«Красный фонарь» — книга вполне симпатичная, хотя и дебютная. То, что дебютная, изначально ставит ее в положение падчерицы. Ну ничего, я прочел, и другие прочтут, это дело поправимое. И вообще, то, что дебютные книги никому обычно кроме десятка друзей-приятелей не интересны, тема совсем другого разговора.
Андрей Китин «Красный фонарь», роман.
Издательство «Дикси Пресс» ISBN: 978-5-905490-39-2, издано в 2018 г.
Итак, книжку эту я прочел и понял, что, собственно, сделал это не зря. Первый плюс — в ней нет явных нравоучений, эпических назиданий и попыток учить жить. При этом она ну, безусловно, многокрасочней и глубже внешней канвы, ставшей основой для реализации авторского замысла. То есть стежки вроде и незамысловаты, но картинка в итоге выходит весьма многозначная. Второй плюс — она совсем не толстая, что однозначно радует. Толстые скучные книжки давно уже не по мне, даже если они ну очень-очень умные. Я бы, пожалуй, сравнил эту работу с подзабытым ныне художественным направлением — Митьки. Такой литературный Вася Ложкин, только очень добрый. В общем, сюр со смыслом.
Действие романа происходит в то время, когда одна эпоха сменила другую, когда появилась возможность… Стоп. Как-то раньше не задумывался — возможность чего? Того, что могло бы быть? Или того, чего быть в принципе не могло, но чего хотелось? Или возможность оценить то, чего хотелось, но чего быть ни при каких обстоятельствах не могло? Как там пел Высоцкий голосом Всеволода Абдулова: «А? Э-э… Так-то, дружок. В этом-то все и дело».
Итак, начало нулевых. Областной центр где-то недалеко от столицы. Некий молодой человек видит на вокзале странные фигурки.
«На соседней платформе что-то промелькнуло у самой земли, какое-то существо размером с кошку. Словно животное решило спрятаться от палящего солнца в прохладную тень. Странно было то, что зверушка почему-то передвигалась на задних лапах.
Чем больше Александр всматривался, тем отчетливее видел очертания человечка, настолько маленького, что он не мог быть ни карликом, ни ребенком. В его крошечных ручках блестели монеты, играя на солнце яркими вспышками.
Посмотрев по сторонам, Мартов понял, что человечка не видит никто, кроме него. В это время подали его состав, и соседняя платформа скрылась из виду. Был или не был человечек, Александр не мог решить точно, из-за жары перегретый воздух клубился, размывая четкие очертания».
В общем, иногда они возвращаются. Читателю последовательно преподносят явление вначале «всесоюзного старосты» Михаила Ивановича Калинина, затем Григория Ефимовича Распутина, дальше больше — Ленина, Сталина, и в довершение всего этого паноптикума — матроса Железняка.
Понимая, что с тобой играют в угадайку, начинаешь предусмотрительно за автора предвосхищать развитие сюжета в режиме жанра «альтернативная история». Вариантов, собственно, два. Сегодня они оба на слуху. Первый — жуткий — из разряда «Сталина на вас нету!» Серьезно к этому нытью относиться нельзя, а несерьезно вроде бы и не получается. И второй — когда с фактами наперевес огромная масса здравых, в общем-то, людей давит друг друга в желании уничтожить оппонента, втоптать в пыль и подняться в полный рост победителем в той истории, которая была, или которую многие себе придумали.
Но с угадайкой ничего не выходит.
Было бы здорово, если бы роман писался про первое, актуально, если бы про второе. Но он оказался совсем о другом. Написанная смешно, а порой очень смешно, история эта вовсе никакая не сатира и уж точно не юмор. Дело вовсе не в том, чтобы расставить точки на «I» — довольно жестко и порой даже сверх того. Дело вовсе не в том, чтобы доказать очевидное, что смеясь, мы расстаемся с прошлым (ну, скажем так, не только в этом).
Роман не про альтернативную историю, а про альтернативную реальность. Про невозможность невозможного, как бы ты не пытался, какую бы степень литературного допущения не применял; про логику не императива, а момента. По ходу дела доказывается все это с улыбкой, такая ныне вообще редкая вещь — улыбка.
В книге много милых знаковых ассоциаций: Ленин, увлекшийся пчеловодством, Железняк, вступивший в ОПГ, Калинин, нашедший себя в написании назидательных статей в региональной прессе… Их, ссылок на то, уже ностальгически многими переосмысленное время, много. Кому-то взгрустнется, кто-то будет злиться, читая. Нормально. Правильно даже.
Есть такой искусствоведческий термин — соцсюрреализм. Помнится, если не ошибаюсь, его ввел в обиход Сергей Герасимов. Что-то вроде вдвойне усиленного реализма советской действительности. «Красный фонарь» — это такой постсоцсюрреализм. Перечитывая Владимира Соловьева, получаю: «Постсоцсюрреализм — хоть слово дико, но мне ласкает слух оно».
Если вкратце, то некая конструкция вырисовывается. Образы внешне ходульные и анекдотические при том тщательно сверены с фольклорным дискурсом, у языка, достаточно внятного, чтобы не карябать слуха, изнеженного стилистикой Довлатова и Паустовского, все же специфический совковый тип построения фразы с некоторой растянутостью в пространстве и способе объяснения действия, у сюжета совершенно фантастического железный логический стержень.
Случайно это получилось или так и задумывалось? Вот уж что совершенно не важно. Получился роман, вполне симпатичный, чтобы о нем поговорить и надеяться на продолжение.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Лучшие научно-популярные книги должны стать бесплатными.
- Издатель и планета Земля .
Экология книжного дела. - Жизнь как вечно чужой кошмарный проект.
Люди и птицы / Светлана Сачкова. — Москва: Эксмо, 2020. — 480 с. . - Лучшие и худшие книги Пелевина, по мнению критиков.
- Путеводитель по романам Виктора Пелевина.
Рассказываем о самых ранних и самых новых произведениях знаменитого писателя. - Викитека — библиотека Википедии .
Что из себя представляет проект свободной энциклопедии. - Не выбрасывай!
11 красивых и полезных вещей, которые легко сделать из хлама. - Татуировки роботов .
Уильям Гибсон. Агент влияния / Пер. с англ. Е. Доброхотовой-Майковой. СПб.: Азбука; Азбука-Аттикус, 2020. 448 с. - Nirvana и дзен.
Чанцев А. Ижицы на сюртуке из снов: книжная пятилетка. СПб.: Алетейя, 2020. — 724 с. - «Жить без надежды и сделать то, для чего был предназначен, добиться, совершить, и умереть с твердостью — вот твой путь».
