Лилианна Лунгина. Подстрочник. М.: Corpus, Астрель, 2010.
В издательстве Corpus выходит книга Лилианны Лунгиной «Подстрочник», выросшая из фильма режиссёра Олега Дормана. Киномонолог Лунгиной попал на РТР и был показан этим летом в прайм-тайм, что само по себе может быть приравнено к чуду. Генпродюсер канала «Россия» Сергей Шумаков, пленённый этим «неформатным продуктом», так и объясняет, почему в данном случае имело смысл «идти против формата»: чтобы «возвращать вещам их исконный смысл, замечательное ощущение новизны, радости и настоящего человеческого чуда».
Когда в телевизоре отзвучали последние слова Лилианны Лунгиной, а её улыбка как будто ещё витала в комнате, сам собой возник вопрос: как будут существовать её слова без этих неповторимых интонаций и улыбки, как её монолог будет восприниматься написанным, без эффекта живого тёплого присутствия?
Спешу сообщить: читаются воспоминания Лунгиной на одном дыхании, оторваться невозможно. Более того, этот текст выстроен таким образом, что читатель сразу падает внутрь повествования и, мгновенно преисполняясь сочувствием и любовью, перестаёт ощущать границу между собой и рассказчицей, грустит и ужасается вместе с нею…
Известно, что так называемые мастера устного рассказа (а Лунгина, конечно же, неподражаемый и блестящий мастер этого жанра) в письменном виде теряют чуть не половину своего обаяния, а в некоторых случаях и всякий смысл. Особенность неспешных рассказов Лунгиной в том, что бумага им не просто к лицу, она открывает в них дополнительное измерение и глубину.
Лунгина принадлежала к редкому классу людей, чья основная миссия — быть проводником и объединителем. Она недаром стала переводчицей, ведь именно переводчики соединяют настоящее с прошлым, объединяя разрозненных людей в то, что мы называем человечеством. И единство этого хрупкого сообщества держится, помимо чистой биологии, на очень простой основе — на том безусловном факте, что всем его участникам в детстве мамы читали одни и те же сказки, хотя и на разных языках. Именно осознание этой объединительной миссии, видимо, так настраивало оптику Лунгиной, что и сквозь страшную даль времени она отчётливо и ярко видела подробности и приметы, определяющие эпоху.
Книга Лунгиной, очень любовно и бережно составленная из разговоров о прожитой жизни, рассказов об истории её семьи, друзей и страны, о времени, «тихой сапой», по выражению Бродского, убивавшего не только «маму с папой», но и живую человеческую душу, совершенно лишена всяких признаков снобизма, хотя основные действующие лица — это, безусловно, круг избранных: учёные, литераторы, кинематографисты, публичные интеллектуалы... Очаровательная, мягкая самоирония, честность и прямодушие автора, та самая неповторимая интонация, так подкупавшая зрителей, четыре летних вечера подряд буквально прилипавших к телевизору — это никуда не делось и в книге. Только теперь каждый может остановить мгновенье и перечитать то, что кажется особенно важным. Например, про Астрид Линдгрен и невероятно трогательную семейную историю любви, так сильно перекликающуюся с лейтмотивом книги Лилианны Лунгиной, чья трудная и счастливая жизнь тоже была осенена не только творчеством, дружбой, но и великой любовью.
* * *
Критика:
Леонид Парфёнов («Огонёк»):
«Подстрочник» не нуждается в подстрочнике. В предисловии, толкованиях и примечаниях. Эти мысли вслух рождаются сейчас, в момент произнесения, и задают ритм речи, который, завораживая, держит, не отпуская. Когда, объясняя про помощь диссидентам, Лунгина, чуть помедлив, говорит: «Вот точное я слово нашла: это именно унижение — не сметь протянуть руку», — она выводит на наших глазах словесную формулу как жизненный урок. В богатство и точность её русского, конечно, «вложились» второй, третий, четвёртый родные языки — немецкий, французский, шведский. Ведь и «Карлсона» Лунгина не просто перевела, а создала по-русски, придумав ему всё это «красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил» и прочее. Десятилетия в поисках соответствий и синонимов шлифовали словесную оснастку. А бесстрашная точность душевной памяти к ней даже не прибавилась — они перемножены».
Григорий Заславский («НГ Ex Libris»):
«Спокойный рассказ. Неспешный, негромкий. Узким специалистам-переводчикам хорошо известно её имя — Лилиана Лунгина, переводившая Белля и Бориса Виана, Стриндберга. Все остальные, может быть, не обращая внимания на фамилию, знают её по переводу «Малыша и Карлсона». Но именно эту историю – работы над переводом и знакомства с Астрид Линдгрен, Лунгина проговорила коротко, можно сказать, между прочим. Больше – о войне, о том, как со страхом ждали указа о переселении евреев, которым, как и другим народам, грозила депортация. Но повезло, умер Сталин, не успели... Судьба Лунгиной, её семьи, знакомых, друзей её семьи — обыкновенная, в общем, судьба, выпавшая на долю почти всякой семьи, которая свою часть ХХ века прожила на пространствах бывшего СССР, с поправкой на национальные особенности, поскольку Лунгина рассказывает о себе».
Лиза Новикова (Infox.ru):
«Стоит ли говорить, что после прочтения книги и просмотра фильма тоже чувствуешь себя «совершенно потрясённым». Дело тут и в эффекте плавного доверительного повествования. Одна из героинь книги, подруга Лунгиной, очень хорошо пересказывала прочитанные романы. Это умение помогло ей спастись в лагерях, где ценились именно «устные рассказчики». И в других несвободных условиях тоже спасают щедрые собеседники. Вспомним, с какой охотой идут на диалог сегодняшние писатели, самодовольно уверенные, что уже «всё сказали» своими текстами. Оказывается, не всё, если возникает такая огромная потребность к совершенно бескорыстному, безыскусному слову.
Секрет книги и в тех простых, на первый взгляд, но очень мудрых советах, которые там даются. Нет смысла пересказывать эти советы, потому что тогда нарушается заложенная жанром интимность связи между рассказчиком и его читателем. Советов по книге рассыпано много, каждый отбирает себе свой. Для кого-то самыми драгоценными окажутся рецепты счастливой семейной жизни. Одно из самых расхожих, но неоднократно подкреплённых конкретными примерами, наблюдений о том, что любая неудача «ещё неизвестно, чем обернётся». Или же — уроки интеллектуального мужества, которые, как признаётся рассказчица, она старалась претворять в жизнь, но это у неё отнюдь не всегда получалось».
Блогеры:
Максим (1-9-6-3.livejournal.com):
«Лилиана Лунгина — рассказчик из ряда вон. Но дело даже не в этом. На фоне её повествования остро чувствуешь деградацию нашей среды, нынешних сорокалетних-тридцатилетних — вялость, расконцентрированность, непротивление плебейству вокруг и в самих себе. Снижение требовательности к самим себе на всех направлениях. И просветов не видно».
Соломон Гешефтер (geshefter.livejournal.com):
«Что тут сказать — всё уже сказано про эту замечательную книжку, и лезть со своей ложкой мёда мне уж поздно — мёда набралась не одна бочка, так что чего уж там…
Одно могу добавить, удивившее меня. Когда я смотрел фильм Дормана (а я посмотрел не укороченную тививерсию, а все пятнадцать серий), я думал: вот ведь как удивительно эта женщина говорит – словно читает свои уже записанные и отредактированные мемуары. Настолько её речь не по-разговорному богата, выразительна и литературна.
А стал книгу читать, и подумал: как же живо это всё написано, за каждой прочитанной фразой слышна абсолютно живая, буквально прямая речь – словно сидит перед тобой человек и рассказывает тебе свою жизнь. Поскольку я книжку стал читать сразу после фильма, то прекрасно помню: там целыми страницами текст чуть ли ни слово в слово – оригинальный, нетронутый. Спасибо тем, кто с такой правильной деликатностью подошёл к редактуре!
Феноменально, в общем. Уж и не знаю, умеет ли кто так нынче рассказывать».
Читать @chaskor |