Создавая изначально пиар-проект для внутреннего пользования, не надо надеяться, что из него выйдет что-то похожее на настоящий Союз с эффективной общей внешней политикой.
Говоря языком профессиональных шахматистов, руководство Республики Беларусь решило в очередной раз отложить абхазско-осетинскую партию. 2 апреля стартовала весенняя сессия палаты представителей белорусского национального парламента. И если в январе нынешнего года представители официального Минска обещали вернуться к вопросу о рассмотрении признания независимости Абхазии и Южной Осетии (кстати сказать, без всяких гарантий положительного решения), то на повестке первого дня весенней сессии отдельного пункта «Рассмотрение просьбы Абхазии и Южной Осетии о признании их независимости» не оказалось. Заметим попутно, что международная проблематика на новой сессии отнюдь не является маргинальной. Депутаты должны рассмотреть немало внешнеполитических вопросов. Председатель палаты представителей Владимир Андрейченко, открывая весеннюю сессию, заявил, что «активизация внешнеполитической деятельности Республики Беларусь обусловила интенсивность и широту географии международных парламентских контактов. Депутаты палаты представителей приняли участие в 50 мероприятиях международного характера». Также должны быть рассмотрены процедурные вопросы, связанные с приведением в соответствие с нормами международного права законов о пребывании иностранных послов и представителей, пересечении государственной границы Белоруссии иностранцами и ее собственными гражданами. Однако в этой многосторонней парламентской внешней политике не нашлось места для Абхазии и Южной Осетии. Скажем более осторожно — пока не нашлось. Весенняя сессия палаты представителей продлится 90 дней, и не исключено, что под давлением Москвы Минск будет рассматривать вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии.
Однако «праздник непослушания» 2 апреля имеет символический подтекст, который следует рассмотреть более внимательно. Он совпал с другим праздником, который неизвестен широким народным массам России и Белоруссии, но прекрасно знаком государственным элитам двух стран. Речь идет о Дне единения народов РФ и Республики Беларусь. Он отмечается именно 2 апреля в честь подписания 13 лет назад Договора о Сообществе России и Белоруссии. Договор 13-летней давности стал отправной точкой «объединительного процесса», не завершенного и поныне. По справедливому замечанию политолога Андрея Суздальцева, наш Союз является «странным образованием», «которое до сих пор не имеет герба, флага, президента и правительства, территории, гражданства, силовых и фискальных ведомств, границ и т.д. Союзное государство не является субъектом международного права, членом ООН, не присутствует в числе участников международных отношений».
Однако в России это важный идеологический проект. Заметим, в РФ идеология этого проекта эволюционировала. В период президентства Бориса Ельцина Союз был попыткой игры на идеологическом поле коммунистов и неким ответом на «комплекс Беловежья». Российская власть демонстрировала, что готова собирать всё то, что еще можно собрать после крушения Советского государства. При Путине же идеология объединения упростилась. Союз РФ и Беларуси стал сублимацией советской ностальгии и внешне имперских комплексов российской элиты, доказательством «подъема с колен», «восстановления державы» и т.п. С белорусской же стороны отношение к «братству славянских государств» изначально строилось на прагматичной основе, так как базировалось на льготном использовании российских ресурсов для развития национальной модели экономики и политики. Более того, с помощью «сближения» Александр Лукашенко объективно отдалялся от Москвы, усиливая патриотические основы своей легитимности (что признали даже многие умеренные оппозиционеры). Как стала возможной такая непростая внешнеполитическая диалектика?
Всё дело в том, что в Москве Минск никогда не воспринимали как равного партнера и союзника. Этот фактор Батька использовал на все 100%, отбирая раз за разом внешнеполитические козыри у оппозиции. И если при Ельцине хотя бы соблюдали некоторые нормы приличия, то после 2000 года при принятии важных стратегических решений со второй половинкой Союза (а с декабря 1999 года действует Договор о создании Союзного государства) никто не советовался. Так было в 2000—2001 годах, когда Москва в одностороннем порядке ввела визовый режим с Грузией (что нарушало правила СНГ о безвизовом пространстве). В 2006 году, когда Москва разорвала транспортные и почтовые контакты с Тбилиси, Минск также не пригласили для консультаций по этому поводу. Схожая ситуация была и с признанием Абхазии и Южной Осетии. 26 августа Москва сделала формально-правовое признание двух бывших грузинских автономий, не пытаясь узнать мнение второго равноправного члена Союза. А всё почему? Да потому, что в Москве никогда и не собирались строить единый Союз или единую внешнюю политику (что с успехом или без оного, но постоянно делает ЕС). Этот бренд был идеологическим в той же степени, как американская «демократизация Большого Ближнего Востока». Лишенный прагматического фундамента, насквозь идеологизированный проект не мог закончиться ничем, кроме многократных конфузов. Сначала Минск воздержался от односторонней поддержки Москвы во время «пятидневной войны», затем во время саммита ОДКБ в Москве, посвященного именно подведению итогов горячего августа. Затем Лукашенко «ждал выборов» (поразительный демократизм Батьки!) в парламент. Потом уже парламентарии жестко соблюдали процедурные и регламентные вопросы, перенесли абхазско-осетинскую проблему на весну. И наконец, превратили День единения в день непослушания.
Как бы ни повели себя белорусские парламентарии дальше, власти этой страны (смешно полагать, что законодательная власть Белоруссии имеет политическую автономию и не зависит от президента Александра Лукашенко) четко продемонстрировали: для них Союз интересен лишь как инструмент для укрепления своей государственности и независимости. В этом смысле Лукашенко намного больший националист (в нормальном, а не идеологическом смысле этого слова), чем Виктор Ющенко, уступивший часть своей территории соседней Румынии и при этом стремящийся к противопоставлению Галиции всей остальной Украине (то есть творящий сепаратизм без всякого вмешательства внешних сил).
Для российской же дипломатии Союз приносит сплошные разочарования, которых, впрочем, можно было бы избежать, не создавай мы сами в течение 13 лет фантомов и иллюзий по поводу «братства и единства». В самом деле, что сейчас даст Москве признание Минском абхазской и осетинской независимости? Еще одну галочку в графе «признание»? Но эта галочка не переломит отношение США и ЕС, Турции и Японии, Южной Кореи и КНР к данному вопросу. Сама Москва давно определилась со своим решением, и от того, поддержат его еще 10—20 стран или нет, аннулирования признания Абхазии и Южной Осетии не будет. Это прекрасно понимают и в ПАСЕ, и в НАТО, но отрабатывают положенные по программе номера. Так, может, просто стоит расслабиться и прагматически осознать простую истину? У каждого есть свои ресурсы, интересы и возможности. И если у Москвы есть возможности для признания Абхазии и Южной Осетии, то Минску этот путь неинтересен. А потому следует ли так привязываться к белорусскому мнению, если мы для себя давно всё уже решили?
Риторика Лукашенко подчеркнуто антиамериканская. Однако от географии не сбежишь. Республика Беларусь находится в Европе, а потому полностью идти на разрыв с Западом Лукашенко не может. Заметим попутно, и Москва тоже полностью не может изолировать себя от влияния США и ЕС. Но при этом политический вес и ресурсы России позволяют ей в гораздо большей степени проводить самостоятельную игру. У Минска таких ресурсов попросту нет. А потому в интервью европейским СМИ 23 сентября 2008 года Лукашенко, объясняя свою взвешенную позицию по абхазско-осетинскому вопросу, риторически вопрошал: «Я не знаю, в чем вы, западноевропейцы, можете нас упрекнуть в нашей политике по Абхазии и Осетии? Ни в чем!» Думаю, что ЕС если и есть, кого упрекать, так это самих себя в своем догматическом отношении к сложному белорусскому феномену (и феномену личности Лукашенко-политика) как к «куклам Кремля».
В случае же с Россией упрекать надо также только самих себя. Создавая изначально пиар-проект для внутреннего пользования, не надо надеяться, что из него выйдет что-то похожее на настоящий Союз с эффективной общей внешней политикой.
Читать @chaskor |