Сорок два примера того, как надо отвечать на университетском экзамене, — вот что представляет собой «Литературная матрица». Учебник не столько литературы, сколько поведения на экзамене по литературе. Да и не только по литературе.
Не знаю, как старшеклассники, которым вроде бы и адресован рецензируемый двухтомник, но взрослые дяди и тёти, отложив иные дела в сторону, читают сейчас «Литературную матрицу», сиречь (псевдо)учебник «Писатели о писателях».
По мере того как PR-служба «Лимбуса» снабжает их авторскими и презентационными экземплярами, книжный магазин «Москва» распродаёт первую заказанную сотню экземпляров, «Фаланстер» — полсотни и так далее. Читают с наслаждением и с негодованием.
Негодование, впрочем, чаще всего сводится к более-менее замаскированному: «А почему меня не позвали? Или я, блин, не писатель(ница)?»
Некоторые, впрочем, не дожидаясь печатной версии, живо обсуждают малую толику двухтомного собрания эссе из «Матрицы», выложенную в интернете. Шумим, братец, шумим...
Интереснее, однако, сама совокупность. Сам замысел. И не в последнюю очередь его исполнение.
Идея этого яркого, дерзкого и во многом неизбежно игрового литературного проекта, принадлежащая Вадиму Левенталю, заключается в том, чтобы заказать эссе о сорока с лишним классиках русской литературы XIX—XX веков..
То есть о тех, что включены в школьную программу, и только о них, — сорока с лишним современным русским писателям, собрать затем всё это воедино, издать в двух томах. Предложив юношеству в качестве то ли альтернативного, то ли дополнительного учебника литературы.
Главное, чтобы они написали хорошо — и о том, о чём обычно не пишут. И они написали...
И всё-таки альтернативный учебник или дополнительный? Я бы остановился на определении из университетского жаргона: факультативный.
Факультативный учебник: хочешь — читай его, хочешь — нет. Но если и прочитаешь (или не прочитаешь), большой беды не будет. Однако же скорее прочитаешь, чем нет, — интересно же, кто о ком и что написал. Интересно хотя бы выборочно.
Мощной, хотя и не выговариваемой вслух, но лишь подразумеваемой предпосылкой создания альтернативного учебника послужила очевидная любому посвящённому мысль: профессиональные филологи пишут учебники (а также кандидатские и докторские диссертации, научные монографии, предисловия и послесловия, проблемные статьи и так называемые очерки жизни и творчества) из рук вон скучно.
Именно так, с ошибкой в идиоматике: не из рук вон плохо (что бывает всё же далеко не всегда), а из рук вон скучно. Так, может, писатели смогут написать повеселее? Поостроумнее? Ну и не в последнюю очередь поумнее?
Профессиональное литературоведение, знаете ли, далеко не та сфера человеческой деятельности, которая неудержимо притягивает к себе лучшие умы.
Писательство, правда, тоже, но всегдашнюю нехватку интеллекта здесь подчас можно искупить — и с лихвой! — литературным талантом!
Кто это сказал, что поэзия должна быть глуповата? Пушкин! А кто это пишет в «Литературной матрице» о Пушкине? Людмила Петрушевская! Вот то-то и оно...
Однако дерзкому замыслу были с самого начала присущи два методических изъяна.
Во-первых, подлинно пропедевтический, да и просто познавательный смысл имеют, условно говоря, обзорные сочинения всего двух типов:
1) когда один человек пишет обо всём, «закрывая собой» весь предмет, а значит, читателю предлагается цельный взгляд на разноплановые вещи — взгляд, который он волен принять полностью или частично, а то и отвергнуть;
2) когда несколько человек (все участники) пишут об одном и том же — потому что тогда у читателя появляется возможность сравнить разные точки зрения и выработать в итоге собственную.
В ситуации же, когда (как в той же «Матрице») о Лермонтове высказывается Андрей Битов, об Островском — Татьяна Москвина, о Некрасове — Александр Мелихов, а о Достоевском — Сергей Носов, возникает неизбежный и неустранимый разнобой.
И читатель поневоле жалеет о том, что Битов ничего не говорит ни о Достоевском, ни об Островском, а Носов — о Некрасове или о Лермонтове.
Пример условный, но подставьте в него известную алгебраическую формулу, и вы получите астрономическую сумму гипотетических читательских сожалений.
Второй принципиальный изъян «Матрицы» (исключительно как учебника) проще всего пояснить на примере из премиальной практики. Вот есть (или была, да уже сплыла) молодёжная литературная премия «Неформат», противостоящая «Дебюту», в котором, очевидно, торжествует жанровый прежде всего «формат».
Замысел вроде бы вполне правомерный.
Но тут же встаёт вопрос: а кого, собственно, следует наградить премией «Неформат» — самого форматного из заведомо неформатных авторов или, наоборот, самого вопиюще неформатного?
Если верно второе, то кому будет интересно этот вопиющий неформат читать? Если верно первое, то стоит ли награждать как неформатное как раз то, что к формату (причём к самому скромному) стремится, но до него почему-то недотягивает?
Возвращаясь к нашим баранам, как следует писать о писателях современным литераторам, призванным под знамёна «Матрицы»?
Как профессиональным литературоведам (только лучше), какими они отнюдь не являются, или как вольным стрелкам, именно за меткость в стрельбе навскидку в Матричный полк и рекрутированным?
Грубо говоря, писать «Пушкина» («Лермонтова», «Некрасова» и так далее) или «Моего Пушкина» («Моего Лермонтова», «Моего Некрасова»)?
Составители двухтомника — всё тот же Левенталь, Светлана Друговейко-Должанская и Павел Крусанов — отвечают на этот вопрос: «Пишите «Моего Пушкина!» — однако предоставляют авторам «учебника» широкую (а на мой взгляд, чрезмерную) свободу выбора в сторону поневоле несколько пародийной «докторальности».
У многих (строго говоря, у большинства) авторов «Матрицы» чересчур сильно желание «поиграть в профессора» — не всегда в ущерб условному «Моему Пушкину», но порой, увы, и в ущерб.
Так или иначе, возникает и преобладает смешанный, чтобы не сказать гибридный жанр: почтенный «профессор» в середине лекции внезапно начинает по-цветаевски приставать к студентам обоего пола с недвусмысленными предложениями. А заполошная «Цветаева» столь же неожиданно (и столь же неуместно) перебивает песнь менады сведениями из полицейского протокола или сухими статистическими выкладками от Михаила Гаспарова.
Притом что «Литературная матрица» бесспорно удалась как целое, притом что в ней немало прекрасных эссе (и несколько воистину триумфальных), притом что и чтение всей книги подряд доставляет, с известными оговорками, несомненное удовольствие — при всём при этом дуалистическая природа развёрнутого коллективного высказывания сильно осложняет практическое использование двухтомника именно как учебника, пусть и факультативного.
Осложняет, однако не исключает.
Помимо общего развития и массы не лишённых интереса или хотя бы занимательности сведений (иногда эксклюзивного, в основном популярного, отчасти и популистского толка), «Матрица» даёт внимательному читателю (не старшекласснику, конечно, а скорее студенту или бакалавру) — на сорока двух учебных примерах — конкретный урок успешной сдачи экзамена практически любому преподавателю.
Некоторое (в том числе и произвольно малое) знание предмета, определённая личная заинтересованность (подлинная или напускная), хорошо подвешенный язык, правильный эмоциональный настрой, тонкое понимание психологии преподавателя (и конкретного преподавателя, и преподавателей как класса) — и всё! Ваш экзамен сдан!
Вы задурили профессору мозги! Его рука сама тянется к зачётке.
Сорок два примера того, как надо отвечать на университетском экзамене, — вот что представляет собой «Литературная матрица». Учебник не столько литературы, сколько поведения на экзамене по литературе. Да и не только по литературе.
Писатели, притворившиеся преподавателями, фактически оказались студентами и в целом успешно ответили по выбранным добровольно билетам некоему провиденциальному экзаменатору.
Прежде чем в порядке эксперимента примерить на себя его мантию и выставить сорока двум «профессорам» и «вольным стрелкам» обоснованную оценку (этим я займусь ровно через неделю), отмечу ещё парочку любопытных моментов.
Во-первых, жанр эссе (не говоря уж о педагогическом эссе) у нас настолько неразвит, что авторы «Матрицы» — и «вольные стрелки», и «профессора» — довольно часто соскальзывают в куда более привычный жанр сетевого наброса, а то и прогона.
Что, впрочем, скорее хорошо: в анекдоте советской поры любящая мать перепечатывает сыну на пишущей машинке «Войну и мир», потому что «мальчик не читает ничего, кроме самиздата». В сегодняшних же условиях стиль умной жежешечки опознаётся и воспринимается как родной.
Во-вторых, монографические темы «Матрицы» (то есть список персоналий), повторяющие школьную программу, интересны и актуальны очень по-разному. Начать с того, что и сам по себе двадцатый век (второй том) значительно интереснее девятнадцатого.
Я имею в виду, естественно, интерес широкой публики. Или, если угодно, остаточный интерес остатков широкой публики. Должно быть, поэтому второй том в полтора раза толще первого.
В-третьих, состав авторов «Матрицы». Здесь, наряду с ушедшими из жизни в период, предшествующий выходу книги, Еленой Шварц и Дмитрием Горчевым, наряду с живыми классиками Битовым и Петрушевской, наряду с популярнейшими писателями-интеллектуалами нулевых (Сергей Гандлевский, Максим Кантор, Павел Крусанов, Андрей Рубанов, Александр Секацкий, Ольга Славникова, Александр Терехов, Владимир Шаров и др.), щедро представлены молодые прозаики и в особенности поэты, собственные заслуги которых перед отечественной словесностью ещё далеки от очевидности.
Так, Алла Горбунова пишет здесь о Мандельштаме, Светлана Бодрунова — об Ахматовой, Ксения Букша — о Пастернаке. Смело? Ну, как минимум неожиданно.
А с другой стороны, чем не ответ на экзамене: «Я Пастернака не читал, но скажу...»? Вполне нормальный ответ, и оценка зависит исключительно от того, что ты после такого зачина скажешь.
Но за оценками (моими в условной роли провиденциального экзаменатора) заходите, как сказано, ровно через неделю.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Правда или миф? .
Олег Зоберн. Автобиография Иисуса Христа. - Лицензия на убийство.
Почему человек склонен к агрессии и как культура влияет на уровень насилия. - Горизонты новых идей.
«Нон-фикшн – это факты, а не фантазии; правда, а не вымысел; мысли, а не эмоции». - Свобода воли, которой не существует.
Отрывок из книги. - Заметки млекопитающего.
Отрывки из вышедшей в «Издательстве Ивана Лимбаха» книги Эрика Сати. - Бескорыстная отрицательность .
В издательстве «Алетейя» выходит книга нашего постоянного автора Александра Чанцева. - Запомнить всё.
Усвоение знаний без скуки и зубрежки. - Цифровая диета.
Как победить зависимость от гаджетов и технологий. - Человек уставший.
Как победить хроническую усталость и вернуть себе силы, энергию и радость жизни. - О «Мысленном волке» и не только .
Алексей Варламов встретился с читателями и рассказал об историческом пути России, любимых писателях и своей новой работе на посту ректора Литературного института.
