Илья Бояшов: «Стопка тетрадей, шариковая ручка, пишущая машинка и ноутбук…»
Илья Бояшов. Каменная баба. СПб.: Лимбус Пресс, 2011.
Новый роман Ильи Бояшова, напечатанный ранее в журнале «Октябрь», теперь издан в твёрдом переплёте. Бояшов, как обычно, объёмом читателя не пугает — в новоиспечённом произведении меньше 200 страниц. Что не умаляет его достоинств, особенно если учесть, что и получивший «Нацбест-2007» «Путь Мури», и вышедший в финал «Большой книги» «Белый тигр» тоже лишь немногим больше.
Всегда тяготевший одновременно к историчности и фантазийным сюжетам, Бояшов и теперь ухитряется сочетать эти два направления. Правда, не совсем так, как в «Конунге», где писатель работал аж со временами Рюрика. В «Каменной бабе» действие разворачивается в легко узнаваемой современности, а фантастическая составляющая проявляет себя в презабавной гиперболизации и эффектной кульминации.
Завязка сюжета — казалось бы, классическая история покорения провинциалкой столицы. Некая Машка Угарова, уродившаяся в печальной алкогольной глубинке, приезжает в Москву. Но с любовью и юмором описанная автором героиня — дама нетривиальная, так что действие развивается стремительно. Крепко сбитая, богатырской стати баба (курсив И. Бояшова. — А.Г.) начинает с подмосковных Химок, где работает крановщицей, но среди лимиты надолго не задерживается и скоренько подминает под себя древний город. При этом Машка поражает окружающих своим эпическим видом, сокрушительной энергией, поразительной любвеобильностью и совершенно непредсказуемым характером. Попытавшийся написать роман о любви Бояшов создал изумительный женский образ, синтезирующий в себе некрасовскую женщину, классическую бой-бабу и простую хабалку, но при этом с феноменальными, чуть ли не ведьминскими способностями.
С одной стороны, «Каменная баба» Бояшова — это сатира на сегодняшнюю реальность. Действие «маленького романа» разворачивается в Первопрестольной, и многие герои настолько явно списаны с прототипов, что обознаться невозможно. Сама же баба, известная по шлягеру «Глыба льда», ботфортам и балахонам, до двойничества походит на российскую эстрадную Примадонну. Кажется, здесь Бояшов даже перебарщивает с «опознавательными знаками».
С другой стороны, можно (и нужно) прочитывать «Каменную бабу» как комически и гиперболизированно разыгранную притчу о русской женщине, которая у Бояшова успевает быть одновременно в десяти разных местах, может и коня на полном скаку остановить (в данном случае это будет «лендкрузер»), и в горящую избу войти, и детей воспитывать, и в шоу-бизнесе заправлять, и на бирже играть, и с уголовниками дружить, и с Кремлём шашни строить, и… В общем, одна женщина столько вряд ли успеет, так что мы имеем дело скорее с архетипом. Архетип этот у автора стопроцентно сильнее мужской ипостаси, которая уже давно ничего впечатляющего собой не представляет.
Есть и ещё один вариант прочтения книги — как романа о России. К этому располагает как авторское послесловие, так и многочисленные отсылки внутри самого произведения. Например, Машка выстраивает отношения и с грузинским князем, и с чеченским гостем, и с заморскими господами (даже духовник у неё в покоях появляется) — чем не родная страна?
Текст Бояшова, несмотря на свой малый объём, интересен и многомерен. Можно спорить с провокативным утверждением автора, что настоящих мужчин уже не осталось, а каменная баба — как раз и есть настоящая русская женщина, но роман от спорности суждения менее увлекательным не становится. Думается, «Каменная баба» будет актуальна и тогда, когда сатирическая подоплёка перестанет быть столь очевидной. Тем более что кульминация сюжета выводит роман в мифологическое, связывая произведение не только с современностью, но и с эпическими, вневременными контекстами.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Неудавшийся эмигрант.
Путешествия Льва Толстого. - Довлатов до востребования.
Почему к великим писателям слава приходит только после смерти. - Ряженые.
Русский маскарад. - Здесь русский Дух, здесь Русью пахнет.
Легенда русского воздуха. - Яблочко на тарелочке.
7 русских прототипов гаджетов. - Как бороться с искушением и не только.
Некоторые из размышлений Григория Распутина. - Экзистенциальная боль русской литературы XIX века.
Начиная с XIX века, мы судим о национальном характере русского народа не по реальной истории, а по художественной литературе и публицистике. - Ты кацап, а я москаль.
7 прозвищ, которые получили русские. - Слюдяные конверты.
В «НЛО» вышла книга немецкого исследователя Ханса Гюнтера «По обе стороны утопии», описывающая самые разные «контексты творчества Андрея Платонова». - Весь мир им – дом.
Москва принимает весь цвет русской эмиграции на кинофестивале «Русское Зарубежье».
