Последние 20 лет миром правила глобализация. Рынки расширялись, государства отменяли пошлины, люди массового путешествовали из страны в страну. Казалось, еще немного — и границы исчезнут, а странны-изгои типа Северной Кореи просто перестанут существовать. Однако сегодня мы видим совсем иную картину.
Под разными предлогами государства отгораживаются друг от друга стенами и «запирают» въезды. Санкции вводятся не против отдельных государств, а всеми против всех: США против Европы, Европой против США, Европой и США против России, а Россией против Европы и США, и это не говоря уже об Иране и других несчастных, которые живут под санкциями десятилетиями.
Возникает ощущение, что отсутствие санкций и некоторое ослабление пограничного контроля было временным помешательством государственных начальников и теперь все закономерно возвращается на круги своя. Что, если блокады, санкции, закрытые, непроницаемые сообщества станут повседневной реальностью нашего будущего? Как будет выглядеть такой мир?
Недавно я провела две недели на Кубе — стране с огромным опытом выживания в ситуации внешнего давления, с «закрытыми» границами и ограниченными ресурсами. Современная Куба находится на перепутье. Уже несколько лет все ожидают окончательного падения социалистического режима и «открытия» страны. Мнения самих кубинцев о том, что случится с Кубой, когда или если она «откроется внешнему миру», серьезно разнятся.
Послереволюционная Куба прошла все обычные для того времени стадии: революционный террор, эмиграцию значительной части населения, несогласной с новым режимом, договор с патроном, которым для Кубы стал СССР. Советские военные базы обеспечили Кубе материальную поддержку в виде непрекращающегося потока нефти, что позволило поднять уровень жизни населения. Национализация основных отраслей промышленности и производства услуг — заводов по переработки сахара и отелей — как и сознательные инвестиции государства в обеспечение всеобщего благосостояния привели к возникновению на Кубе вполне европейского уровня жизни, не сравнимого с жизнью на других Карибских островах, где правили чудовищные диктаторы, прикрывавшие интересы западных корпораций. Кубинцы до сих пор могут похвастаться максимальной продолжительностью жизни если не в мире, то в Латинской Америке, всеобщей грамотностью населения и стабильным средним классом: врачи, учителя и инженеры составляют значительную часть населения.
Начало перестройки и прекращение поставок советской нефти ознаменовалось так называемым «особым периодом». Остановилось все: сельскохозяйственная техника, поставки предметов первой необходимости, производство удобрений.
Почему-то считается, что «особый период» — это результат социалистического правления, но это не так. Представьте, что произойдет с Англией, если там неожиданно исчезнет нефть. Вкратце — полный коллапс. И, возможно, гораздо более ужасный, чем тот, что случился с Кубой. Все дело в том, что индустриальная экономика полностью завязана на нефти: тракторы не могут обрабатывать землю и собирать урожай, а собранное не удается довезти до места потребления. Не говоря уже об освещении улиц или прекращении поставок электричества в госпитали. Современное общество больше зависит от производства и распределения энергии, чем от социализма или капитализма. Куба еще не так плохо вышла из «особого положения». Кубинцы ели мало и плохо, но они не голодали, и главное, чего им удалось избежать, — это насилия.
У меня есть похожий пример. Я жила год в Северной Каролине, США. Небольшие городки были соединены между собой скоростными хайвеями, по которым гигантские грузовики доставляли продукты и товары в огромные сетевые магазины. Общественного транспорта не было, граждане не владели землей и не выращивали еду. Производство и распределение было сосредоточено в руках гигантских корпораций, расположенных так далеко, что изобилие продуктов и товаров можно было сравнить с карго-культом.
Недалеко от нас был расположен городок, незначительная часть богатых жителей которого проводили время, играя в гольф, катаясь на лошадях, путешествуя на небольших частных самолетах. Остальные же — бывшие фермеры, бывшие владельцы семейных магазинов, пекарней или закусочных — работали за минимальную зарплату в тех же транснациональных сетевых магазинах, которые их разорили. Большинство жителей не имели медицинской страховки, владели оружием, истово посещали церковь, страдали от излишнего веса и проводили большую часть времени за просмотром телевизора.
Даже думать о том, что могло бы произойти в Северной Каролине в случае энергетического кризиса, не хочется. Закрытие одного только Walmart — самого большого и дешевого магазина США — привело к дефициту товаров первой необходимости. Не говоря уже о том, что супермакет выполнял роль культурного центра, общественного пространства, единственного, где все желающие могли проводить время. Добраться до места, где есть еда, можно только на машине: ни поездов, ни автобусов нет. Растить еду в жарком климате Северной Каролины, наверное, возможно, но нужно знать, как и где. А кто теперь это помнит? Сразу же представляется классическая американская антиутопия в духе фильма Mad Maх.
На Кубе, с этой точки зрения, «особый период» завершился не так плохо. Граждане начали работать в небольших личных садиках. Государство отдало все пустующие земельные участки в городах под «городское сельское хозяйство», а начальство сумело договориться о некотором смягчении внешнего давления.
Примерно то же произошло и в городе моего детства — Ленинграде. Последовавшая за перестройкой приватизация и шоковая терапия была жестоким и болезненным периодом для большинства населения бывшего СССР. Однако в Ленинграде продолжали работать метро, больницы, школы, а у многих жителей были знаменитые «дачи», на которых, по некоторым данным, производилось до 70% продовольствия. Картошка, огурцы, варенье и квашеная капуста, запасенная с лета на зиму, были почти во всех ленинградских квартирах, а добраться до дач можно было на дешевых и бесперебойных пригородных электричках.
Современная Куба напоминает мне ранний постперестроечный период с единственным отличием: здесь нет (по крайне мере, пока) бандитов с золотыми зубами и цепями, свободно разгуливающих по улицам.
Очевидно, что большая часть населения Кубы живет в относительной бедности, а правительство пытается регулировать каждый шаг своих запертых на острове подданных. И тем не менее, Куба — одна из немногих стран мира, где уже сейчас есть безусловный базовый доход и безусловные базовые сервисы. Каждый кубинец ежемесячно получает от правительства продовольственную корзину: рис, бобы, сахар, соль, кофе, хлеб, яйца и даже немного рыбы и курицы.
Не говорите мне, что этого набора недостаточно для привольной жизни. Вы не видели жителей Доминиканской Республики или Туниса, всю жизнь проживших на берегу океана, но при этом не имеющих возможности есть рыбу хотя бы раз в неделю, потому что она слишком дорогая для них.
В Доминиканской Республике существует не только большая проблема с обеспечением жителей продовольствием, но и с распространением знаний среди населения. Я помню, как зашла в детский отдел доминиканского книжного магазина и с удивлением обнаружила на всех полках плохо переведенные на испанский язык книжки с кратким содержанием диснеевских мультфильмов. Напомню, что в Доминиканской Республике есть своя литературная традиция. Один из авторов этой страны получил Нобелевскую премию по литературе, однако у правительства нет программы поддержки национальной литературы. Зато есть развитая колониальная программа: сохранение памятников Христофору Колумбу и включение в школьные учебники глав о том, как Колумб осчастливил местное население, приобщив его к европейской культуре. О том, что местное население — индейцы таино — было превращено в рабов, а затем уничтожено в течение нескольких лет, почему-то умалчивают.
Кубинцы же могут получать всеобщее и бесплатное образование. А кроме того, медицинскую помощь. Говорят, что уровень и того, и другого в последние годы падает, но давайте вспомним о 30 тысячах американцев, которые ежегодно умирают из-за отсутствия возможности получить медицинскую помощь.
Развитие образования привело к снижению рождаемости в стране. В среднестатистической кубинской семье один или два ребенка, и мы ни разу не видели брошенных, грязных, голодных детей и детей попрошаек. Зато встречаются папы с младенцами на руках. Трогательно заботящиеся о своих отпрысках отцы — один из признаков женской эмансипации.
В стране хорошо налажена транспортная инфраструктура. И в Гаване, и даже в деревне в 40 минутах езды от города, где мы жили несколько дней, ходят современные автобусы, оснащенные кондиционерами. Билет, стоимость которого составляет 1 песо (1/26 доллара), доступен даже для человека с минимальной государственной зарплатой 30 долларов в месяц. Везде есть детские площадки и общественные парки.
В Гаване много красивых мест с вкусной едой и европейскими ценами. Развивающийся туризм и пока еще недостаточно развитая сеть общепита благоволит новым кубинским предпринимателям. Например, мы были в модном заведении, которое 2 года назад открыл молодой кубинец, по виду ничем не отличающийся от среднего московского или нью-йоркского хипстера. Там за среднеевропейскую цену мы выпили белое вино и съели отличные закуски. Это второй ресторан, принадлежащий молодому человеку.
Кроме минимальных сервисов, кубинское общество поразило меня еще одним невиданным в других странах отличием: на первый взгляд, у него действительно нет расовой сегрегации. Возможно, именно поэтому Кубу заполонили чернокожие американские туристы. На Кубе вы можете встретить и чернокожего сотрудника банка, и светлокожего официанта с голубыми глазами. Люди тут выглядят как потомки индейцев, светлокожих, чернокожих людей и даже азиатов.
Интернетом можно воспользоваться прямо на площадях. Но его цена для среднего кубинца непосильна: покупка карточки и использование тарифа обойдется в 26 песо в час. При каждом подключении к интернету карточку необходимо регистрировать на государственном сервере. Это прекрасная возможность социального контроля.
Все транзакции на острове также регулируются правительством, и даже валюты в стране две — одна для местных жителей — песо, а другая для иностранцев — кук. Доллары же вовсе запрещены.
Правительство, как может, ограничивает общение местных жителей с иностранцами, а экономическая активность граждан подвергается контролю и надзору, но на практике это лишь создает так называемые зоны «неформальной экономики», хорошо известные советским людям. Все, что «невозможно достать», стоит чуть дороже, потому что нужно заплатить людям, которые знают места, где можно купить товар, и имеют доступ к определенным ресурсам. А самый главный ресурс, доступ к которому решает все, — административный. Именно это раздражает или доводит до депрессии молодых кубинцев, вследствие чего они уезжают из страны. Многие из них — образованные люди, которые считают унизительной патриархальную зависимость от горстки трясущихся за свою власть чиновников, управляющих страной.
Но не стоит забывать, что предки многих из гордых молодых кубинцев, покидающих сегодня Остров Свободы в поисках лучшей жизни, два-три поколения назад вели жизнь полурабов на сахарных плантациях, были мальчиками на побегушках или проститутками в ресторанах и борделях Гаваны. Дедушки и бабушки современных кубинцев не могли даже мечтать о работе врача или учителя и уж тем более о сказочной возможности устройства на работу в другой стране в качестве образованного специалиста. Все это очевидные достижения Кубинской революции.
Если предположить, что завтра кубинское правительство разрешит свободную торговлю землей и недвижимостью, то только два миллиона проживающих за границей, в основном в Майями, кубинцев в считанные часы скупят землю на Острове Свободы и восстановят на нем отели, бары, бордели и казино.
Что из этого получится, я видела в Доминиканской Республике. Отели с полями для гольфа, фонтанами, выходом к морю и многочисленными пожилыми немецкими и американскими туристами, и доминиканские дети по другую сторону стены отеля, играющие в мусоре с пустыми пластиковыми бутылками, девицы, пытающиеся продаться заплутавшему иностранцу, покачивая засыпающего ребенка, и напивающиеся с самого утра мужчины.
Бенджамин Франклин говорил, что «люди, которые ради безопасности готовы пожертвовать свободой, не достойны ни безопасности, ни свободы». С этим сложно спорить, однако в условиях тотальных границ и санкций, распространяющихся по всему миру, может получиться, что освобожденная Куба окажется еще одним анклавом, где местные жители лишены медицинского обслуживания, образования и минимального дохода, потому что вся собственность раз и навсегда перешла в руки богачей. Как может быть свободен ребенок, живущий в куче мусора под стеной гигантского отеля, лишенный доступа к приличному образованию? Не стоит забывать и о том, что Бенжамин Франклин был рабовладельцем, и его представления о свободе вряд ли разделят даже консервативно настроенные современные американцы.
Циничная правда в том, что Куба во главе с более или менее образованным, преосвященным диктатором обеспечит больше свободы среднему кубинцу, чем Куба, отданная во власть свободному рынку. С другой стороны, не стоит забывать, что диктаторы склонны требовать кровавых жертв. В той же Доминиканской Республике военная диктатура превратилась в чудовищную трагедию с пытками и убийствами.
Нам, сторонним наблюдателям, возможно, стоит поучиться у кубинцев, как жить под внешним и внутренним давлением, не теряя собственного достоинства и независимости.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Проучим этих «наглых янки».
Сможет ли Россия выиграть в мировой нефтяной войне. - Деньгами этот пожар уже не зальешь.
Коронавирус идеально подходит на роль «спускового крючка» нового мирового кризиса, полагает экономист Игорь Николаев. - Забытые ощущения 1970-х.
- «Это только началось».
- Как китайский коронавирус отразится на мировой экономике.
И как при этом будут обстоять дела в России. - Кто и зачем пишет политические треки?
И действительно ли это творческий прорыв и выражение гражданской позиции авторов. - Что происходит в России?
Семь вопросов и ответов о самом хаотическом дне российской политики за многие годы. - Как вымышленные персонажи стали символами реальных протестов.
С экранов в современную реальность. - Наркотические средства улучшения статистики.
Как обстоят дела с заключенными под стражу за употребление наркотиков. - Люди врут — но не сильно.
Что экономисты знают о нашей психологии.
