Грузинская оппозиция продемонстрировала свои немалые возможности, но тем не менее не добилась никакого результата. Саакашвили в отставку не собирается. У оппозиции нет новых идей ни по поводу свержения президента, ни о том, как управлять страной, если отставки Саакашвили всё же удастся добиться.
Грузинская оппозиция пытается творчески переосмыслить опыт своей борьбы в течение двух месяцев, чтобы предложить новую тактику и стратегию политических действий. По словам лидера Республиканской партии (она была представлена в предыдущем созыве национального парламента, но не прошла барьер на майских выборах прошлого года) Давида Усупашвили, с 22 июня оппозиция переходит «на новый этап деятельности». В результате этого перехода, считает Усупашвили, «власть в Грузии будет заменена. Она будет заменена вместе с президентом, парламентом, правительством. Это произойдёт и уличными акциями, и работой за границей». 19 июня 2009 года Нино Бурджанадзе в эфире телеканала «Кавкасия» заявила, что организаторы публичных акций протеста должны обсудить план совместных скоординированных действий.
Что касается уличных акций, то здесь новизна кажется сомнительной. И 9 апреля, и 26 мая (равно как и в промежутке между этими двумя знаковыми для Грузии датами) оппозиция продемонстрировала свои возможности. Один «гражданский парад» (вкупе с отменённым властью парадом военным) многого стоит. Между тем вся эта уличная сила пока никак не конвертируется в конкретный политический результат. Михаил Саакашвили неизменно заявляет, что до 2013 года все разговоры о его досрочной отставке преждевременны. Переговоры же между властью и оппозицией заканчиваются провалами, т.к. весь их смысл можно свети к одному: ожиданию, когда у оппонента сдадут нервы. Пока не сдают.
С работой, рассчитанной на внешнего потребителя, ситуация иная. Грузинские оппозиционеры (среди которых много идеалистов) искренне полагали, что достаточно очевидной констатации авторитарных поползновений Саакашвили — и Запад начнёт его дружно «сдавать». Но этого не произошло. И США, и ЕС имеют свои резоны не форсировать процесс «смены коней на переправе», поскольку и те и другие интересуются не столько внутренней демократизацией Грузии, сколько обеспечением предсказуемости режима. Этот подход, конечно же, не является константой. На его корректировку влияют многие факторы, среди которых общественное мнение, с которым на Западе, в отличие от постсоветских государств, привыкли считаться. В этом плане информационное лоббирование программ и лозунгов оппозиции на Западе выглядит перспективным. И серьёзные шаги в этом направлении оппозиционеры уже делают. В этом контексте следует рассматривать и недавнее открытое обращение к западным политикам экс-спикера парламента Грузии (а ныне наиболее радикального оппозиционера) Нино Бурджанадзе. Пафос её выступления направлен на критику противопоставления стабильности демократии. По мнению Бурджанадзе, такое противопоставление, во-первых, во многом искусственно, а во-вторых, оно уже привело Грузию к тем результатам, которые есть сегодня.
Между тем, отдавая должное борьбе за внешнюю легитимацию, следует признать, что главный приз грузинского политического соревнования будет разыгран не в Вашингтоне или Брюсселе, а в Тбилиси. В этой связи чрезвычайно важно правильно оценить ресурсы противоборствующих лагерей. Начнём с оппозиции. В ходе массовых акций противники Саакашвили показали: с ними необходимо считаться. Расчёт властей на то, что публичные протесты сами собой рассосутся, не оправдался. Сами власти, пойдя на отмену военного парада в День независимости, признали за своими противниками силу. Но после 9 апреля наступало 10-е, после 26 мая приходило 27-е, и даже после «нового этапа борьбы», объявленного на 22 июня, 23-е пришло со всей неотвратимостью. И оказалось, что оппозиция просто не знает, как конвертировать своё уличное влияние и свои тактические достижения в стратегический успех.
Власть по-прежнему готова только к тактическим уступкам, но не видит никаких перспектив для радикального изменения внутриполитической конфигурации. Единственное, чем готов поделиться грузинский президент, — это «народным контролем» над деятельностью правительства, парламента и государственной канцелярии.
Но грузинская оппозиция — это типичная постсоветская оппозиция. Она не хочет ждать и не хочет ни с кем делиться, но стремится получить власть целиком. Однако объективные желания и ресурсные возможности — не одно и то же. В этой связи стоит отметить, что после акций 26 мая внутри оппозиции интенсифицировался интересный процесс. Его можно определить как диверсификацию оппонентов президента. Более чётко обозначились свои умеренные и радикалы.
Таким образом, ситуация в Грузии после двух месяцев интенсивного протеста пришла в состояние некоего хрупкого равновесия. С одной стороны, у оппозиции есть свои ресурсы (недовольство Саакашвили по разным причинам растёт, хотя окончательные выводы относительно слабости президента Грузии делать не стоит). Власть в то же время продолжает гнуть свою линию. Но и те и другие не могут одержать решительной победы. Окно для манёвра у президента Грузии открыто не слишком широко. Повторение сценария «Ноябрь-2007» только укрепит позиции тех, кто разочаровался в этом «демократическом вожде». Тем паче что сегодня любой грузинский политик будет играть на геополитическом поле Запада. В этой связи для Вашингтона или Брюсселя сегодня нет существенной разницы, кто встанет у руля в Тбилиси. Человек с любой фамилией будет работать на идеи североатлантической интеграции, стратегическое партнёрство с США и с ЕС (с последним больше для внешней риторики). Именно этот фактор, а не приверженность Саакашвили к ценностям свободы (о чём он многократно заявлял) удерживает его от применения силы и заставляет хотя бы имитировать переговоры с оппозицией (правда, предлагая ей подумать о политическом будущем, а не о дне сегодняшнем и предлагая заняться «общественным контролем» над деятельностью правительства и парламента).
Что же касается оппозиционеров, то у них существуют смутные представления о том, что делать с Грузией после ухода ненавистного им президента. Далеко не все противники Саакашвили готовы к трансформации президентской модели в парламентскую республику. Да и что такое парламентская республика в стране, где партии возникают не на идеологической, а на личностной основе, где культура компромисса если и есть, то весьма специфическая, где политические воззрения неустойчивы, а ответственность за сказанное фактически отсутствует? Между тем у Грузии уже был опыт, когда отстранение ненавистного президента не привело ни к стабильности, ни к решению территориальной проблемы, ни к социально-экономическому процветанию (вспомним хотя бы казусы Гамсахурдиа в 1992 и Шеварднадзе в 2003 году). Во-вторых, действия оппозиции, которые не дают результат, могут уже в скором времени надоесть даже её сторонникам. Ведь одно дело — пожить в условиях перекрытых улиц, шумных шествий и акций 1—2 месяца, а другое дело — полгода-год подряд (когда финансовое положение, мягко говоря, не улучшается). Надоесть может и театральность, т.к. выдвижение громких требований без реального наполнения попросту девальвирует их.
Таким образом, грузинская партия пока пришла в состояние равновесия. Саакашвили предпочитает осторожничать, понимая, что на дворе 2009 год (то есть за плечами неудачная «пятидневная война» и испорченная репутация). Однако и у оппозиции нет ни чётких планов игры, ни внутреннего единства, ни должной поддержки болельщиков. Но и вернуться назад оппоненты власти не могут. Они уже сказали «а», после чего просто замолчать не могут, не рискуя полностью потерять лицо.
Читать @chaskor |