На дворе XXI век, корабли бороздят старые космические борозды, американский белоголовый орлан танцует на развалинах виллы Каддафи, а в России чиновники наконец достигли нирваны. 1 сентября 2012 года вступает в силу уже подписанный президентом закон № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».
Когда законопроект разрабатывается, его можно подправить, отправить на доработку, не утвердить в третьем чтении, наложить вето, полностью переписать. Но что делать с законом, который уже принят? Казалось бы, защитить неокрепшую детскую психику в этом безумном, безумном мире — прекрасная, нужная инициатива. Однако внимательное чтение статей ФЗ заставляет в этом усомниться.
Вкратце суть закона сводится к следующему: два-три «эксперта», выбранные «методом случайной выборки», будут решать, что означает «духовность», чем добро отличается от зла и как выглядит окончательный список семейных ценностей. И на основании этого выносить вердикт относительно «информационной продукции», под которой понимаются в том числе и интернет-сайты. Мало того, на основании этого вердикта будет сформирован фильтр «информационной продукции» в пунктах коллективного доступа (кстати говоря, в законе нет чёткого определения этого и многих других понятий). Простыми словами, блог Артемия Лебедева будет отфильтровываться в любом кафе с Wi-Fi-доступом, если это кафе не запрещает посещение детьми до 18 лет.
С другой стороны, может быть, эта законодательная инициатива не так уж и плоха? Можно наконец расслабиться и сложить руки, ведь чиновники решили все вопросы: теперь дети будут расти, как Сиддхартхи, в мире, где нет нецензурной брани, нет смерти и болезней, нет секса и насилия, страха, ужаса и тараканов. (Правда, потом мальчиков поджидает чистилище в виде российской армии, но ведь там они уже будут взрослыми.) Что-то подсказывает, что расслабляться рано.
Даже если оставить в стороне всю субъективность и тавтологичность терминологии 436-ФЗ (информационная безопасность — это состояние защищённости; информация, причиняющая вред, — это информация, запрещаемая настоящим законом; информация, побуждающая детей к совершению действий), то вопросов всё равно будет больше, чем ответов, особенно в части интернета. Например, теперь нужно будет маркировать информационную продукцию (и любой сайт в том числе) «знаком информационной продукции», но каким образом это делать, не уточняется. Должен ли знак занимать 5% площади экрана, как для кино- и телетрансляций? Должен ли он стоять на каждой странице сайта или только на главной? Что делать с сайтами, не зарегистрированными на территории РФ, — попадают ли они в оборот? Наконец, как быть с 29-й статьёй Конституции о праве на свободу от цензуры при применении провайдерских фильтров?
Кроме того, положения об экспертизе информационной продукции повторяют худшие подобные инициативы. Экспертами должны стать лица, «имеющие высшее профессиональное образование и обладающие специальными знаниями, в том числе в области педагогики, возрастной психологии, возрастной физиологии, детской психиатрии». Хочется спросить: кто все эти люди?
Это конкретные вопросы, хотя они и не становятся от этого менее значимыми. Однако к закону есть и более общие претензии. Почему авторы решили избрать авторитарный стиль законотворчества? Почему они хотят реализовать китайский вариант, подобрав под себя провайдеров и лишив интернет-компании главного тренда эпохи — персонализации контента? Почему они так не доверяют нам — родителям, воспитателям, пользователям — в отношении того, что вредно, а что нет для наших детей? Ведь уже существует практика саморегулирования, общественной борьбы с «вредным» контентом: у всех крупных современных интернет-игроков уже есть технологические решения — родительский контроль в Windows, настройки безопасности Google, семейный фильтр «Яндекса», кнопки «сообщить о неприемлемом контенте» в социальных сетях. Всё это эффективно работает, как показывают исследования, если параллельно работать над повышением интернет-грамотности, реализовывать образовательные кампании и обучать принципам безопасности. Такие технологичные и саморегулируемые решения намного легче и быстрее конфигурировать в соответствии с текущей ситуацией, чем громоздкий закон или поправки к нему, которые должны пройти три тысячи чтений, одобрений и подписей.
Об очевидности и правильности именно таких инструментов саморегуляции говорит и то, что даже президент Медведев прямым текстом заявляет: «Нет ничего хуже, чем если это всё сведётся к тупым запретам — не лазьте туда, не лазьте туда. Что делает в этом случае школьник? Что бы я сделал на месте школьника? Я бы только туда и полез».
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Чем «суверенный интернет» отличается от Китайского Файерволла.
О свободе интернета и ограничениях . - Директива о копирайте — угроза свободе слова в Европе.
Анализ законопроекта и оценка его влияния. - Рунет недалекого будущего.
Медленный, подцензурный, «китайский» на треть. - Всё под контролем.
Интервью с Владимиром Познером о журналистике, цензуре и современном телевидении. - «Я никогда не слыхал от народа выражений чувств патриотизма».
Запрещённые цензурой размышления Льва Толстого о лжепатриотизме. - IC3PEAK, Хаски и другие.
Как и кому в России мешают петь свою музыку. - Цензура наступает.
Контентный фильтр от Еврокомиссии приведёт к цензуре. - Горизонталь власти.
Как в СССР появился интернет и почему программисты не боялись цензуры. - Художественная цензура.
Почему Александр III запретил картину«Иван Грозный убивает своего сына». - В общественном достоянии: академический мир встречает открытый доступ.
Как в Китае ужесточается цензура, на что нацелен договор между Вконтакте и Universal и почему сайты потокового видео стали самыми популярными интернет-платформами за последнее время.
