Обилие фестивалей сигнализирует о неблагополучии в концертно-исполнительской сфере — ведь устроители таких программ привозят в Москву то, чего здесь не хватает. А не хватает многого.
В Москве много больших музыкальных фестивалей, отличающихся контентом и качеством. У фестиваля Фонда Ростроповича есть все шансы занять своё место в ежегодном меломанском расписании — организаторы его выбрали не только правильное время проведения (начало весны и преддверие огромного Пасхального феста), но и разнообразное наполнение программы, объединившей концерты камерной и симфонической музыки с театральными постановками.
В этот раз знаковыми оказались гастроли Американского балетного театра (АБТ) из Нью-Йорка, показанные в Большом театре сразу же после торжественного открытия в Зале Чайковского, на котором Российский национальный оркестр (РНО), лучший на сегодня столичный коллектив, исполнил Девятую симфонию Бетховена.
Круглый год
Этой же симфонией РНО закрывал свой собственный сентябрьский фестиваль. Вышла непреднамеренная рифма с передачей эстафетной палочки — от фестиваля к фестивалю.
Следует также вспомнить, что совсем недавно в Доме музыки отыграли монографический Баховский фестиваль, впереди — уже упомянутый Пасхальный с его необъятной и неровной программой. Завершает фестивальный сезон Фестиваль оркестров мира, который вот уже в шестой раз пройдёт в Колонном зале Дома союзов.
Столичные меломаны давным-давно составили регулярное расписание этих смотров, заменивших в отсутствие Большого зала консерватории и полноценной концертной жизни те самые «праздники души», ради которых ценители и знатоки исполнительского искусства откладывают все насущные дела, начиная штурмовать билетные кассы.
Ведь простому слушателю, озабоченному единственно одним — качеством собственных музыкальных впечатлений, всё равно, какая организация проводит концерт — филармония, консерватория или же дирекция того или иного фонда. Меломану важен результат — выступления известных солистов и коллективов, а под эгидой какого мероприятия они выступают — дело десятое.
Обилие больших и малых фестивалей сигнализирует о неблагополучии в концертно-исполнительской сфере — ведь устроители таких программ привозят в Москву то, чего здесь не хватает, — сложные программы, нестандартные подходы и имена, способные привлечь публику.
В этом смысле у Фонда Ростроповича, осиянного именем великого виолончелиста, выпадает карт-бланш: личность и творческая биография «Славы Великого» привлекает на московские сцены самые отборные и манкие имена.
К тому же, если Фестиваль симфонических оркестров мира, выработавший собственный формат программ и пул приглашённых коллективов, подобно осеннему фестивалю РНО, специализируется сугубо на симфонических концертах, устроители фестиваля Ростроповича могут позволить себе куда большее разнообразие.
И правильно, между прочим, делают.
Празник балета
Приглашение АБТ, предыдущий раз гастролировавшего в СССР едва ли не полвека назад, само по себе сенсация, прекрасно вписавшаяся в балетное расписание и вклинившаяся между гастролями парижской Гранд-опера и самой ожидаемой балетной премьерой сезона — балетом «Утраченные иллюзии» Десятникова — Ратманского.
Нынешний хореограф-резидент АБТ Алексей Ратманский , на мой вкус, стал одним из главных героев вечера одноактных балетов, привезённых из Нью-Йорка.
АБТ привёз две классические постановки («Тема с вариациями» Д. Баланчина и «Матросы на берегу» Д. Роббинса), шедшие под звучание симфонического оркестра и обрамлявшие два с пылу с жару современных балета, которые танцевали под сопровождение солирующих музыкантов.
Выходило так, что раритетные балеты, выдержавшие испытание временем, шли под широкоформатное звучание тяжёлой симфонической артиллерии, тогда как новинки, напротив, проявляли лёгкость во всём — от музыкального сопровождения и до подхода к хореографии, сочетавшей классические элементы с модернистской угловатостью.
«Тройка» Б. Мильпье, поставленная на музыку из виолончельных сюит Баха, шла под сольное выступление лучшего нашего виолончелиста — А. Князева, игравшего тут же, на сцене. «Семь сонат» Скарлатти А. Ратманский придумал под фортепианное сопровождение прекрасной пианистки Барбары Билач.
Перебравшись в АБТ, Ратманский сочинил, пожалуй, один из самых своих изысканных и красивых балетов, решив найти пластические эквиваленты звучащей музыки.
Ну, то есть балет же всегда построен на соответствии музыки и движений, удивляться тут нечему, Ратманский же задумал несколько иное — поставить саму музыку, её прихотливое, резное, нарезанное на составляющие течение.
Бессюжетный балет начал превращаться в детально рассказанную историю страсти, проходящей через различные стадии человеческих отношений, хрупких, нежных и крайне уязвимых для вторжения извне, полных психологическими оттенками и нюансами.
Драматургия
Уже через день после окончания гастролей АБТ в Колоном зале Дома союзов началась программа камерной музыки. Открыл её концерт оркестра «Кремерата Балтика» Гидона Кремера, показавшего превосходную тематическую программу, связанную с баховскими интерпретациями современных композиторов.
В эту композицию вошли опусы В. Сильвестрова, А. Раскатова, А. Вустина, К. Вайна, Р. Шеркшните, Л. Десятникова, С. Тикмайера и В. Кисина, основанные на баховских сочинениях и лишь слегка (в виде перемены акцентов в оркестровке, коллажных нашлёпках или же крупной нарезки с паузами, как у Сильвестрова) изменённые.
Причём весь этот многосоставный палимпсест кремератовцы играли (чередуя общее звучание с сольными выступлениями Кремера, который в свободное от игры время смиренно стоял посредине, опустив голову вниз) без объявления авторства авторов транскрипций и без перерывов, единым куском.
По всему выходило, что главный тут — Бах, музыку которого мы слушаем не без помощи современных посредников, пытающихся адаптировать главного музыкального гения всех времён и народов под специфику нынешнего изощрённого восприятия.
Композиторы выступали в коллаже подобно переводчикам — некоторые из них попытались полностью раствориться в эталонных баховских композициях, другие вносили в звучание знакомых мелодий едва ощутимые дополнения, третьи добавляли внутрь классицистического полотна диссонансные трещины.
Кремер так и выстроил оммаж — нарастанием расхождений, которые, впрочем, не разрушали баховскую первооснову, но крайне тактично, не нарушая общих рамок замысла, как бы уточняли её (как Десятников или Вустин) редкими точными мазками.
Смысловым центром концерта оркестра «Новая Россия» под руководством Юрия Башмета вышло исполнение Второго виолончельного концерта Дмитрия Шостаковича, в котором солировал итальянский музыкант Энрико Диндо, в своё время отмеченный Ростроповичем.
Драматургия концерта проста и одновременно совершенна. Голос виолончели представительствует от лица отдельного человека с жёлтым, измученным морщинами лбом, обрамляющий солиста оркестр образует шахту лифта, в которой под воздействием внешних давлений, непреходящей депрессии, похожей на голодную зубную боль, опускаемся всё глубже и глубже вниз — к самому центру земли.
Подобно сказочной Алисе, но не в сказку, в складки и залежи собственных подробностей, разлагаемых на составляющие, вплоть до самых минимальных величин, расплывающихся, подобно квадратам Ротко, на уже неартикулируемые составляющие.
На финал фестиваля оставили самое сладкое — два концерта итальянского оркестра Maggio Musicale Fiorentino, который в первый вечер исполнил под руководством знаменитого дирижёра Зубина Меты «Увертюру» к "Силе судьбы" Верди, Третий фортепианный концерт Бетховена (солировал Денис Мацуев) и Концерт для оркестра Бартока, перейдя во второй вечер к малеровской Первой и моцартовской Сорок первой симфониям, также для разгона исполнив увертюру из оперы «Сицилийская вечерня» Верди.
Оммаж Ростроповичу
Следует отметить, что все события фестивальной программы так или иначе были связаны с именем Мстислава Ростроповича.
Солирующая виолончель А. Князева в балете АБТ «Тройка», специально написанном к фестивалю (в качестве музыкального сопровождения балетмейстеру предложили выбрать любой опус, исполнявшийся Ростроповичем), и Энрико Диндо, исполнивший концерт Шостаковича, посвящённый композитором его первому исполнителю.
«Кремерата Балтика» начала своё выступление с «Интермеццо» Рихарда Штрауса (из оперы «Каприччо»), исполнив его так проникновенно, что вышел, печаль моя светла, реквием. Ну или же безусловное посвящение памяти Мстислава Леопольдовича.
Не заморачивался поводами только Зубин Мета — много игравший и сотрудничавший с Ростроповичем дирижёр имеет на это полное право. Однако мощь и масштаб его трактовок Бартока и Малера (чья симфония имеет название «Титан») автоматически переадресовывают это исполнение человеку, чей чёрно-белый вдохновенный портрет украшал лучшие концерты, случившиеся в это время в Москве.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Краткая история отечественного кино: от 1953 до 1991.
От праздничной комедии до темы афганской войны. - Погибшие, но милые созданья.
Как продавали любовь в русской классике. - 10 незаконченных романов зарубежных писателей XX века.
«Последний магнат», «Замок», «Первый человек» и другие недописанные книги классиков мировой литературы. - Со страниц произведений в визуальный мир.
6 лучших зарубежных экранизаций отечественной классики. - Царь Борис.
К юбилею пианиста Бориса Березовского. - «Люди стояли под дождем и слушали музыку».
В Татарстане завершился фестиваль пианиста Бориса Березовского «Летние вечера в Елабуге». - Седина в бороду.
Юные музы немолодых классиков русской литературы. - «Есенин бы писал ночью и пьяным, а утром с удивлением перечитывал».
Если бы классики пользовались социальной сетью. - Лу Рид на пляже.
Уикэндовое кино от Александра Чанцева. - Великое заточение.
О безумии: в классическую эпоху и в жизни Мишеля Фуко.
