«Менты тоже люди» — вот что отложилось в подсознании у зрителя. «И они не похожи на нас с вами», — непременно добавил бы Фицджеральд. «Потому что у них больше денег», — тут же уточнил бы будущий Папа Хэм. Но больше ли у них денег?
На смену ментам с улиц разбитых фонарей, простым парням то из УГРО, то из МУРа, «оборотням в погонах» и ведущему с ними ментовскую войну гражданину начальнику из провинции, на смену агенту национальной безопасности, майору Волкову, бушковской Бешеной и бесстрашно беременной женщине-прокурору из числа булгаковских Маргарит, на смену «гончим» и «Золушке», на смену самому антикиллеру пришёл Глухарь со товарищи.
Пришёл капитан (а потом майор) Глухарёв — безупречный помощник шерифа из Пятницкого РУВД, сожительствующий с шерифом, который тут женщина, как в раннем шедевре братьев Коэн.
Пришёл и задержался на третий сезон, а значит, ещё предстоит им, «пятницким», всем управлением перейти в полицию — и тогда-то во всём округе настанет наконец сугубо лицензионный «закон и порядок».
Хотя одно из прокатных названий знаменитого фильма «Откройте, полиция!» — «Продажные». А название сиквела и вовсе «Продажные против продажных». Что в каком-то смысле обнадёживает, а в каком-то и несколько расхолаживает.
Сейчас «Глухарь» уже повторяет судьбу легендарных «Улиц...»: его брендируют, его клонируют, его хохмируют, его, наконец, откровенно коммерциализируют.
Из актёра Максима Аверина (исполнителя роли Глухаря) ускоренными темпами лепят икону — мичуринский гибрид Глеба Жеглова, Саши Белого и лейтенанта Дукалиса.
Не столько борца с системой, сколько её птенца.
Не хорошего парня, и не плохого (и уж тем более не плохого лейтенанта), но парня свойского. Парня своего в доску. Да и вся милиция тут своя в доску.
Миниатюрный (?) — сколько у нас сейчас народу в милиции? миллион? полтора? — сколок общества. Плоть от плоти. Ничто человеческое ей не чуждо.
«Первый сериал, которому веришь» — слоган «Глухаря» на НТВ.
Слоган невольно самокритичный для канала, специализирующегося как раз на ментовских, бандитских и тюремных сериалах (в ещё большей мере, чем друзья-соперники по телевизионному метру, да и дециметру, по всему круглосуточному периметру), но тем не менее.
Верить «Глухарю», разумеется, не стоит. Сериал снят и сыгран как буквальная, на голубом глазу, визуализация насквозь иронической песни Сергея Шнурова (из «Ментов-8»): «Если что-то с тобой, разобраться помогут с проблемой любой».
Если тебе, конечно, повезёт. Потому что РУВД «Пятницкий» сильно смахивает на Замок из одноимённого романа Кафки. И на Твин Пикс.
Не на полицейский участок из городка Твин Пикс (там-то как раз всё в порядке. Да и в законе тоже), а на сам городок.
Здешние совы тоже не то, чем кажутся. «В телике мент — он, конечно, другой». А хочется так...
Другой, а, собственно говоря, какой?
Сделаем небольшое историческое отступление.
Первые менты взяли всероссийскую телеаудиторию весёлой и пьяной, а главное, хорошо узнаваемой нищетой.
С нищетой потом как-то незаметно рассосалось (да и физиономии самих актёров заметно округлились, кроме как у Селина, который, напротив, похудел, что, безусловно, стоило ещё дороже), пить им на экране запретили, ну и стали они похожи на завязавших алкоголиков, веселящихся и куражащихся пуще любого пьяного — лишь бы никто не догадался, что у них ни в одном глазу, — страшное, если кто понимает, зрелище.
Расколовшись на три конкурирующие компании (и телекомпании), ментовские актёры принялись почему-то изображать на экране собственных однофамильцев — постмодернистский трюк совершенно загадочного назначения — и окончательно ушли в дневные нерейтинговые повторы.
Многие обзавелись ресторанами...
Тем не менее отношение к милиции — не к реальной милиции, разумеется, а к её чисто виртуальному образу на голубом экране — они переменили.
«Менты тоже люди» — вот что отложилось в подсознании у массового зрителя. «Но они не похожи на нас с вами», — непременно добавил бы Фрэнсис Скотт Фицджеральд. «Потому что у них больше денег», — тут же уточнил бы молодой ещё и несправедливо горячий будущий Папа Хэм.
Но больше ли у них денег?
Об этом как раз «Глухарь».
Хотя и не только об этом.
Об этом, и как раз вовремя: под закон о полиции и обещанную тысячу долларов в месяц самому завалящему (как их у нас, интересно, будут называть?) копу.
В телесериалах его будут именовать на американский лад офицером. Но сначала прошли «Ментовские войны» и лицензионный «Закон и порядок».
Здесь ментов утепляли уже не нищетой (разве что в «Часе Волкова» — в рамках общего нуара, или, выражаясь по-русски, мрака), а принципиальной безбытностью.
Безбытностью, осложнённой (на западный лад) несчастливым или распадающимся из-за чрезмерного служебного рвения браком и во многих случаях подкреплённой сказочно богатыми родителями следователя-бессребреника.
Вот как в романах у Элизабет Джордж инспектор Линли ездит на «бентли», потому что он вообще-то лорд.
И вот «Глухарь», в котором предложена принципиально новая философия силовых структур (включая даже ГАИ/ГИБДД) и отношения к ним в различных слоях населения, так, увы, и не ставшего гражданским обществом.
Знакомый нам по западным (прежде всего американским) фильмам и сериалам контраст между хорошими и плохими парнями в стане стражей порядка при этом сохраняется, однако оба групповых термина наполняются новым смыслом.
Потому что превращение хорошего лейтенанта в плохого в западном кино всякий раз рассматривается как грехопадение. Грехопадение, у которого, правда, могут иметься и объективно смягчающие обстоятельства (наиболее распространённые мотивы — необходимость добыть денег на лечение жены или ребёнка, а также возмездие за убитого товарища ускользающему от законного разоблачения преступнику), но которое из-за этого отнюдь не перестаёт восприниматься именно как грехопадение.
Иное дело «Глухарь».
Здесь грехопадение (личное, групповое и всеобщее) является необходимой предварительной предпосылкой для попадания в Систему и для дальнейшего выживания в её рамках. Здесь коррумпированы все до единого, а разделение на хороших и плохих парней (как и более тонкая промежуточная градация) происходит уже в этой изначально коррумпированной среде.
На ключевой вопрос — по справедливости или по закону? — все без исключения персонажи отвечают: «По справедливости», вот только саму справедливость они понимают по-разному.
Хотя она, казалось бы, как победа у Окуджавы, одна на всех.
А вот цена у неё (а вернее, на неё) — цена, за которой мы вроде бы не постоим в принципе, — у каждого своя.
Хуже всех в этой системе «крысы» (они же «оборотни в погонах»), не просто крышующие преступный мир (этим заняты практически все), но и без колебаний приносящие ему в жертву товарищей по службе.
Они, впрочем, и зарабатывают лучше всех — но каждая копеечка у них определённо кровавая.
«Крысы» попадаются и среди патрульно-постовых, и среди оперативников, и среди следаков, и среди прокурорских — и избавляться от них, учат создатели сериала, следует при малейшей возможности.
Избавляться, что тоже весьма характерно, одним из двух способов: или выдавить «крысу» из отдела (уволив «по собственному желанию» с отличной характеристикой), или просто-напросто «замочить». Арестовывать её бесполезно — она непременно найдёт свой крысиный лаз на свободу.
Вслед за «крысами» идут «волки».
У «волков» есть определённый кодекс чести, включающий традиционное «ментов убивать нельзя» и верность однажды данному слову, но в остальном они не ведают ни моральных, ни законодательных ограничений.
Они убивают без колебаний, они крышуют (и отстёгивают наверх), они пытают и прессингуют, они присваивают имущество и деньги подозреваемых и даже перепродают конфискованные у них наркотики — но и за порядком они следят тоже.
Они чувствуют себя полновластными хозяевами на своей «земле». От них почти всегда (но всё же не всегда) можно откупиться, если у тебя, конечно, найдутся такие деньги, а вот если денег нет, они обойдутся с тобой по закону и даже строже.
Потому что закон есть закон, но он не всегда суров. Во всяком случае, не всегда суров в достаточной мере. Не говоря уж о том, что порой он бывает бессилен или просто-напросто слеп.
И наконец собственно «хорошие парни» (а вернее, «хорошие плохие парни») — Глухарь и Ко.
Деньги они берут — например, за сокрытие преступления, но берут не у всех, а только у тех, кто, нарушив закон, не попрал справедливости.
Берут, впрочем, и за раскрытие преступления (это для них своего рода сверхурочные плюс премиальные), однако могут при случае помочь человеку (как условному истцу, так и условному ответчику) и бесплатно, а самыми грязными видами ментовского бизнеса (заказными убийствами, крышеванием наркобизнеса, проституции и азартных игр) однозначно брезгуют. В отличие от «волков» и тем более от «крыс».
Они в целом добры, они обаятельны, они неприхотливы в быту (поэтому и берут далеко не с каждого); они повышенно эмоциональны, но вообще-то разумны. К ним можно обратиться, с ними можно поговорить, их можно убедить, их можно даже переубедить. На совести каждого из них к началу третьего сезона как минимум по одной бессудной расправе со смертельным исходом.
Они порой рефлексируют, или, выражаясь по-русски, переживают, и, естественно, пьют с горя.
Но ничего ни в себе, ни вокруг себя не меняют — и потому, что бессмысленно, и, главное, потому, что поздно. Грехопадение уже состоялось — в момент прихода каждого из них в Систему. А вот его дальнейшая эскалация (и её формы) — это уже личный выбор и личная задача каждого. Главное, не превратиться в «волка» или тем паче в «крысу». А в остальном — все мы, как говорится, не ангелы.
Я не обсуждаю здесь художественные достоинства и недостатки «Глухаря», в котором образы героев сильно утеплены, — и талант Максима Аверина (да и главного «волка» в исполнении Владислава Котлярского) тому порукой.
Я говорю о его жизненно-философской реалистичности при сильной, а порой и чрезмерной утеплённости положительных персонажей...
Да, действительно, более-менее так всё оно и есть.
Да, более-менее на это и остаётся надеяться обывателю: на то, что дело твоё (будь ты хоть пострадавшим, хоть подозреваемым) попадёт не «крысе» и не «волку», а вот такому Глухарю и тот сумеет во всём разобраться по справедливости.
Особенно если ты его надёжно и не роняя достоинства (и своего достоинства, и милицейского) подмажешь. А от тюрьмы и от сумы зарекаться всё же не надо.
Правдой жизни здесь, разумеется, не пахнет. И насчёт «первого сериала, которому веришь» налицо серьёзное рекламное преувеличение. Как поёт Шнур, приедут-то всё равно другие.
Сериал «Глухарь» хорош скорее как инструкция по применению. Как инструкция по применению такого, мягко говоря, обоюдоострого живого оружия, как отечественная милиция. Относись к ней, чтобы она сработала как надо (и не сработала как не надо), с лаской и с опаской. С обязательной опаской и со всею мыслимой и немыслимой лаской.
И тогда она тебе, быть может, поможет.
Разобраться поможет с проблемой любой.
Именуй её полицией или ещё как.
Именуй не именуй…
Надежда умирает последней.
В реанимации.
А Веру и Любовь уже унесли, оставив от обеих меловые контуры на полу.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Одним глазом в матрице.
Печальная картина гипотетического будущего. - Дети в мире технологий.
Негативное влияние прогресса на воспитание. - Последние из толстовцев.
Община духоборов вот-вот прекратит своё существование. - «Может быть перейдем на краудфандинг».
Татьяна Лазарева про холдинг «На коленке». - На коленке — не на коленях.
Популярные телеведущие и участники оппозиционного движения Татьяна Лазарева и Михаил Шац начали новый проект. - Всё очень интересно!
- Минута молчания? Можно. Но на большее не рассчитывайте.
Заслуживает ли бойкота телеканал ТНТ, отмечающий День Победы так, как он его «отмечает». - «Взгляд» изнутри.
Отрывок из книги «Влад Листьев. Пристрастный реквием». - Золотой век цифры.
PricewaterhouseCoopers исследовала СМИ и развлечения. - Лев.
Памяти Льва Николаева (16.11.1937—21.05.2011).
