видно было наше стремление к миру и прогрессу. Мы выполнили его в тех же пропорциях, как в Париже. Чтобы не было больше кризисов! Мы все усилия направили на то, чтобы созидание полностью разместилось в нашей стране».
Юрий Михайлович стал усиливать голос, давая понять, что подходит к триумфальному финалу: «Это гениальное архитектурное сооружение даёт новые силы (максимум звука!) на наше российское полноразмерное развитие!!!»
Аплодисменты.
По небу запрыгали зайчики прожекторов. Скульптуры вспыхнули белым цветом, а потом засияли триколором. За «Рабочим и колхозницей» на облачной плоскости обозначились их тени, словно на потолке гигантского павильона ВВЦ.
Мечта Елизарова сбывается — Россия становится одним огромным павильоном Выставки достижений народного хозяйства. Если уж мы памятниками собираемся «ударять» по кризису.
В небе повисли разноцветные парашюты салютов! Но как бы ни был прекрасен фейерверк, ему, конечно, не перекрыть по образной яркости речь мэра. Техника бессильна против природного дара!
В общем, можно констатировать факт: реставрация перешла в новую фазу — идеологическую. Осталось модернизировать «Останкино» на 1,31 млрд и врубить сверхтелетранслятор. Чтобы повсеместно сообщить: кризису конец. Идеологическому, во всяком случае. Мы уже осознали: Россия — это имперская республика. Ударение ставим или на первом слове или на втором — по обстоятельствам. Причём всякий раз искренне, всей душой, всем сердцем! Умом, как предупреждал поэт, у нас такой выбор не делается. Всё зависит от настроения!
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
-NCO.png)
