Факты свидетельствуют о повсеместном распространении самой отвратительной болезни, поразившей российские вооружённые силы, — солдатское рабство. Это своего рода эпидемия.
Как ракетчик Коля дачу генералу строил
Из множества сюжетов о солдатском рабстве, этот, вроде бы самый человечный и не страшный. Не страшнее сказки, вечной русской народной сказки.
Эта история началась в 2005 году.
Жил-был в Орловской губернии, в деревне под Ливнами молодой парень Николай Гуравов, красавец писанный.
Высокий, крепкий да ладный, румяный, брови дугой как нарисованные. Такие рисуют барсучьей кисточкой на лицах игрушечных глиняных солдатиков где-нибудь в Хохломе. И, конечно, был Коля здоров и абсолютно годен к прохождению воинской службы.
В родной своей деревне он работал скотником на ферме и Колины родители трудились на той же ферме. Настало время парню служить и пошёл добрый молодец на государеву службу даже с охотой. Не всё же скотником быть, можно и мир посмотреть, и себя показать.
Очень ему, как в деревне решили, повезло, попал он в самые что ни наесть элитные ракетные войска, да ещё и в «учебку», где звание сержанта получил и отличную профессию — водителя могучего «тягача». Самые громадные ракеты потихоньку и бережно возить Николай научился...
После учебки отправили парня в Пермский край, в посёлок Звёздный для прохождения высококвалифицированной и ответственной службы.
Но ему не повезло. В тот год — совершенно, видимо, неожиданно (иначе зачем бы лишних парней из скотников обучать ракетовождению) — подошёл очередной срок планового сокращения стратегических вооружений, и Коле тягача с ракетой не досталось. Определили его в ремонтностроительное подразделение.
- Жизнь — это книга, а армия — страницы, вырванные на самом интересном месте.
От ракетной части оставались ножки да рожки: была дивизия, то есть несколько тысяч человек. Стало меньше ста.
Но командовал этой «меньшесотней» по-прежнему — генерал Борис Иванович Синенко.
В связи с расформированием части, а заодно и надвигающимся своим шестидесятилетием, генерал планировал выйти в отставку. Планировал, само собой, с почётом.
Наш генерал был скромного, почти что и незначительного достатка, не чета столичным хваталам в погонах. Он всего-то и хотел дом себе в зелёной местности побыстрей, а также бесплатно, перед пенсией построить. Для этой цели под рукой оказалось предостаточно бесплатной рабочей силы, совершенно лишних солдат, неопределённой воинской ориентации. Пекарей-бетонщиков, скотников-водителей.
У хорошего генерала лишний солдат — совсем не лишний!
Каждый очень даже может в хозяйстве пригодиться. Если не в армейском, то в личном. Мигом превратились наши высококвалифицированные, а также молодые-необученные в обыкновенный стройбат на стройке местного, но, по-своему, стратегического значения. В рощице прямо под боком у военной части поставили они генералу не замок и не крепость, заметьте, но очень приличный, коттедж.
Генерал своими солдатами был очень доволен. Кормить он их не кормил, вполне разумно полагая, что казарменный рацион, составленный согласно уставу, вполне достаточен.
Но арбузы на стройку несколько раз доставлял — баловство, а приятно, отеческая забота. И приговаривал, опять же, как в сказке, примерно, так:
— Вы, чудо-молодцы! Вы мне и экскаватор, и бульдозер, и самосвал, и тягач с подъёмным краном!
Вот тут в нашей сказке первая печальная нота звучит: Коля-то, писаный наш красавец, косая сажень в плечах, кровь с молоком, брови дугой — сплоховал, таская носилки с тяжёлыми грузами на генеральской ударной стройке, повредил спину. Да так, что его самого на носилках в госпиталь унесли... Вот тебе и тягач с подъёмным краном… В госпитале при части Колю подержали-подержали, повертели так и этак, да и отправили обратно служить с диагнозом — обычный остеохондроз. И с напутствием: спина, может, и будет болеть, а ты, Коля, терпи. Зарядкой регулярно занимайся. Авось пройдёт.
Он бы и рад терпеть, однако от боли иногда даже сознание теряет. Да и страшновато. Так ведь после дембеля инвалидом на родину вернёшься, как с войны, и скотником в родном селе работать не сможешь… В краевой центр Коля просится — на обследование. Не отпускают. Потом смилостивились — ладно, езжай, только учти, платить за твоё обследование и тем более лечение ты должен сам.
Что солдату делать? Одолжил он денег у сослуживца, съездил в Пермь, в больницу, там поставили диагноз — позвоночная грыжа. Сказали — надо, парень, всерьёз лечиться.
Лечение долгое и дорогое.
Интересно, что даже сама возможность комиссовать солдата, при таком-то диагнозе — в части никому и в голову не пришла. Отпускают в город, в больницу — скажи спасибо.
Но лечиться-то Коле не на что. Это ведь только в самых отчаянных сказках солдат разбогатеет вдруг. Чиркнет огнивом, прибегут какие-то собаки с глазами с блюдце, озолотят, а потом ещё и принцессу где-то раздобудут.
У нас тоже принцесса будет. Ждите!
Но пока что Коле долг отдавать нечем… В отчаянии написал сержант срочной службы письмо маме и папе: пришлите, дорогие родители, денег на лечение. Объяснил, что спину сорвал, вкалывая на даче у генерала.
Дома переполох. И сына жалко до слёз, но, опять же — откуда у скотников деньги! Такого и в сказках никогда на Руси не сказывали.
Тут Колина мама написала письмо в Ливны, в комитет солдатских матерей, тамошней правозащитнице Татьяне Михайловой. А Татьяна Михайлова написала письмо в Пермский «Мемориал», потому что место Колиной службы — посёлок Звёздный — в Пермском крае.
Обратите внимание!
Кстати, о письмах. Все правозащитные организации у нас в стране взаимодействуют друг с другом. Знайте об этом и не стесняйтесь писать, звонить, телеграфировать в любую ближайшую. Письмо дорогу найдёт.
Письмо дорогу нашло, пришло к нам в «Мемориал». Я без промедления созваниваюсь и с мамой Колиной, и с самим Колей. Он рассказал, что его растревоженная мама и командиру части возмущённое письмо написала. И что после этого его, Колю, снова собираются везти в Пермь, в краевую больницу на консультацию к хирургу, но теперь с почётом — на машине заместителя командира части, полковника, причём в сопровождении его жены, сотрудницы госпиталя при части.
Договорились мы с Колей встретиться в той самой больнице. Но — «инкогнито», чтобы не напугать генерала, который при моих неосторожных действиях мог запрятать солдата куда подальше, благо на территории военных частей таких мест сколько угодно.
И вот наша встреча состоялась. Сопровождающей мне пришлось представиться Колиной тётей, проживающей в Перми. Во время встречи я успела записать фамилии солдат, которые работали вместе с ним на даче генерала, чтобы потом передать их в качестве свидетелей следователю.
И ещё мы договорились с Колей, что я, его «тётя», приеду в Звёздный, вызову его из части, он вынесет все свои медицинские документы, и мы скопируем их в каком-нибудь копировальном бюро посёлка.
- Солдат выражает свою радость троекратным «Ура!»
Так и сделали. Теперь, с фамилиями свидетелей и с копиями медицинских документов можно было уже обращаться в военную прокуратуру. Но я знала по опыту, что лучше не в местную, а в главную. И ещё лучше при поддержке Уполномоченного по правам человека. Написала письмо на имя пермского омбудсмена Татьяны Марголиной, прося у неё поддержки в защите прав солдата, приложила документы.
А Татьяна Ивановна с нашим письмом поехала в Москву к главному омбудсмену страны Владимиру Лукину. А Владимир Петрович, не мешкая, передал письмо главному военному прокурору России лично.
Получилось и впрямь, как в сказке. Ведь обычно жалобы к главному военному прокурору пробиваются гораздо дольше.
К тому же и Татьяна Михайлова, правозащитница из Ливен, тоже направила официальный запрос в ту самую главную военную прокуратуру.
Однако… Из Москвы, как в отечестве нашем заведено испокон веку, запрос со всеми письмами и копиями документов вернулся на рассмотрение — в посёлок Звёздный, где усердно служит сержант с позвоночной грыжей, бывший чудо-богатырь, который теперь ни согнуться, ни разогнуться не может. И здесь же по соседству, в собственном доме проживает наш «отец солдатам»… Но всё-таки прислали-то запрос «с самого верху». Дело сдвинулось, началось расследование. Каждому известно: российский военный следователь всегда сочувствует больше командиру, чем его подчинённому. Следователь и сам — чей-то командир и чей-то подчинённый.
И вот посылают из военно-следственного участка, что в Звёздном, «наверх» ответ на наше заявление. Что, мол, хотя свидетели и подтвердили факты привлечения генералом Синенко солдат для работы на строительстве дачи, но поскольку вред здоровью Николая Гуравова причинён незначительный, то в возбуждении уголовного дела против генерала отказано.
Но мы-то не собирались сдаваться. И нашли Коле в Перми хорошего адвоката, который совершенно бесплатно согласился защищать его интересы. Важно было, чтоб парня не загубили, чтоб обследовали, подлечили и комиссовали.
Для этого необходимо было добиться, чтобы его направили в центральную военно-врачебную комиссию (ЦВВК), действующую при Центральном госпитале ракетных войск в Подмосковье. И снова мы с правозащитницей из Ливен Татьяной Михайловой (но теперь уже при поддержке адвоката) «бросаемся на амбразуру». То есть шлем с обеих сторон телеграммы на имя начальника той самой ЦВВК, чтобы он потребовал от командира части, в которой служит Коля, направить солдата на обследование к ним в Центральный госпиталь.
Ну, тут уж генерал Синенко побоялся вмешиваться. Николая направили в Центральную военную врачебную комиссию при центральном госпитале РВСН. Там его обследовали.
В результате Коля вернулся из госпиталя с вердиктом, которого все мы ждали: степень заболевания солдата такова, что служить он не может. Его должно комиссовать.
Всё бы хорошо и справедливо, да, опять-таки, опыт подсказывал, что длиться процесс комиссования может месяцы.
Адвокат решил этот процесс ускорить. Раз теперь появилось официальное, признаваемое военной прокуратурой заключение военных медиков, он помог оформить сержанту Николаю Гуравову иск генералу Синенко о возмещении материального и морального ущерба на 500 тысяч рублей — с полной мотивацией.
Ох, как быстро после этого всё закрутилось… И вот уж действительно, как в сказке, тут выходит на первый план обещанная принцесса!
Немного времени прошло, и мы узнали, что:
1. Коля приехал в гарнизонный военный суд. Но! Приехал вместе с заместителем командира части, полковником по званию… и своё заявление на взыскание ущерба с генерала — забрал безвозвратно!..
2. Коля сыграл свадьбу с дочерью заместителя командира части — строгой и образованной девушкой Юлианой, и стал наш Коля полковничьим зятем.
3. На солдатской свадьбе, как по Островскому, был настоящий генерал, как вы, наверное, уже догадываетесь — Борис Иванович Синенко… Мёд-пиво пил и на Колю поглядывал ласково…
Постойте-постойте, удивится читатель, а откуда взялась девушка Юлиана? До сих пор в этом сюжете её не было.
Была, была, дорогой читатель, но, если можно так сказать — за скобками. Просто мы её до поры до времени не вставляли в свой рассказ. А появилась Юлиана в этом сюжете в то время, когда я разговаривала с Колей «по-родственному» ещё при самой первой нашей с ним встрече в больничном вестибюле. Сотрудница госпиталя при воинской части, сопровождавшая больного сержанта Гуравова (напоминаю: жена всё того же полковника, замкомандира части) тактично отошла в сторонку. И тут к ней присоединилась юная девушка.
Я не обратила на неё особого внимания. Не обратила даже после того, как они все трое, вместе с Колей, сели в полковничью машину и поехали в Звёздный. Сопровождающая — рядом с водителем, Коля и девушка — на заднем сидении.
Девушка была та самая Юлиана, можно сказать, принцесса из сказки, дочь замкомандира части, студентка Пермской медакадемии.
Эпилог сказки
Коля комиссовался. Скотником он больше никогда не работал, в родную деревню на Орловщину не вернулся. Но недолго довелось побыть бывшему скотнику, хоть и писаному красавцу, зятем полковника, другом генерала, мужем принцессы Юлианы. Развод дело житейское, к сказкам отношения не имеет, и мы о нём рассуждать не будем. От тестяполковника из посёлка Звёздный очень скоро переехал Николай к сестре в Москву и работает охранником в каком-то магазине.
- Праздник, который всегда с тобой — это отбой!!!
Наша сказка оставляет горькое чувство. Благодаря ей, становится особенно заметна неподвижность времени, в котором живёт Россия и существенная её часть — русская армия. Рабство, крепостное право… Да ведь это же дичь! Этого уже полтораста лет, как нет.
Но это — есть, у нас, в нашей армии. Какое гнусное, позорное унижение, растление, окончательная беда — для всех! И для генералов, и для полковников, и для каждого солдата, и для их матерей… Чем и страшна наша «сказка», что в ней рабство — не злодейство, а норма. Оно живёт и процветает, несмотря ни на какие запреты и приказы сменяющих друг друга министров обороны. И несть числа тому примеров.
Случается и немало трагических смертей солдат, отданных их же командирами в рабство. В таких случаях командиры, боясь наказания, чаще всего открещиваются от того, что сами приказали солдату стать рабом. Задним числом записывают его в «сочинцы» (так на армейском языке называют военнослужащих, самовольно оставивших часть). Российское правозащитное сообщество уже много лет проводит мониторинги, выявляя случаи использования солдат в целях, не связанных с обучением военному делу. Министерство обороны под нашим нажимом даже издало приказ о запрете рабства. Но… и приказ есть, и рабство никуда не делось.
Ещё одна дача. И снова генеральская
Об ушедших хорошо или никак. Слава богу, это неписаное правило не распространяется на живых людей, просто перешедших с одного служебного места на другое. Например, с должности военного комиссара Пермского края на должность военного комиссара Алтайского края.
Генерал Генералов три года возглавлял Пермский краевой военкомат и именно у нас получил столь созвучные с его фамилией генеральские погоны. Вскоре журналистами «Уралинформ ТВ» был снят сюжет про то, как на строительстве личной дачи военкома работают подчинённые ему солдаты— срочники. Естественно генерал сделал всё, чтобы сюжет этот не появился на экране.
А сюжет был чёткий и ясный. Восьмого августа в пермский «Мемориал» позвонил сотрудник краевого военкомата (имя он просил не называть) и попросил защитить права солдат, нарушаемые самим военкомом, — тот заставляет работать своих подчинённых на строительстве личной дачи. Случай не частый, чтобы подобная просьба исходила от самих военкоматчиков, причём не самого низшего звена. Допекло, видимо.
Я тут же выехала на «объект», пригласив с собой нашего информатора и съёмочную группу телеканала «Уралинформ ТВ». Путь не такой уж и близкий: 40 километров до ближайшего от Перми городка Краснокамска, а от него ещё километров 15 в сторону деревни Гуляево.
На окраине оной предстало нашим взорам симпатичное строение, этакий терем-теремок, словно с рекламного ролика, сложенный из породистых брёвен, уже подведённый под крышу, но ещё не полностью завершённый.
Время клонилось к вечеру, официальный рабочий день уже час назад завершился, и мы боялись не застать в доме никого. Но, увидев в ограде светлосерую «Волгу», наш информатор сказал: «Это личная генеральская. Значит, и ребята там».
Да, «ребята» были внутри дома: двое мужчин, что называется, в возрасте, и двое совсем молодых людей. Все в гражданской одежде, так что если бы не наш сопровождающий, знающий военнослужащих военкомата в лицо, трудно было бы утверждать, что двое из них — солдаты, которым в это время положено по уставу находиться в казарме. Двое других — гражданские работники КЭЧ (квартирно-эксплуатационной части Пермского гарнизона), которым, тоже полагалось трудиться не на личной даче военкома.
Трое из четверых лакировали светлым с медовым оттенком лаком бревенчатые стены внутри помещения. Один просто бездельничал. Как выяснилось, это был водитель военкоматовского «газика», поставленного на прикол. На время строительства дачи, её хозяин повелел своему подчинённому пересесть за баранку личной «Волги» и возить на ней в Гуляево строителей, хотя на вождение этой машины у парня даже доверенности не было.
При виде телевизионной аппаратуры все четверо потеряли дар речи. Лишь через некоторое время они объяснили свою стоп-реакцию: оказывается, за полчаса до нашего приезда отсюда уехали представители военной прокуратуры и ФСБ. Часа два они брали объяснения с участников незаконного трудового процесса, составили протокол. Только те за порог, а тут ещё и телевизионщики...
Вернулись в Пермь мы уже в сумерках.
— Завтра в семь сорок вечера смотрите сюжет в новостной программе, — сказали нам журналисты УТВ на прощание.
На следующее утро председателю «Мемориала» позвонил сам генерал Генералов, что-то пытался весьма невразумительно сказать о причинах использования солдат в личных целях и просил сделать так, чтобы сюжет не появился на телеэкране. На что руководитель организации ответил, что УТВ — независимый телеканал, мы, да и никто другой, не можем диктовать его сотрудникам, что показывать, а что снимать с эфира, это их право.
Каково же было наше удивление, когда сюжет про генеральскую дачу не появился на УТВ ни в семь сорок вечера, ни в следующем выпуске новостей, ни через день. Кому-то всё-таки дозвонился генерал. Кто-то неведомый сжалился над ним и заставил руководителей телеканала «прогнуться».
Генералу дали тихо и срочно убраться из Перми. Он стал военным комиссаром Алтайского края. Вслед ему прозвучала только эта статья, опубликованная в краевой газете «Пермские новости».
Бог с ним, с генералом. Лучше поразмышляем над тем, кого и что спасали те, кто оказывал столь беспардонное давление на телеканал. Генерала? Да, несомненно. Хотя шила в мешке всё равно не утаишь. Весть о том, что будущий военком Алтайского края, будучи пермским военкомом нарушал воинские законы, уставы и приказы своего министра, прилетела на Алтай впереди него. А может быть, этот таинственный некто, добиваясь снятия телесюжета с эфира, руководствовался чувством патриотизма? Не хотел, чтобы на дорогую ему армию легло пятно? Всё это даже смешно, если бы не было так печально. Осмелюсь доложить: это ложный патриотизм. А ложный патриотизм — это ведь тоже своего рода коррупция. Должностные проступки и преступления военных чинов в армии изо всех сил скрывают и число их не сокращается.
А уж о моральном разложении и о том, что останется в душах участников этой грустной истории, не стоит и говорить.
«Лишние солдаты» рубят капусту, Грузят водку и много чего ещё…
В сотый раз спрашиваю: зачем год от года увеличивается наряд на призыв новобранцев? Всякая логика отступает на задний план, когда снова и снова узнаёшь, как используются в воинских частях парни, призванные учиться защищать Родину.
- Прапор: «Кто поедет на картошку?» Два бойца делают шаг вперёд.
Прапор: «Молодцы, орлы, остальные пойдут пешком»
Дорожный патруль…
В Пермском крае в недрах милиции появилось новое подразделение — отдельный спецбатальон при военной части № 6659, состоящий из солдат-срочников, то есть служащих по призыву. Краевая власть долго и настойчиво добивалась этого, мотивируя тем, что в регионе высокая преступность и, чтобы бороться с нею более эффективно, доблестной милиции нужна поддержка военных. Задача солдат этого подразделения — патрулировать вместе с милиционерами улицы особо «напряжённых» районов Перми.
Но через пару месяцев руководитель Совета родителей военнослужащих Прикамья Александра Вракина обнаружила молодых военнослужащих батальона отнюдь не на ночных улицах краевой столицы, а на полях частного сельхозпредприятия «Труженик». Парни в погонах рубили капусту.
О факте использования солдат на работах, не связанных с несением военной службы, Александра Михайловна сообщила в военную прокуратуру Пермского гарнизона. И правильно сделала — ведь если солдаты целый день работают в поле, то когда же они учатся своему основному делу?
Наряд на «ПермАлко»
Самый удивительный факт рабского использования срочников произошёл несколько лет назад в в/ч № 6548, тоже расположенной в окрестностях Перми. Там солдат направляли в фирму «Пермалко» на погрузку-разгрузку ликёро-водочной продукции. Происходило это на протяжении нескольких месяцев. Длилось бы, может быть, и дольше, если бы работники предприятия не сфотографировали грузчиков в погонах и не отправили снимок в военную прокуратуру.
Проверка всё подтвердила. Вот цитата из ответа тогдашнего заместителя пермского военного прокурора, подполковника юстиции А. Колесникова: «…Установлено, что 21 февраля 2003 года командир в/ч 6548 полковник Ч. П. Мерквеладзе незаконно, в нарушение требований ст. 37 Конституции РФ и ряда статей Конвенции Международной Организации Труда о запрете принудительного труда, Трудового кодекса РФ и ст. 10, п.п. 7, 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих», запрещающих военнослужащим заниматься предпринимательской или иной оплачиваемой деятельностью, заключил договор подряда №67-03 с ОАО «Пермалко» о выполнении военнослужащими части погрузочно-разгрузочных работ на территории данного предприятия».
Ещё факт: солдаты-артиллеристы с благословения своего командира охраняли частные дачи «новых русских» в посёлке Троица, расположенные в нескольких десятках километров от Перми…
P.S.: Все перечисленные и не перечисленные здесь случаи (им несть числа) объединяет то, что командиры воинских частей не понесли должного наказания. А в сюжете с «Пермалко» вообще получился анекдот. Правда, скорее грустный, чем весёлый: в итоге, несмотря на доказанность фактов, использования солдат офицерами в корыстных целях, больше всего пострадали не военные чины, а «просигналившие» в военную прокуратуру сотрудники «Пермалко». Одного из них даже уволили с работы.
Тревожные сообщения о солдатском рабстве приходят со всех уголков страны Их авторы — участники программы «Лишний солдат» Генеральская лесопилка
Пермяк Александр С. был призван весной 2008 года.
Служил в воинской части, которая дислоцировалась в пригороде Владикавказа, в военном городке «Спутник». 8 августа 2008 года, вместе со своей частью, как и другие военнослужащие по призыву, был направлен в Южную Осетию. В результате протестов общественности, его, как и многих других солдат-срочников, вернули на место прежней дислокации.
Однако в «Спутнике» их не поставили на довольствие, и солдатское жалование — 400 рублей в месяц — им тоже не платили, как и «боевых» выплат. Через некоторое время Александра перевели на лесопилку, расположенную неподалёку от посёлка Тарское. Там он в числе десятка солдат, включая 7 контрактников, валил и разделывал ценнейшие буковые деревья под руководством лесника из «гражданских». Командовал солдатами прапорщик. Под Новый 2009 год к ним вдруг приехал генерал с коробкой куриных окорочков, похвалил за работу. Стало ясно, кто хозяин лесопилки.
- Командир командует солдатам: — Так!..
Копать здесь, здесь и здесь! А я пока схожу, узнаю, где надо...
Рядовой отслужил рабом в Дагестане
Антон Кузнецов был призван из Липецкой области на военную службу в 2003 году, а весной 2005 исчез из части. 27 июня 2005 года было возбуждено уголовное дело по ст. 337ч. 4. По словам самого Антона, командиры махачкалинской в/ч 6752 ВВ МВД, где он служил, передали его хозяевам частного кирпичного завода. Его били и заставляли выполнять тяжёлую работу. Его перевозили с одного завода на другой, и только в феврале 2009 (!) ему удалось бежать.
Всё это время его разыскивала бабушка (Антон — сирота).
После своего возвращения, Антон пришёл в военноследственный отдел и рассказал о причинах своего отсутствия в части. Однако ему не поверили. Следствие настаивало на том, чтобы он признал себя виновным в самовольном оставлении части.
Уголовное дело, возбуждённое в Дагестане, расследует Военно-следственный отдел в Липецке. 22-го июля адвокат и Антон дали подписку о неразглашении данных предварительного расследования.
Однако имеется достаточно много сведений из других источников, содержащих веские основания для увольнения А. Кузнецова с военной службы и прекращения в отношении него уголовного дела.
А ротный так и не наказан
Олег Терёхин, призванный из башкирского города Благовещенск, служил во Владикавказе. В марте 2005 года отец выкрал его у рабовладельца Асланбека Догузова из села Ногир и вывез в Башкирию.
По словам заместителя военного прокурора Уфимского гарнизона Алексея Корниенко, в ходе проверки полученной информации выяснилось, что рядовой Терёхин действительно привлекался к хозяйственным работам, не связанным с воинской службой. На этом основании в военной прокуратуре Владикавказского гарнизона возбудили уголовное дело по статье 285 (за превышение должностных полномочий) в отношении ротного командира Александра Терещука. Но и в отношении пострадавшего военнослужащего Терёхина тоже было возбуждено уголовное дело — за самовольное оставление части.
При содействии Комитета солдатских матерей Башкортостана Олег в конце концов был освобождён от уголовного преследования. Но и следственное дело против командира Терещука вскоре было тоже прекращено.
Три солдата на кошарах
Александр Козырев был призван в мае 2006 года военным комиссариатом Иловлинского района Волгоградской области и направлен для прохождения военной службы в учебное подразделение в/ч 43078 Краснодарского края, откуда в июне 2006 года был переведён в в/ч 01860, г. Моздок.
В мае 2007 года после безуспешных попыток узнать местонахождение сына к Уполномоченному по правам человека Волгоградской области Михаилу Таранцову обратилась мать Александра. С большими трудностями Козырев был найден.
Он сообщил, что он и ещё двое солдат были направлены командиром роты К. Конгапшевым на полковые учения на полигон Серноводский, а затем на позиции в Чеченскую Республику. Там ротный объявил, что все трое идут работать на кошары (ферма для овец), где в течение 3-х недель они пасли овец. 27 марта 2007 года двое солдат, в том числе Козырев, убежали. Козырев попал к другому «хозяину», который удерживал его насильно.
Командование части сообщило, что их сын признан психически больным и комиссован, с 27 марта 2007 года исключён из списков части.
Александр вернулся домой, но попытки помочь родителям других солдат, разыскивающих пропавших сыновей, а также привлечь военных к ответственности за сдачу в рабство подчинённых солдат, закончились ничем.
P.S. Опубликованные выше сообщения — только малая толика материалов, свидетельствующих о повсеместном распространении самой отвратительной болезни, поразившей российские вооружённые силы — солдатское рабство.
Это своего рода эпидемия. Может быть, даже пострашнее, чем эпидемия чумы или «свиного гриппа». В 2003 году Всероссийская коалиция общественных объединений «За демократическую альтернативную гражданскую службу» и Союз Комитетов солдатских матерей России организовали и проводили на протяжении трёх лет акцию «Лишний солдат», собирая и анализируя факты о незаконном использовании солдатского труда.
И министры сдаются?
Под напором представленной ими информации министр обороны Сергей Иванов вынужден был издать в 2005 году приказ, запрещавший «привлекать военнослужащих к работам, не обусловленным исполнением обязанностей военной службы» и грозивший всевозможными карами тем, кто нарушит этот запрет — от увольнения из армии до уголовного наказания. Однако ситуация с тех пор не изменилась.
Это показал следующий этап акции «Лишний солдат», проводимый в 2008-2009 годах уже в рамках проекта Центра развития демократии и прав человека (координаторы Людмила Вахнина и Андрей Калих).
На основе собранной участниками этой акции (в том числе и автора этой книги) информации 26 сентября 2009 года было написано письмо Президенту РФ Дмитрию Медведеву под названием «Лишний солдат. Незаконное использование труда военнослужащих по призыву в целях, не обусловленных исполнением обязанностей военной службы». Ниже публикуются отрывки из этого коллективного письма.
Правозащитники докладывают верховному Главнокомандующему О солдатском рабстве в Вооружённых силах страны
Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Мы, представители общественных объединений, ведущих постоянную работу по защите прав военнослужащих, с пониманием относимся к основной направленности проводимых в Вооружённых Силах реформ. Вместе с тем, мы крайне обеспокоены недостаточным вниманием, уделяемым в ходе этих реформ защите жизни, здоровья и достоинства солдата.
Одно из направлений нашей работы мы назвали «лишний солдат». В первую очередь эта тема связана с по-прежнему актуальной проблемой солдатского рабства.
- В армии виноват не тот, кто виноват, а кого назначат.
Самое возмутительное происходит тогда, когда какая-либо проверка выявляет…пребывание этих солдат в горных селениях. Их объявляют самовольно оставившими части и привлекают к уголовной ответственности по статье 337 УК РФ… Если солдатам удаётся бежать из рабства и добраться до дома, их также обычно ждёт обвинение в самовольном оставлении части. Военные прокуратуры, куда они обращаются, и следственные комитеты с самого начала проявляют обвинительный уклон по отношению к солдату. Если в регионе есть сильные правозащитники, им большими усилиями удаётся спасти беглеца от тюрьмы или дисбата, но привлечь к уголовной ответственности рабовладельцев удаётся крайне редко. Особенно безнадёжной представляется эта задача на Северном Кавказе. Ответы военного командования на жалобы иногда отличаются поразительным цинизмом, Главная военная прокуратура в большинстве случаев спускает жалобы тем, на кого жалуются, и жалобщики получают ответ, что «факты не подтвердились». Трудно объяснить это чем—либо, кроме безнаказанности, уверенности в поддержке властных структур высокого уровня.
Само количество якобы «не подтвердившихся» фактов должно привлечь к этому явлению самое пристальное внимание, не говоря уже о том, что в уважающем себя и свою армию государстве даже один такой факт привёл бы к самым серьёзным мерам.
Наш опыт свидетельствует о том, что подавляющее большинство случаев этих правонарушений обусловлено невыносимыми условиями службы.
Мы убеждены, что решить проблему очередными приказами и даже массовыми проверками невозможно, необходимы глубокие системные изменения военного законодательства, резкое снижение строгости наказания за вынужденное оставление места службы.
…Считаем, что одним из важнейших направлений реформы должно быть упразднение военной юстиции.
Считаем также, что в качестве неотложной меры, учитывая распространённость неблагоприятных обстоятельств, 72 отрицательно влияющих на условия прохождения военной службы, назрела необходимость в амнистии для военнослужащих, совершивших преступления, предусмотренные ст.
337, 338, 339 УК РФ, независимо от мотива и места их совершения.
Зная, что в число основных задач реформирования военной организации РФ входит пресечение необоснованных трат военного бюджета РФ, предлагаем провести силами независимых экспертов подсчёт потерь государства вследствие отвлечения солдат от службы на незаконные работы, а также от призыва граждан с тяжёлыми заболеваниями (с учётом стоимости процедуры призыва, доставки к месту службы, содержания и лечения в госпитале во время процедуры увольнения, длящейся, как правило, не менее месяца, выплату им пособия в связи с досрочным увольнением в запас и т.д.). Для этого необходимо получить сведения о количестве военнослужащих, оказавшихся в госпиталях и уволенных по состоянию здоровья в течение трёх месяцев после призыва.
Если сотни и тысячи солдат оказываются на сторонних работах, или на больничной койке, значит, крайне высокая численность призыва определена без учёта потребностей армии и реальных возможностей общества.
До тех пор, пока в армии реально, а не на бумаге, не будет обеспечена защита жизни, здоровья и достоинства каждого солдата, не созданы условия для использования всего срока его пребывания в армии исключительно для освоения военных профессий, бессмысленно и преступно наращивать численность призыва.
Считаем целесообразным вернуться к реализации задач, поставленных перед военным ведомством в Федеральной целевой программе «Переход к комплектованию военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, ряда соединений и воинских частей» на 2004-2007 годы, которая по существу так и не выполнена.
Обратите внимание!
Что же делать будущим солдатам, если они попадут в ситуацию, схожую с описанными в этой главе? Вот мой совет тем, кто уходит служить: ребята, не миритесь, когда командиры заставляют вас работать на себя или на «того дядю». Помните: это и есть рабство. Оно унижает достоинство человека, ваше достоинство. Даже когда кажется совсем безобидным.
Сообщайте в «Мемориал», в комитеты солдатских матерей, в другие правозащитные организации обо всех случаях, когда ваше достоинство унижают. Делайте это разумно, на рожон лезть не следует, ваше дело — дожить до «дембеля», дома любимые ждут и матери. И всё-таки — не становитесь рабами. Иначе с этим позором не расстаться никогда. Ни нашей стране, ни вам самим, ни вашим будущим сыновьям. В крайнем случае, уходите из части и сразу обращайтесь к правозащитникам. А при их поддержке — в военную прокуратуру.
Военный прокурор Николай Сидоров: «КОРРУПЦИОНЕРЫ ЛИБО УЖЕ НАКАЗАНЫ, ЛИБО ПОНЕСУТ НАКАЗАНИЕ»
Использование командирами солдатского труда в личных целях это лишь одно из проявлений коррупции, процветающей в вооружённых силах.
Военный прокурор Пермского гарнизона Николай Сидоров рассказал мне о других проявлениях армейской коррупции. Наша беседа проходила в 2008 году.
— Николай Михайлович, какова ситуация с преступностью в военных частях Пермского гарнизона? Растёт?
Снижается?
— Она снижается. Вместе с тем, проблемными остаются воинские части, дислоцированные на территории Бершетского гарнизона. А наиболее неблагополучными в минувшем году можно назвать части, которые были развёрнуты на территории Чайковского района на период учений «Стабильность— 2008». Там по результатам прокурорских проверок, работы 74 военной прокуратуры, военно-следственного отдела и органов федеральной службы безопасности были возбуждены уголовные дела коррупционной направленности.
— В чём причина вспышки подобных преступлений?
— Дело в том, что на территории Чайковского района разворачивалось целое соединение, порядка 10 тысяч человек — дивизия из тех, кого призвали на военные сборы. На военном сленге их называют — «партизаны». Это гражданские люди, давно отслужившие и находящиеся в запасе. Они забыли, как солдатские сапоги носят и что такое армейская дисциплина.
Эта часть дала очень большой рост преступлений — и военнослужащих в отношении местного населения, и местного населения в отношении военнослужащих.
Фиксировались случаи грабежей местных жителей, хищения мобильных телефонов. «Партизаны» самовольно оставляли сборы, «чистили» огороды, отбирали спиртное у гражданских.
Но самое дикое, на мой взгляд, — это рост так называемых хозяйственных преступлений, которые совершали офицеры в период развёртывания этой дивизии. Когда выросло число военнослужащих, соответственно, в первую очередь, увеличились поставки продовольствия. Некоторые должностные лица решили воспользоваться этой ситуацией, обогатиться за счёт армии. Стали создавать для себя запасы продовольствия, недодавая, соответственно, военнослужащим.
Солдат за время службы съедает столько овсянки, что ему стыдно смотреть в глаза лошади.
— Такого рода хищения часто проходят безнаказанными. Как удалось их выявить?
— К нам поступило около сотни жалоб на плохое питание.
Писали, что вместо супа, например, кормят одной водой, в которой плавают кусочки капусты. Нет ни мяса, ни овощей, и так далее. Проверили. Оказалось, что продукты готовились к отправке от снабженцев «на сторону», неким частным предпринимателям и другим лицам, которые всегда кормятся возле Вооружённых сил. Думали поживиться, что называется, «кто чем может» — тушёнкой, консервами и прочим.
Но реализовать похищенное не удалось, потому что в роли скупщиков выступили работники федеральной службы безопасности и милиции. К счастью, все нелегальные поставки удалось пресечь.
— Насколько часто происходят подобные преступления среди офицерского состава?
— Конечно, это не массовое явление. Речь идёт об отдельных фактах. Не все офицеры «такие», подчёркиваю это.
И всё равно, очень обидно за Вооружённые силы.
Вот ещё один пример. Офицер одной из частей нашего гарнизона стал всего лишь на одни сутки временно исполняющим обязанности командира части. На одни сутки, повторяю. Казалось бы, что тут успеешь сделать, да? Как выяснилось — много что можно успеть. Этот офицер отдал приказ принять на должность контрактника свою жену. В части она и не появлялась, а деньги якобы за пслужбу «получала», и даже премии ей начислялись. Так продолжалось с почти семь месяцев. Ущерб составил не один десяток тысяч рублей.
Командир другой военной части нанёс ущерб государству в 300 тысяч рублей, желая нажиться на продаже угля, предназначенного для котельной. И хотя виновник внёс эти деньги в кассу, тем не менее, за присвоение и растрату вверенного имущества всё равно привлекается к уголовной ответственности. Тут я хотел бы вспомнить когда-то весьма популярную, но уже подзабытую фразу: «Сколько верёвочке ни виться, а конец всё равно наступит». Она верна на все времена.
P.S. Подтверждение этим словам военного прокурора — в следующем материале, опубликованном в газете почти через год — в октябре 2009-го.
«Партизаны» голодали, а тушёнка уходила налево
Прав был военный прокурор Николай Сидоров, приводя в предыдущей беседе поговорку о неминуемости наказания ворам и расхитителям. Вилась, вилась верёвочка, а конец-то вот он и обнаружился. В военном суде Пермского гарнизона рассматривается дело по обвинению офицеров Марковской танковой дивизии, подозреваемых в хищении продуктов питания, предназначавшихся для участников военных сборов.
Голодное брюхо к учению глухо
В сентябре прошлого года в общественную правозащитную приёмную пермского «Мемориала» пришёл мужчина.
Он сказал, что проходит военные сборы на базе Марковской танковой дивизии, расположенной в Чайковском районе. А в правозащитную организацию приехал пожаловаться на… голод. Из его рассказа выходило, что призванных на сборы военнослужащих запаса уже два дня держат без еды и питьевой воды. А живут «партизаны» (всё тот же сленг) под открытым небом, без палаток, под дождём.
Консультанты приёмной предложили посетителю обратиться в военную прокуратуру Пермского гарнизона. А там, как рассказал мне позднее военный прокурор Пермского гарнизона Николай Сидоров, подобных сигналов было уже много (интервью с Николаем Михайловичем было опубликовано в «Пермских новостях» 13.02.2009 г.).
…Об этих военных сборах в средствах массовой информации писали позитивно и очень много. Ещё бы! Ведь Марковская дивизия, в которой до того фактически проходил службу лишь штатный офицерский состав, после прибытия запасников стала полноценным воинским подразделением.
В августе, сентябре, октябре 2008 года здесь разворачивалось целое соединение, порядка 10 тысяч человек. Как рассказывал журналистам тогдашний временно исполнявший обязанности военного комиссара Пермского края Николай 77 Капорин, кроме пермяков танковое соединение укомплектовывали резервистами из Кировской области, Удмуртии, Башкирии и Татарстана. Военные сборы в Пермском крае были частью стратегических командно-штабных учений «Стабильность-2008» и «Центр-2008».
Духовная пища не заменила земную
К проведению столь крупномасштабных сборов разные ведомства готовились по-разному.
«Такие учения проводятся один раз в пять лет, — сообщал министр общественной безопасности Пермского края Игорь Орлов. — И хотя большинство расходов оплачивает федеральный центр, краевой бюджет уже выделил три с половиной миллиона рублей для решения различных задач».
Первыми на сборы были призваны мужчины, когда-то проходившие службу в инженерно-сапёрных частях. Они ремонтировали помещения для приёма остальных резервистов и готовили к работе местный танкодром и артиллерийский полигон. Затем на танкодром завезли боевую технику. А на продовольственные склады — продукты питания. Представляете, сколько потребовалось этих продуктов, чтобы кормить в течение нескольких месяцев 10 тысяч здоровых мужчин?
Духовенство подготовило для солдат свою «пищу» — духовную. К примеру, официальный сайт Пермского муфтията сообщал: 27 августа 2008 г. в Марковском гарнизоне, на базе расквартированной танковой дивизии, развёрнута полевая полковая мечеть и полковой храм, назначены штатные священнослужители, которые должны «окормлять солдат и офицеров, принимающих участие на учениях». Увы, духовная пища не смогла заменить земную.
Солдат должен подчиняться слепому инстинкту командира.
Вооружены и очень опасны
Урчащие желудки голодных «партизан» требовали своё.
Как не вспомнить интервью военного прокурора Николая Сидорова: «К нам поступило около сотни жалоб на плохое питание...».
Но куда же подевались огромные запасы продуктов, завезённые на склады дивизии перед сборами? Оказывается, как сообщил военный прокурор, «некоторые должностные лица решили воспользоваться этой ситуацией, обогатиться за счёт служебного положения. Стали создавать для себя запасы продовольствия, недодавая, соответственно, военнослужащим, которые приписаны на сборы. Таким образом, удалось сделать «запас» на сумму около 100 тысяч рублей… ».
В том интервью Николай Михайлович по понятным причинам не стал называть фамилии расхитителей солдатского продовольствия. И хотя сейчас они сидят в зале военного суда на скамье подсудимых, я тоже не назову их фамилии.
Ведь судебный процесс продолжается. На подсудимых работают сильные адвокаты. Предпринимаются всевозможные действия, чтобы дезавуировать документы. На судебное заседание не являются, возможно, запуганные свидетели.
Воруют отцы-офицеры
Придёт срок, и фамилии расхитителей обязательно будут опубликованы. Я же сейчас хочу поразмышлять на примере Марковской дивизии о том, что происходит с нашей армией.
У 16-й гвардейской дивизии славное боевое прошлое. В годы Великой Отечественной войны она прошла от Подмосковья до Берлина, принимала участие практически во всех решающих битвах: в танковом сражении на Курской дуге, Корсунь-Шевченковской, Ясско-Кишенёвской, Висло-Одерской и Берлинской наступательных операциях. Почему же сегодняшние офицеры своими преступными действиями готовы подрывать боеспособность этой прославленной воинской части?
Разве они не понимают, что некормленый солдат — плохой боец? Увы, такие мысли, видимо, не волнуют сегодняшних отцов-командиров. И ещё одно «увы» по поводу того, что, вопреки мнению военного пермского прокурора, далеко не всегда коррупционеры и расхитители получают по заслугам.
Главный военный прокурор Сергей Фридинский сообщил на недавней пресс-конференции: особенно тревожна ситуация с офицерской преступностью. Только за 2008 год к уголовной ответственности привлечены 20 генералов и адмиралов, осуждены 1611 офицеров, из них 160 — командиры частей.
А руководитель военного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Приволжско-Уральскому военному округу, полковник юстиции Сергей Девятов привёл такие цифры: военными следственными органами Приволжско-Уральского военного округа по итогам 2008 года зарегистрировано более 2,5 тысячи преступлений.
Это значит, в частях ПУрВО совершалось по двести преступлений в месяц. За последние десять лет число преступлений, совершённых офицерами, возросло в 2,5 раза, причём каждое третье-четвёртое преступление — на счету командирского состава. Отмечаются присвоение военного имущества, хищения, мошенничество, взятки, должностные подлоги.
Среди причин «офицерской преступности» Девятов назвал снижение чувства ответственности, правовой нигилизм, коррупцию и непрофессионализм.
Могут ли не тревожить такие тенденции?
Вопросы к самой себе
— Почему в своих корреспонденциях ты используешь такое грубое слово как «рабство»? Мы что, снова стали рабовладельческим государством?
— Рабство, по сути, это подневольный труд. Может быть, раба и кормят, и он имеет крышу над головой, но его труд остаётся подневольным и неоплаченным. Вот два основных признака рабства. Оба эти признака присутствуют тогда, когда военнослужащего заставляют исполнять какие-то обязанности, не связанные с военной службой.
В Перми все эти случаи, скажем так, примитивные. Но… Дача военкома Генералова выглядит скромнее, чем генерала из Звёздного, но тоже не сарай. Я его «фазенду» видела, это точная копия той, что в рекламных проспектах. «Сараи» рекламировать не станут.
А впрочем, я не о том. Похоже, оба генерала вышли из публичного скандала с самыми малыми потерями. Оба на свободе и даже «условно» не осуждены. Оба при званиях.
Генерал Генералов даже при должности. Генерал Синенко, правда, вышел на пенсию.
— Чего, собственно, мы добиваемся? Сорвать с нарушителей законов погоны, посадить в тюрьму?
— Не знаю… Не моё это дело, срывать и сажать. Мне кажется, несмотря на жёсткие приказы сверху, на деятельность военной прокуратуры, коррупционеры не боятся коллег по армии. Мол, уж как-нибудь договоримся, замнём расследование. Все свои. Не мы первые, не мы последние...
Но огласка, общественное презрение — вот что для них всё-таки страшно. Вспомним, как оба генерала изо всех сил стремились сохранить «честное» имя. Один униженно упрашивал влиятельных людей заткнуть рот тележурналистам. Другой провёл сложную психологическую операцию по обезвреживанию обиженного солдата под кодовым назва— нием «Свадьба». Эти внешне респектабельные люди боятся огласки. Вот в чём моя задача: обращаться к общественному мнению. Мешать спать, будить совесть. Суд человеческий — посильнее суда официального.
— Так одержали победу или потерпели поражение?
— Посмотрим. Какие наши годы? Ведь всё-таки бывший министр обороны Сергей Иванов вынужден был в конце 2004 года издать тот самый знаменитый приказ № 428, который можно коротко назвать приказом о запрете солдатского рабства. Правда, подвигла его к этому напряжённейшая работа правозащитников. Приказ появился после того, как правозащитное сообщество собрало множество фактов использования солдат на работах, не связанных с военной службой, и предоставило их Министерству обороны и военной прокуратуре. Кроме того, мы выступали с заявлениями в прессе, предавали огласке все эти факты. В конце концов, работа общественных организаций возымела действие. Мы, как говорит сегодняшняя молодёжь, достали министра. Хотя, возможно, он этим приказом хотел лишь отмахнуться от правозащитников, как от назойливых мух. Помню, весной 2005 года Сергей Иванов в интервью одной из центральных газет уверял, что генералы уже не используют солдат на строительстве своих дач. Говорил, найдите мне такого генерала, и в шесть секунд с него слетят погоны. Как раз вскоре после этого интервью у генерала Синенко в Звёздном и стали работать солдаты.
Об этом я написала в материале «Как ракетчик Коля дачу генералу строил». Так даже после его публикации в газете «Пермские новости», генерал, по сути, остался безнаказанным. Доработал при больших погонах до пенсии и ушёл на «заслуженный отдых».
Не рой другому яму, чтобы он не использовал её как окоп.
— Ну, ладно, работают солдаты на даче. И что особенного? Может, им это даже нравится.
— Даже если один солдат используется на строительстве офицерской дачи, это наносит огромный моральный вред, прежде всего, самому солдату, затем — подразделению, в котором он служит, и всей армии, её авторитету.
— Ты уверена, что можешь выписать рецепт от рабства в армии?
— Ну, я же не Министр обороны, и не Бог. Могу сформулировать только то, что предлагает гражданское общество. Зачем ребят набирают в армию? Чтобы обучить армейской профессии, ведь так? Если солдата используют на посторонних работах, значит, он не нужен армии, он — лишний. Вывод очевиден: армия должна стать профессиональной, с солдатами нужно заключать добровольные контракты. Профессионала невыгодно использовать на случайных работах, если он как военный специалист получает хорошую зарплату.
Если удастся избежать профанации, традиционной показухи, коррупции, если состоится контрактная армия, — тогда, пожалуй, проблема лишнего солдата уйдёт в прошлое. О, сколько этих если.
Но пока мечты и реальность плохо стыкуются. Коррупция просто разъедает вооружённые силы. Чуть ли ни каждый день сообщения в СМИ: то генералы, служащие аж в Министерстве обороны закупили у некой фирмы бракованные парашюты для десантников; то другой генерал, командующий ВДВ, отправляет спецназ на защиту завода своего преступного зятя от следователя Генпрокуратуры, приехавшего на этот завод с обыском… Контрактный метод формирования, осуществляемый по-русски, с ядовитой приправой из коррупции и неуставщины принёс новые беды и проблемы. Впрочем, об этом мы ещё поговорим в главе «Контракты и «контрабасы».
Напоследок хочу повеселить читателей стишком из Интернета. По-моему, он в тему: Солдаты на пульте капусту рубили, Какой-то щиток случайно разбили...
Долго смеялись над шуткой в ООН, В бесплодной пустыне ища Вашингтон.
А, в общем-то, стишок страшный… Вы не находите?
- На даче у генерала
Контрактная служба пока
только на рекламных листовках хороша
Текст публикуется с разрешения издательства ArsisBooks
Читать @chaskor |