Вопрос Косова — это не юридический спор. Это формирование принципов. И если этнонационализм позволен на Балканах, то почему он не может быть позволен в горах Кавказа или в африканских пустынях и тропиках?
Год назад парламент Косова утвердил декларацию о независимости бывшего автономного края Сербии. Согласно этому документу Косово было провозглашено республикой, светским государством. После этого события эксперты, как в России, так и на Западе, стали говорить о новом этапе новейшей истории, о «мире после Косова». Между тем говорить об этом событии как о сенсации было бы неверно. Этого ожидали давно. Косовский вопрос уже в течение двух десятков лет является одной из наиболее сложных и запутанных этнополитических проблем Балканского полуострова. В 1991 году лидеры движения косовских албанцев уже провозглашали свою независимость, однако в то время проблема еще не вышла за балканские рамки. А потому 17 лет назад Косово поддержала только одна Албания. Впрочем, в дальнейшем идея объединения двух албанских государств была снята с повестки дня. Новое поколение косоваров-албанцев, включившееся в политическую борьбу против Белграда, стало рассматривать независимость не как промежуточную, а как конечную цель. Если угодно, самоцель. После того как операция НАТО под кодовым названием «Союзническая сила» (началась 24 марта и продолжалась 78 дней, до 10 июня 1999 года) привела к фактической сецессии экс-сербского автономного края, многое стало окончательно понятно. У Белграда не было (и нет) сил и ресурсов для «сербизации» края. Ни силовых, ни идейно-политических, ни морально-психологических.
Впрочем, ограничивать его влияние одними лишь Балканами было бы неверно. Косовский казус является предметом пристального изучения в странах СНГ-2 (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах и Приднестровье). В августе прошлого года две из четырех республик «параллельного СНГ» по своему статусу сравнялись с Косовом. Они стали полупризнанными. Разница только в количестве государств, признающих эту независимость. Бывший сербский край признали 54 страны, а Абхазию и Южную Осетию — полторы (учитывая декреты президента Никарагуа, не получившие юридической поддержки национального парламента). Но ни Косово, ни две бывшие грузинские автономии не признаны ООН. И шансы Косова получить такое признание в известном здании в Нью-Йорке равны нулю, принимая во внимание не столько широко разрекламированную позицию России, сколько роль КНР. Москва теоретически может признать независимость бывшего сербского автономного края, если сдастся Белград. Пекин может позволить себе такую роскошь, как игнорирование сербской позиции. В самом деле, для Поднебесной свои интересы (Тайвань, Тибет) намного важнее, чем политико-психологические проблемы далекой Сербии.
Таким образом, политическое решение годичной давности привело к тому, что принцип этнического самоопределения снова вышел на первый план. Так было в начале ХХ века. Тогда право «наций на самоопределение» в двух вариантах (либеральном Вудро Вильсона и большевистском Владимира Ленина) стало краеугольным камнем глобального устройства. Проблема была только в одном. У всех националистических элит были свои, не совпадающие друг с другом образы «своей земли» и «своей страны». А потому чехи с опаской смотрели на немцев и на поляков, поляки — на немцев и чехов, румыны — на венгров. 1938—1939 годы привели к тому, что территориальная целостность стала новой политической модой (что зафиксировали и Хельсинкские соглашения). По новой моде происходило генеральное межевание постколониальной Африки. Теперь (с распадом СССР и СФРЮ) этнический национализм обрел новую силу и молодость. Но, как справедливо замечает российский политолог Федор Лукьянов, «до сих пор мультинациональные страны, как правило, распадались сами и мировому сообществу оставалось лишь пытаться постфактум минимизировать издержки. На сей раз сильным мира сего приходится брать на себя ответственность за решение о создании государства». В феврале прошлого года такую ответственность взяли на себя США и их ближайшие союзники, а полгода спустя это бремя приняла на себя Россия. В первом случае «сильные» не верили в возможность многонационального Косова, а во втором — в реальность «реинтеграции Грузии». Поскольку в случае с Карабахом и Приднестровьем позиции РФ и Запада радикально не отличаются друг от друга, бремя ответственности за самоопределение «осколков империи» никто не берет на себя. В НКР «сильные» заинтересованы в сохранении статус-кво, а на Днестре Москва не имеет общей границы с непризнанной республикой, а потому излишне не нагнетает ситуацию.
И проблема не в том, кто прав и кто виноват. И сербы, и албанцы, и абхазы с грузинами, и армяне с азербайджанцами могут привести длинный список претензий друг к другу (равно как и исторических прав на территорию). Виноваты не этнические группы (тем более что они не обладают правосубъектностью), а принципы и подходы. Этнический национализм в крайних его формах приводит к появлению «казуса Косова», когда в Европе появляется не вполне состоятельное государство, правительство которого возглавляет вчерашний боевик по кличке Змей. Насколько Змей сможет решать социальные и бытовые проблемы своих соотечественников — это вопрос. Ведь раньше всё можно было списать на происки сербов и злую волю Белграда. Сегодня надо брать ответственность, налаживать судебную систему, бить по рукам коррупционерам, вчерашним братьям по оружию и соратникам по УЧК (Армии освобождения Косова). Без ответа остается вопрос и о прецеденте Косова. Кто хочет, очевидно, узрит прецедент без всякой формальной юриспруденции. И опять же вопрос Косова — это не юридический спор. Это формирование принципов. И если этнонационализм позволен на Балканах, то почему он не может быть позволен в горах Кавказа или в африканских пустынях и тропиках?
Теперь вопрос о признании Косова стал предметом интерпретаций. Благо для таких интерпретаций появилась основа в виде частично признанных Абхазии и Южной Осетии. А потому все дискуссии и споры о прецеденте Косова уже не являются отвлеченными академическими штудиями, как это было до 2008 года. Можно считать это событие злом или «торжеством демократии», но независимость Косова не сплотила великие державы. Даже Европу это событие не объединило (как планировалось многими стратегами в Брюсселе). Пять стран ЕС (Греция, Испания, Кипр, Румыния и Словакия) по-прежнему не признают результатов самоопределения экс-сербской автономии. Зато весь Запад консолидировался в своем отношении к признанию Абхазии и Южной Осетии. Здесь и Греция с Румынией, и Франция с Британией выступают единым фронтом. Но, как бы то ни было, ни Косово уже не будет частью Сербии, ни Абхазия с Южной Осетией не вернутся под опеку «матери Грузии».
Вместе с тем нельзя исключать конфликтов (или по крайней мере серьезнейших противоречий) между частично признанными республиками и их военно-политическими патронами. Как вчерашние косовские полевые командиры не готовы принимать стандарты западной демократии, так и лидеры Абхазии и Южной Осетии не слишком рады приходу к ним «гигантов российского бизнеса» (готовых скупить на корню их энергетику, поставить под полный контроль объекты туристического бизнеса и административный бизнес местных властей). Однако такие конфликты не будут означать роста симпатий к Белграду или к Тбилиси. Просто повестка дня будет постепенно меняться. И «сильные», взявшие на себя бремя признания, получат в нагрузку не один новый мешок проблем. В случае с Косовом это будет рост исламистских настроений по мере того, как светские националисты будут погружаться в процесс приватизации власти и имущества в «новой демократии» (этот сценарий мы уже видели в Алжире в начале 1990-х годов и на Ближнем Востоке совсем недавно). В Абхазии, скорее всего, не очень корректные попытки внедрения другой модели демократии, «суверенной», будут восприняты в штыки местным населением (и это мы уже видели в конце 2004 года). В Южной Осетии же не исключено повторение кадыровской модели: лояльность в обмен на достойное финансирование, притом что недовольные властью искренние патриоты России будут отстраняться от «руля и кассы». И это мы уже наблюдали в случае с экс-секретарем Совета безопасности Анатолием Баранкевичем.
Впрочем, всё это впереди. И в любом случае это будет уже другая история, постсербская или постгрузинская.
| Вопрос о международном признании Косова до сих пор остается открытым, но это не мешает гражданам нового государства праздновать первую годовщину обретения независимости. Большинство стран мира самопровозглашенную независимость края не приняли. |
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Do not be evil .
- Проигранная война.
Почему Яндекс жалуется ФАС на Google. - 10 полезностей вместо Инстаграма.
Программы и онлайновые службы, так или иначе конкурирующие с Инстаграмом или удачно дополняющие его. - Шесть «андроидов» до 200 долларов.
- Нереальное моджо.
- Фракталы, Phone 7 и GЭС.
Надувание телефона, использование ветра и сбывшиеся слухи прошедшей IT-недели. - Хромированный планшет.
Продажи ПК от Google могут начаться под Рождество. - Программирование как хобби.
Google упрощает производство программ для Android. - Балкарский вопрос.
Что беспокоит людей в Нальчике. - Сталин будет жить.
В наших беспокойных умах.
