Судя по всему, мы вступаем в зону нового лингвистического пространства, переполненного языковыми существами, образованными от недостаточных знаний о тех или иных событиях или людях, а также из их двойников, созданных по аналогии и ради шутки. Можно назвать это состояние языка «лингвистический лес». Главное причина его возникновения – это отсутствие общего языка у людей. Раньше многие слова были общепонятными, теперь это – лес, новые формы когнитивного мистицизма.
В последнее время коммуникативная среда отличается большим количеством неведомо откуда возникших языковых существ (от камня-русофоба до различного рода ватников). Можно представить, что это защитная реакция на события, которые происходят у нас перед глазами, мифологическая защита, круг абстракций, который люди очерчивают вокруг себя, чтобы не допустить проникновения жути в своё внутреннее пространство, но, если оторваться от острой злободневности и посмотреть чуть более широко, то мы увидим, что это важные и значительные перемены в языке. Судя по всему, мы вступаем в зону нового лингвистического пространства, переполненного языковыми существами, образованными от недостаточных знаний о тех или иных событиях или людях, а также из их двойников, созданных по аналогии и ради шутки. Можно назвать это состояние языка «лингвистический лес».
Здесь надо посмотреть немного назад. Кажется, что ничего не предвещало такого развития мира: вот человек получил интернет, вот человек начал упиваться доступностью информации, вот человек сотворил виртуальную личность, некоторые построили себе рабочие места, подключили клиентов, и некая кнопочка стала их натурально кормить, и только что кофе не приносит на стол, а так – настоящий кабинет, строго воображённый и строго работающий. Кто-то построил приметную говорильню, другие подрядились возить устремлённых читателей на ослах экономики, психологии или политики. Всё это произошло очень быстро. Мало кто смог уловить, что человек как биологическое существо начал пропадать, а вместо него вышел новый, информационный человек с развевающимся плащом нового языка. И все люди ахнули: такой это великий супергерой, и долгое время никто не обращал внимания на его плащ – летать на нём можно, ходить в нём прилично – а что ещё надо?
И вдруг этот плащ распахнулся, и стало понятно, что никакой это вовсе не плащ, а только метафора, и человек в нём практически голый. Кажется, что мы пишем на одном языке, кажется, что мы долго и радостно шли, но, на деле, мы никуда не пришли. С лингвистической точки зрения это переходные времена, это лес. Вот мы стоит в этом лесу, и начинается разделение, скажем, это условное разделение на «красивых» и «умных», и каждому надо приблизительно выбирать: кто-то идёт в группу «красивых», ну а кто-то отправляется к «умным».
Первые – легкомысленные, удачливые, смешные, они много путешествуют, часто развлекаются, всюду фотографируют, много смеются, то, что им хочется – это радоваться каждому дню. Вот их идея. Они идут так по жизни, они идут так – без всякого багажа, багаж сдали когда-то при регистрации, может быть, в школе, может, при выборе высшего учебного заведения, может быть, где-то ещё, они сдали малюсенький свёрток – потенциальный багаж, и больше о нём не задумываются. Они питаются новостями, но не умеют увидеть события целиком, все эти события для них просто хорошие или просто плохие, без связи с контекстом. Это – «красивые».
И «умные». «Умные» чувствуют аллюзии. «Умные» знают контекст. Некоторые из них скатываются в разработку учения о негодности всей современности, другие продолжают вторгать маленькие островки ясности в эту тёмную воду заведомой амнезии социально-информационных сетей.
И те, и другие выносят суждения по актуальным вопросам, и те, и другие имеют наличное мнение, и ясно, что чаще всего они просто друг друга не слышат. «Умные» питаются из культуры, «красивые» питаются из реальности. На стороне «умных» – погреб с консервами знаний. На стороне «красивых» – весь мир с его открытыми радостями. Это не критическое сравнение, идея не в том, что есть книжные черви, а есть распрекрасные простаки, а больше никого не дано, идея в том, что кто-то согласен на это усилие – усилие образованности, и этим сражается за наличие общего языка, а кто-то, например, не готов, и тот, кто не готов, это условный «красивый» в контексте современного леса.
«Красивые» не видят нехватки ума, они не находят прорех в собственной мысли, быть недалёким не так уж и стыдно; но прорехи растут, и лакуны растут, и из них выбегают различные существа. Всякая пустота должна быть заполнена, и теперь те места, где должны находиться засечки и знания, заполняются этими существами – полумыслием, вязкостью, абстракциями. Да, некоторые как будто бы слышали немного о большевиках, но дальше всё размазывается в голове и кажется, что это некие существа, довольно большие, ну может, как хоббиты, а может и меньше, как гномы, – а нет: меньше – это меньшевики. А где-то на просеке возвышается гриб. Гриб – это ленин. И страшная паутина социализма – это мицелий, который – грибница, и всё это здорово смешано с рекламными песнями йогуртов и танцами моющих пузырьков.
Несложно запутаться: разве керенский – не коньяк, жанна д’арк – не парфюм? Как хотите, но монтескье – это точно уж марка одежды… Следы мелькающих в беседах явлений превращаются в готовых лингвоантропных существ, которые живут собственной жизнью.
Это новая форма мифологической повседневности: с некоторых пор люди ведут хозяйство в воображении. Стоит ли заводить повседневного петуха, когда можно завести себе яркую гипиус или забавного бродского? Можно запросто развлекаться, с энергией дерзновения размахивая судьбами известных людей, ведь они с некоторого времени обезличены, эти люди, живущие в голове современника в виде каких-то существ; стоит ему изучить их работы немного подробней, и существа пропадут, но он привык, ему приятно время от времени слушать, как они копошатся там: галлилей-маллилей, спиноза-заноза, капица-синица (лучше капица в руках, чем гегель в облаках).
Вот этот лингвистический лес. Топот и звуки. Шорохи темноты, тени существ, чудища мнений, и огромное множество экскрементов в виде заимствованных слов, связанных с гаджетами и маркетингом, от которых «умных» чрезвычайно тошнит, но для «красивых» – это язык. Они произносят «лайфхак», «эпикфейл», и их не тошнит. Новые слова ещё не ходят как отдельные существа, но это подвижные копии твёрдых растений, такие вот палки, которыми в этом лесу хорошо отбиваться от беркли и юнгов, и всяких угроз контактной среды, где больше ничего не уберегает от «умных», и всякий из них может выскочить и унизить вопросом (надо быть начеку: трижды крикни «коворкинг», «коворкинг», «коворкинг», и заумь исчезнет).
Так застрянешь в лесу и увидишь, как тянутся эти длинные разговоры из пустоты – кажется, что собеседники говорят без использования мысли, то есть не аппелируя к общей «культурной памяти», а просто, как чихают или сморкаются, можно сказать, они разговаривают инстинктами речи, и вот появляются эти первобытные организации речи. Люди живут не в себя, а в новейших информационных существ, в колорадов, свидомитов и кровожадников, они складывают себя и других в эти шкуры, и то, что получается, – обычное языковое зверьё.
Конечно, здесь есть и избушка, которую можно теперь развернуть. Поворот избушки заключается в том, что, может быть, мы наткнулись на сверхразумные формы коммуникации. Все эти существа явились через письменную речь, а до того они также успешно выявлялись через дружбу, выявлялись через мечту, выявлялись через преданность. Да – и через страх, и через невежество. Тут уж никуда не сбежать, надо брать полный комплект.
Теперь есть все условия, чтобы люди были и умными, и красивыми – не обезьянами, как в анекдоте (снова языковая игра), но – удивительными людьми. Есть ощущение, что помощь придёт именно из языка – мы на пороге большой лингвистической революции. Лишь бы что-то осталось от совместно нажитой памяти, лишь бы что-то спаслось, лишь бы оно перешло, а то вряд ли нам приятно будет стоять там, в сверкающем будущем, среди танцующих куриц и творожков. Пусть лучше танцуют каллиопы, эвтерпы и клио.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Как слова помогают и мешают думать.
О «русских голубых», ветвящихся языках и влиянии слов на мышление. - Смерть и возрождение языков.
Сколько языков мы потеряли и потеряем в ближайшем будущем, а какие смогли возродиться. - За что иностранцы любят и ненавидят русский язык.
Изучающие русский рассказывают, почему шипящие звуки сводят с ума, слово «тапочки» ласкает слух, а сложные падежи учат смирению. - От волапюка до на'ви.
10 искусственных языков. - Учить – и выучить.
10 советов от человека, знавшего 16 языков. - Непереводимая душа.
10 русских слов, которые невозможно перевести на английский. - «Это абсолютно неблагодарная профессия».
Молодые переводчики о плюсах и минусах своей работы. - Где в России запинда?
- Easy School.
Как научить английскому Сибирь? - Размер имеет значение.
Головаболь , железодорога, полетштука и внутриводадорогатранспортпорядок — длинно, но изящно и вполне литературно.
