Это чудовищное событие, безусловно, войдёт в учебники истории. Не только польские. В прошлое, похоже, начинает уходить и целая эпоха в отношениях между странами региона Центральной и Восточной Европы. Впрочем, говорить об этом сегодня преждевременно и даже вредно. Несчастье, случившееся в прошлую субботу под Смоленском, пока может быть рассмотрено лишь в нескольких измерениях эмоционально порядка. Что позволяет извлечь несколько исторических уроков самого общего порядка.
Боль
Это был очень тёплый день. Над всей ещё не вполне избавившейся от снегов Русской равниной установилась почти летняя погода. Самое начало апреля, а днём на солнце больше двадцати — словно компенсация за бесконечную зиму, в этом году уж слишком лютую и долгую. Именно в такие погожие дни утром после холодной ночи стоит сильный туман… В России говорят: туман — к хорошей погоде… Но именно в эти нечастые на нашей равнине погоды почему-то и случаются самые большие трагедии.
10 апреля в Варшаве небо не было особо солнечным. По крайней мере, во второй половине дня и ближе к вечеру, когда все телекомпании мира начали трансляцию с посеревших от людского горя улиц польской столицы. Города, где после Второй мировой войны кровь и слёзы ощущаются на каждом метре. И снова кровь, и снова слёзы — красные и белые гвоздики — цвета польского национального флага.
Современная Польша — типичная европейская страна. Не слишком велика и не слишком богата, но с обеспеченным местом в мировой истории. У премьера и президента один самолёт на двоих, что уж говорить о министрах, генералах и депутатах! Лети подобная делегация из Москвы, под Смоленском села бы целая воздушная флотилия.
У поляков всё скромнее. Неделей раньше глава правительства на той же старенькой «Тушке» благополучно приземлился на том же самом военном аэродроме ради официальной межгосударственной церемонии с участием своего российского коллеги. Миру было явлено очередное потепление в отношениях с Востоком.
Глава государства решил поступить более «запросто», без столь серьёзных протокольных церемоний: он полетел в Катынь помолиться в родительскую субботу, разом со всем панством. Нет, не «под камеры» они спешили! Успеть на кладбище до полудня и помянуть убитых по христианскому обычаю — вот что двигало ими в то утро.
Ещё вчера интеллигентные варшавяне с присущей польскому уму остротой соревновались, кто язвительнее пошутит про облечённого верховной властью резковатого и не всегда понятного в своих поступках брата-близнеца. Тем вечером они молчали, моля у Бога прощения и упокоения для погибших.
Не менее молчаливое и скорбное стояние у входа в посольство в Москве. Люди тихо подходят: по одному, парами, семьями, несут цветы, становятся в очередь, чтобы оставить запись в книге соболезнований, звучит Шопен. Полгода назад здесь громко митинговали какие-то недовольные молодёжные активисты, сейчас уже никто не помнит, чего они хотели. Сейчас просто очень больно.
Рок
«Польская элита погибла под Катынью!» — спешили разнести информационные агентства в тот ярко-чёрный день. «Второй раз почти ровно на том же месте!» — недоумевал и сокрушался просвещённый читатель. О проклятом месте уже успели высказаться многие и в Польше, и в России.
Семьдесят лет назад здесь были расстреляны двенадцать тысяч офицеров польской армии, не только кадровых военных, но и призванных на службу инженеров, врачей, учителей — цвет интеллигенции. И вот…
Для России второй удар, пожалуй, пока в чём-то даже больнее. И совсем не потому, что жертвы Катыни погибли десятилетия назад, а самолёт упал на прошлой неделе. По какому-то роковому стечению обстоятельств, это снова произошло на нашей земле. Словно сам Сталин протянул руку из преисподней, чтобы снова отнять лучших сыновей соседней страны, в очередной поставив под удар Россию.
Независимо от того, к каким выводам придёт комиссия, расследующая авиакатастрофу, осадок у кого-то непременно останется. «Катынь два» — это, несомненно, ещё одна тяжелейшая рана в новейшей истории российско-польских отношений. И как же не хочется, чтобы после всего случившегося наши соседи по Восточной Европе говорили своим детям: «Не хочешь зла — не езди на Восток».
Фарс
Пожалуй, самое печальное во всей этой истории — реакция, увы, довольно изрядной части нашего интернет-планктона, проявившаяся с первых же часов после катастрофы. Казалось бы, в те несколько суток после трагедии достаточно было ограничиться короткой констатацией о. Андрея Кураева: «Сегодня мы все поляки…» (вот уж не думал, что буду Кураева когда-нибудь цитировать!). Не тут-то было.
Трагедия 10 апреля — тот самый случай, когда люди разделились не по политическим взглядам, а исходя из более широких и базово важных ценностей человеческого бытия. Тут-то как раз и проявилось, выкристаллизовалось сразу несколько категорий нерукопожатных субъектов.
Одни, не успел стихнуть грохот катастрофы, поспешили прокричать давно заученную речёвку про кровавую гэбню и ненавистный Кремль, которые, разумеется, как всегда, во всём и виноваты. Не услышали эти господа, пожалуй, ключевой фразы премьера Путина сразу после катастрофы: «Погиб глава государства». Он ведь наверняка сознательно не уточнил, какого. В данном случае это было совершенно неважно: гибель руководства одного государства для руководителей любого другого не воюющего с ним государства — безусловная трагедия. Таково системное правило.
С другого фланга из многих голов посыпался мусор иного рода. Дескать, разбились «враги России», и нечего нам по ним скорбеть, у нас день космонавтики — «второй по важности» праздник в году. Не буду воспроизводить всё это далее, неудобно как-то. Ещё нашлись убогие, кто позавидовал тому, какое внимание к пострадавшим и их семьям проявили российские власти: «Вот бы и с нами так!» Что сказать такому чудаку, особенно когда это колумнист самого либертарианского интернет-издания? Станешь президентом, разобьёшься на самолёте — и о тебе так же позаботятся, непременно.
Надо отдать должное Медведеву, Путину, Шойгу, Лужкову (независимо от отношения к ним как политикам), они не успели обратить внимания на всю эту взбесившуюся мелочь. В сложившейся ситуации они просто действовали и действуют, поступая так, как должны были бы вести себя любые нормальные русские люди, окажись они на их месте.
Мученичество
Лех Качиньский был сложным человеком. Трудно сказать, любил ли он Россию — во всяком случае, от него никто не имел права этого требовать. Он любил свою страну и, как мог, стремился сделать лучше своему народу. Делом его жизни было отстоять право Польши на национальной суверенитет. Средством этого он видел опору на либеральную экономику, национальные ценности, католическую церковь и союз с Западом. Ещё он был христианином, стремился соблюдать церковные заповеди и чтил предков.
Сохранение памяти о Катыни было для пана Качиньского делом не только государственного, но и личного долга. Это оказалось особенно важным в последнее десятилетие, когда безвозвратно уходит поколение, помнящее те страшные годы. Признание преступлений сталинизма в Катыни было и остаётся одним из базовых условий нормальных добрососедских отношений между Польшей и Россией. Тем более что для любого поляка сегодня очевидно: первые жертвы сталинского террора — сами русские. Не случайно в «Катыни» Анджея Вайды, снятой по заказу польского государства именно при Качиньском, один из героев говорит, что каждый второй вагон в СССР — тюремный.
Два года назад, когда премьера «Катыни» в Москве состоялась в полузакрытом формате для весьма ограниченного круга сочувствующей демократическим ценностям публики, казалось, должно пройти нечто необычайное, чтобы этот фильм выпустили на российское телевидение. Самолёт президента Качиньского заходил на посадку, кода фильм уже показали по одному из центральных каналов…
Очевидно, он не мог уйти на запасной аэродром ни в соседнюю Белоруссию к Лукашенко, ни во Внуково. И дело тут не только и не столько в политике. Это был частный визит, если угодно, паломничество, да и не привык президент менять заранее спланированное расписание. В тот день он не успел к поминальной молитве в Катыни, но кое-что всё же сделано — после случившегося никому больше не придёт в голову подвергать ревизии историю катынской трагедии. Пусть за это и пришлось заплатить столь страшную цену.
Post Scriptum
Кода происходят катастрофы подобного масштаба, главные вопросы не «Почему?» и не «Кто виноват?». Хотя, конечно, ответить на них необходимо, и лучше честно. Рановато для содержательных рассуждений и на тему «Что теперь будет?».
Глупо, к примеру, сегодня пытаться прогнозировать, как случившаяся трагедия повлияет на российско-польские отношения. На эти отношения повлияет не столько сама по себе трагедия, сколько последующие поступки и действия с обеих сторон, а тут ещё многое только происходит. Вопрос же «За что?» для нас, смертных, и вовсе не вполне уместен.
Есть, тем не менее, ещё один вопрос, которым самое время задаться: «Для чего всё это случилось в нашей жизни?» И тут, очевидно, можно обнаружить несколько вневременных и надполитических уроков, которые неплохо бы зафиксировать на дальнейшее.
Урок первый: правда лучше лжи, и именно поэтому в высшей степени разумно окончательное признание Россией совершенно Советами катынского преступления. Точно так же разумна и необходима максимальная открытость и честность в расследовании причин случившейся авиакатастрофы.
Урок второй: мир и добрососедство лучше вражды и отчуждения. Говорят, сегодня Польша удивлена тем неожиданно тёплым человеческим отношением к погибшим и их близким, которое проявила российская сторона. Премьер Путин с офицерской искренностью обнимающий совершенно потерянного премьера Дональда Туска после осмотра останков погибших — один из кадров, который, несомненно, должен войти в историю. Жаль, что подобное не происходило, когда все ещё были живы.
Урок третий — и тут уж совсем всё просто — человеческая жизнь бесценна. Даже если это жизнь политического оппонента, человека другой страны и культуры.
И, пожалуй, самое последнее. Можно сказать, что человек становится полностью взрослым, только увидев и узнав, что такое смерть, пережив похороны близких и дорогих людей. Народ же становится взрослым, пережив и осмыслив национальную трагедию. Очень хочется верить, что восточноевропейские народы по разные стороны от Смоленска и Бреста оставят юношеские проделки в общей истории и повзрослеют хотя бы в наступившем XXI веке.
Гонорар за данную статью автор намерен потратить на благотворительные цели
Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Слепая русская память.
В отличие от Катыни, о которой в России знают мало, о Медном тут не знают почти ничего. - Катынь ― 2.
Нам есть о чём подумать. - Шоковое состояние.
В Польше объявлен семидневный траур по погибшим в авиакатастрофе под Смоленском. - Эхо Катыни.
Польша и Россия решили строить свои отношения по-новому. - Спор славян.
Точка в Катынском деле не поставлена. Но теперь у нас есть хотя бы запятая. - Операция «Остра Брама».
Как Сталин расплатился с братьями по оружию. - Катынь. Разговор с позиции силы.
Либеральный взгляд на державную гордость .