Странная закономерность – о повседневной жизни современного Кавказа (новую военную прозу мы сейчас не рассматриваем), за исключением Германа Садулаева, пишут молодые красивые девушки, Марина Ахмедова и Алиса Ганиева.
«Праздничная гора» А. Ганиевой, лауреата «Дебюта» за «Салам тебе, Далгат!», построена на одном, но решительном допущении: Россия решила отгородиться от Дагестана стеной, то есть – «валом». И тут уже интересно, как это информационно подано. Никак – толком не знает никто, в республике – веер слухов цвета павлиньего хвоста, «центр» отмалчивается, люди – волнуются. Антиутопическая деталь, вернее – художественная реализация некоторых общественных настроений (отгородиться, перестать кормить и т.д.) отсылает к другой антиутопии – «2017» О. Славниковой. Потому что и там маховик действия запустила не столько реальность, сколько искра, упавшая на порох общественного сознания: с небольшого столкновения в 2017 году началось противостояние «красных» и «белых», «ряженая революция», смута в формате ремикса на революцию 1917-го… Так и тут, слухи оказываются могущественней фактов, ими управляют, становятся бредовой, кровавой, неуправляемой реальностью… Так действительно происходят революции, так может произойти и у нас.
Вал где-то на заднем плане, «в подкорке», в Дагестане же революция – ряженая в ортодоксальное, с бородатыми мужчинами и «закрывшимися» женщинами. Начинаются погромы и реформы. Первой жертвой, как древние изваяния Будды в Бамианской долине талибского Афганистана, как Национальный музей в Каире, пала культура: моджахеды рушат статуи, жгут библиотеки и музеи, могут убить за диск с музыкой. Певичек и гадалок изгоняют и побивают, учителей – вешают…
За установлением ортодоксальных ценностей следует анархия, изоляция (самолеты не летают, убежать очень сложно) и информационная самоблокада (нет мобильной связи, Интернета, газеты позакрывались). «Старые связи продолжали распадаться, и люди все чаще меняли обличье. Пытаясь замедлить распад мира, Шамиль бросался смотреть запрещенные диски с немусульманскими фильмами, с удвоенной силой наращивал трицепсы или ходил по родственникам».
Родственное, бытовое – как убежище и контраст. В книге вообще несколько голосов, даже нарративных планов. Тот же Шамиль читает то роман из истории Дагестана, то старую советскую книгу со всей ее пропагандистской риторикой. На площадях и сборищах ортодоксов звучат нетерпимые «бородатые» речи о независимости, полном шариате, джихаде и т.д. И вот звучит речь обычных посиделок на кухне, с гостями, сплетен соседей – кажется, автор дает их так много специально. То, что, как глиной, может скрепить распадающееся общество, перекинуть мост от добрых традиций патриархальных времен к мутной современности. Голосам разных групп, партий, религиозных течений противопоставлены простые голоса. Кто что надел, какой кагор принесли к столу, удался ли хинкал…
Голоса маленьких людей аукаются с голосами предков, создают мир села, города, страны, противостоят большой угрозе, как в той же «Белой гвардии» от рушащегося мира и все новых армий за окном защищала одна зеленая лампа семейного уюта… Недаром загадывает отец ребенку загадку, что есть маленькое и большое одновременно: «ты только подумай, какой он маленький, а сколько в нем уживается народов и обычаев, языков и талантов, животных и растений. В одном крошечном Дагестане ты увидишь и песчаные барханы и тропические заросли, вечные ледники и минеральные источники, и засушливую равнину и сочные альпийские луга, и морскую пучину и каньоны, до дна которых не долетишь, хоть лети полдня!»
Повесть ткет Дагестан, как ковер, из всех этих описанных маленьких вещей – обрядов сватовства и свадеб, кушаний праздничного стола, проданной коллекции старинных кинжалов, даже экспонатов разрушенного музея. Сохраняет его бережно, как «Улисс» - Дублин. Дагестан ушедший и нынешний, распадшийся на разные голоса – сумасшедших фанатиков и простых людей (не перестающих, кстати, повторять, что с Россией всегда дружили, вал – не к добру он, происки плохих людей).
Потому ли, что главный герой тут Дагестан, в книге нет главного героя – юный Шамиль, историк Махмуд Тагирович, мечтательница Ася, они проходят и уходят. И, по «Праздничной горе», сейчас вообще не время для героев, но – для простых людей. Они-то вал не построят – ни с той, ни с этой стороны…
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Смертельная жажда жизни.
«Нежность к мертвым», дебютный роман Ильи Данишевского, изданный «Опустошителем», предъявляет едва ли не самого странного автора, пишущего сегодня по-русски. - Разомкнуть характеристики человека.
- Эраст Фандорин русской критики.
Александр Чанцев: когда рыбы встречают птиц. - Впереди вечность.
В воскресенье, 25 октября в возрасте 83-х лет после продолжительной болезни скончался в больнице писатель Юрий Витальевич Мамлеев. - Нина Садур: нервная система бравых пьес.
- Алексей А. Шепелёв: О новом романе "Москва-bad" и будущем литературы.
- «Наше вам с кисточкой».
- Как найти и не потерять своё счастье.
Рецепты от Светланы Храмовой. - Мой неправильный ты.
Фрагмент из романа. - На золотых дождях.
Отрывок из новой книги.
