Маттео Гарроне: «Мне нужно, чтобы мои образы поражали воображение»
В прошлом году в кулуарах «Кинотавра» грустно шутили про «год российского кино без кино»: многие фильмы конкурсной программы были похожи на урезанные до нужного хронометража сериалы. Нынешний фестиваль показывает, что пациент скорее жив. Правда, он больше не желает сотрудничать с государством (9 из 14 участников конкурса сняты без господдержки), а волнуют его всего две темы: нелюбовь – та самая, из новой картины Андрея Звягинцева, – и несвобода.
«Теснота» Кантемира Балагова приехала в Сочи прямиком с Каннского фестиваля: там фильм участвовал во второй по важности программе «Особый взгляд» и получил приз критики ФИПРЕССИ. С «Кинотавра» молодой режиссер, выпускник творческой мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарии, вероятнее всего, тоже не уедет без награды.
Кадр из кинофильма «Теснота»
Действие происходит в Нальчике конца 90-х, в центре сюжета – еврейская семья, из которой похищают младшего сына и его невесту. Но камера следит не за похищенным, а за его старшей сестрой Илой (выдающаяся работа Дарьи Жовнер). Это ей тесно в любом пространстве - от родительского дома до автомастерской, где она помогает отцу, и бензоколонки, где работает ее бойфренд-кабардинец. Это она поднимает на смех мать, когда та говорит о необходимости выбрать молодого человека «своего племени». И это от нее ждут самопожертвования, как только речь заходит о выкупе.
За частным бунтом против патриархального уклада вырисовывается куда более масштабная картина. Исторический коллапс - а распад СССР был историческим коллапсом - в национальных республиках снова привел в движение тектонические плиты, на которых там веками выстраивалась общественная жизнь и межличностные отношения. Устои колеблются, традиции расшатываются, границы нормального сдвигаются. Фильм родился из детских воспоминаний режиссера – и это вполне естественно, потому что такой сдвиг четче всего фиксируют в своем сознании дети, а не родители, у которых в головах все давно законсервировалось. В «Тесноте» ухвачено главное - состояние нервной дрожи, колебания пространства в переломную эпоху, моральной трещины, образовавшейся на месте векового и, казалось, незыблемого.
Дебюта такой творческой зрелости, такой витальности и энергии в российском кино не было давно. На общий замысел работают даже приемы, в других случаях недопустимые: в самой страшной сцене фильма герои смотрят реальную пленку, на которой чеченские боевики режут молодых российских солдат, совсем мальчиков. Но тут правда на стороне режиссера. Если по соседству идет война, разве можно от этого отвернуться? Вот именно. Его персонажи и не отворачиваются.
Грузинский след
О другой форме несвободы в другой национальной республике рассказывают «Заложники» Резо Гигинеишвили. Фильм, снятый в Грузии и на грузинском языке, основан на реальных событиях. В 1983 году группа местной «золотой молодежи» (дети университетских профессоров, врачей, режиссеров) попыталась захватить самолет Ту-134, чтобы сбежать на Запад. Закончилось все кровавой бойней и смертным приговором выжившим участникам заговора (исключение сделали лишь для единственной женщины - Тинатин Петвиашвили).
Кадр из кинофильма «Заложники». © Кинокомпания «Небо»
Картина не претендует на документальность. Несмотря на то, что режиссер долго изучал сохранившиеся документы и беседовал со свидетелями, всем персонажам были даны другие имена, а многие факты были авторами сознательно опущены. Если судить по гамбургскому счету, то «Заложникам» есть что предъявить: четкая мотивация героев так и остается нераскрытой, сами они сливаются друг с другом (выделяется только пара влюбленных), ну и главная метафора – заложниками системы в фильме являются все без исключения, даже зрители,- временами кажется чересчур тяжеловесной.
Здесь многое сделано ради эффектности – однако это исключительно эффектный и мастерский фильм. Меньше всего такое ожидаешь получить от автора «Жары» и «Любви с акцентом». Операторская работа, декорации (советский быт воссоздан с редкой для современного кино точностью и аккуратностью), костюмы, сыгранные роли, от главных до эпизодических (Мераб Нинидзе, например, появляется всего в трех сценах, но зато каких!) – все стремится к совершенству. Наконец, интонация: режиссер никого не обличает, но и оправдать своих героев не может. Он и зрителя освобождает от необходимости судить, ловко подменяя моральные категории ощущением античного рока. Эти люди приговорены судьбой – все остальное вторично.
Потерянный голос
С «Нелюбовью» Андрея Звягинцева, у которой на «Кинотавре» был специальный показ, рифмуются «Близкие» Ксении Зуевой. Снова деструктивная российская «ячейка общества»: мама – задерганная учительница музыки, дающая частные уроки, папа – работяга с крестом на шее и тайной любовницей, дочь – закомплексованный подросток, сын – всеобщий нелюбимец. Если у Звягинцева из дома убегал мальчик, то здесь убегает бабушка, тоже не выдерживающая постоянных склок и взаимных оскорблений.
Кадр из кинофильма «Близкие»
Режиссер не скрывает, что для нее этот семейный портрет в интерьере – очень личная картина. Это одновременно и главное достоинство фильма, и главный его недостаток. С одной стороны, зрителя не может не подкупить та болезненная искренность, с которой он снят: это абсолютно узнаваемые и опознаваемые люди, диалоги и ситуации. С другой, история так и не выходит за пределы одной отдельно взятой семьи, остается плоской, не взлетает. Ну и отдельно нужно констатировать печальный факт. В следующем году исполнится десять лет с момента выхода фильма Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь». И все эти десять лет подростки в хорошем российском кино продолжают оставаться «германиковскими». Ничего лучше режиссеры пока не придумали.
Несвободу с нелюбовью объединяет «Турецкое седло» Юсупа Разыкова – камерная драма о вышедшем на пенсию сотруднике органов госбезопасности, который по привычке продолжает преследовать на улицах людей, кажущихся ему подозрительными. В большинстве случаев он не ошибается: пара, встретившаяся в кафе, направляется на съемки порнофильма, а парень, чуть не покончивший с собой, оказывается замешанным в криминальных делах. Это монотонное существование «человека в футляре» (а у Разыкова он скорее «человек в скорлупе», свидетельством чему – ежедневный ритуал варки яиц) нарушает появление новых соседей, мужа и жены. После этого с верхнего этажа начинает раздаваться дивный женский голос, поющий оперные арии. Бывший чекист будет очарован – и впервые в жизни потерпит профессиональное фиаско.
Кадр из кинофильма «Турецкое седло»
Это «Жизнь других», вывернутая наизнанку. В немецком фильме сотрудник Штази открывал для себя театральное искусство, проникался симпатией к творческой паре и пытался их спасти. В российской реальности такого благолепия быть не может. Человек, добровольно убивший в себе почти все чувства и оставивший одну подозрительность, может действовать только по принципу «умри все живое». Любовь здесь больше не поет.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Как разукрасить свои выходные.
Коронавирус не помеха: яркие визуальные решения в любимом кино. - Ингрид Бергман: сто пудов любви.
Кому нужны фильмы, если в них нет любви. - «Дух огня»: сделали как надо.
Рецензия на главные новинки фестиваля. - Звезда одного кадра.
Как моментально получить «Оскар», но сыграть всего ничего. - Как это снято: «Москва слезам не верит».
История создания легендарной кинокартины. - Мать смерти.
Уикэндовое кино от Александра Чанцева. - Захватывающее кино для субботнего вечера.
15 фильмов, которые играют на наших нервах. - Нежная кожа.
О талантливом французском режиссере. - О женщинах странных и прекрасных.
Подборка лучших фильмов о любви и женственности. - Что не так с «Вторжением».
Не тот блокбастер, не те судьбы, не та прическа у Александра Петрова.
