Возможно, именно сейчас, когда ограничение свободы слова кажется всё более вероятным, необходимо знать, как оставаться верным себе, профессиональному долгу, как обходить подводные камни цензуры и говорить о важном.
1974, «Макеевский строитель», «Макеевский рабочий»
1980–1982, Подпольная типография
1981, «Вперёд»
1982, «Комсомолец Донбасса»
1989, «Комсомольская правда»
1985–1986, «Собеседник»
1990–1999, «Коммерсантъ»
- Указаны места работы в советское время
Как можно было «обмануть» цензуру
Писать между строк
В 85-86-М ГОДАХ Я НАЧАЛ ПИСАТЬ В «СОБЕСЕДНИК» — тогда как раз начало «отпускать». Я поехал в командировку в Ростов-на-Дону и написал про бывшего секретаря райкома или горкома комсомола, которого начали то ли просто в армию призывать, то ли вовсе в Афганистан — строить комсомол (многих тогда отправляли даже и в Африку строить комсомол, например). Я написал, что он какой-то ненастоящий комсомолец, потому что ушёл работать официантом вместо того, чтобы двигать идеологию. Формально это было так, а в тексте было, конечно, про то, что все они мудаки, что в комсомоле работают чистые дебилы или продажные твари. Прикидываясь дураком, Швейком, я написал статью об этом.
Кстати, хорошая манера прикидываться Швейком вам скоро пригодится в жизни при новой цензуре. Короче, пошёл я к нему в ресторан, сел обедать: он меня обслуживает, а я его достаю своими вопросами. Он отвечает: ну а что, я работаю для людей, всякий труд у нас почётен. Потом я поехал в командировку в другое место и написал заметку об инженере, которого исключили из партии за аморалку. Он совершил «ужасную» вещь: развёлся (а это нарушение морального кодекса), а потом женился снова — на той же жене. Но главная его вина была в том, что он вёл кружок для рабочих и рассказывал им, как устроена экономика. Я написал в заметке, что это нормальный парень, но слегка с «завихрениями» — кто же будет возиться с рабочими в свободное время бесплатно и читать им лекции.
Начальник мой бегал по кабинету и рвал на себе волосы, орал, что я сошёл с ума, и что теперь закроют газету, и что я прикидываюсь идиотом. Он говорит: рабочие выучат, как все устроено по экономике, всё поймут и организуют свободный профсоюз (свободных профсоюзов ни до, ни после 91-го года в России не было — да уж, видно, и не будет), а отсюда один шаг для упразднения 6-й статьи Конституции — она о том, что КПСС играет руководящую и направляющую роль в жизни СССР. Мой материал не напечатали, рукопись пропала. А сейчас было б интересно почитать, что я тогда исполнял, четверть века назад.
Напоить цензора. И метранпажа
КОГДА ВВЕЛИ ВОЕННУЮ ЦЕНЗУРУ НА ДВА ДНЯ В 93-М ГОДУ (я тогда много разговаривал с людьми: обстрел Белого дома был осуществлён в основном благодаря Гайдару — он заставил на это пойти Пашу Грачёва, Ельцина, да и сам созвал людей к Моссовету), я работал в только что открытом глянцевом журнале «Домовой» ИД «Коммерсантъ». Мне сказали, что нужно поехать в типографию, будто я дежурный по номеру, и сделать так, чтобы заметки, которые мы пишем (о том, что Ельцин не прав и неправильно обстреливать Белый дом), вышли. Текст про это для конспирации был поставлен на полосе культуры, а не политики. Короче, я поехал. В 93-м году довольно бедная была жизнь. То, что теперь есть везде, тогда можно было купить только в валютных магазинах — это как сейчас Hediard.
Поэтому я приехал с огромной корзиной, которую мне скомпоновали: виски, икра, рыба, сервелат, всё парадное из валютного магазина (заплатить 15 долларов за бутылку виски было непростительным расточительством, можно было на эти деньги жить неделю: на 100 долларов люди устраивали свадьбу в ресторане и предавали родину). В общем, приехал, сел перед цензором. Я достал хлеб, начал мазать икру, рыбку, грибочки достал, размышляя вслух, чего же мне выпить, коньяка или виски (цензор цедил сквозь зубы, что не пьет на работе). И тут идёт метранпаж — слово за слово, для начала я его напоил.
Спустя время приходят ко мне ребята с цеха, просят подписать печать, потому что метранпаж пьяный: «Петрович уже лежит поперёк талера: ты его напоил, ты, ***, и подписывай». Я подписал чужие газеты — а куда деваться, — прихожу обратно к цензору и говорю ему: смотри, на первой полосе заметка крамольная, давай выкинем её. Он кивнул, мы выкинули. И вышла статья, в которой сверху написано: «Борис Каськов, бизнесмен», а после этих слов цензура, пустое место. И на пятой вышла вот эта политика. Меня утром привезли в редакцию в жопу пьяного — я докладываю руководству, как Гагарин Хрущёву: задание, говорю, выполнено. Я поехал домой, все новости проспал, а к вечеру цензуру отменили. Я думаю, ну слава тебе господи, пойду ещё посплю.
Как работа в подпольной типографии
помогла в «Коммерсанте»
СНАЧАЛА Я ПОЛЬЗОВАЛСЯ САМИЗДАТОМ ПАССИВНО — В СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ: я же не мог уехать из университета, не прочитав книгу «Москва — Петушки», моё образование не считалось бы законченным. Частью это были издания фирменные, типографские, но печатали их на тонкой бумаге (чтобы проще было возить через кордон), частью — самодельные фотокопии, частью — на ксероксе. Страница стоила 5 копеек, а двухсторонняя — 7-10 копеек. И таким образом получалось, что книга в 400 страниц (200 листов) стоила 20 рублей, что, в общем, значительно дороже, чем обычные книги.
К тому, чтобы печатать самиздат, меня подтолкнула судьба. Шел 80-й год, я только что окончил университет и уже где-то работал — надо было писать про решения съездов, про передовиков производства и про посевные: это было до того неприятно, что я то и дело бросал газету, становился вольным стрелком. Тогда мы выпивали у одного товарища, который гнал самогонку, и иногда нанимался на какую-нибудь удивительную работу — то певчим в храме, то сторожем в ломбарде, иногда его даже на завод заносило, то бутылки собирал по 12 и 20 копеек за штуку. Как-то раз пришёл туда один будущий бизнесмен, Костя, которого выгнали из института, и ему нужно было где-то перекантоваться. В общем, приходит он и говорит: я нашел халтурку. Нужно будет сшивать и резать листы, приклеивать обложку, каптал — будем переплетать книги и зарабатывать бабки. В качестве места для типографии выбрали квартиру того друга, у которого пили. Установили там огромный резак с рычагом — конструкция упиралась в пол и в потолок, и выполняли работу: укладываешь книжные блоки и с огромным усилием режешь, потом шьёшь. В основном мы печатали Евангелие: раз в неделю товар забирал подрядчик Саша, а иногда — люди в чёрном, с бородами, в сапогах, провинциальные православные активисты, сектанты. За работу мы получали по 25 рублей за день — это довольно хорошие деньги. Ничего мы не делали для конспирации, короче говоря, ещё и самогон гнали на кухне, запах такой стоял… Работы у меня не было постоянной, по прописке я не жил, да её, кажись, и не было тогда. Все это считалось нарушением закона, некоторых даже за это сажали, я знал таких людей — но надо было ещё поймать! Если ловили 2 раза, это было административное преступление — грозил штраф или 15 суток. А когда уже ловили в третий раз, наступала уголовная ответственность. Мне повезло просто напросто.
В общем, проработали мы так два года и закрылись, потому что нашего начальника Сашу посадили. Работа была несколько однообразная, конечно, но я тогда думал, что это была самая лучшая работа, которая у меня была: приятная, полезная, хорошо оплачиваемая, в хорошей компании. Это дало мне некое чувство, что я делом занимался. Кругом была советская власть, кто-то в партию вступал, в каких-то райкомах будущие олигархи начинали шустрить при комсомоле — и это было счастье жить в другом мире, не в том, который в телевизоре и на улицах; другой, но реальный, невыдуманный мир. Оказывается, был какой-то оборот книжек вне легального поля — в то время как всюду выступали какие-то *** с трибун и говорили про «наш цех», «повышенные обязательства», «почётный президиум и так далее». Я увидел новый мир, участвовал в частном бизнесе, когда ещё был такой совок, что некуда было бежать. И то, что для многих было неожиданностью в 91-м году, я уже понимал и видел, как и что это будет. Я работал в «Коммерсанте» с 90-го года, это ещё была советская власть, и я пытался нанимать журналистов, не хватало рабочих рук — и мало кто шёл: боялись, что всё закроют. Теперь мы видим, что всё опять сворачивается, и те, кто пошёл в госконтору, опять на коне, а мы снова какие-то подпольщики.
Беседовала Серафима Скибюк
Источник: lookatme.ru
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- У истоков «дома на Моховой».
Выдающиеся преподаватели факультета журналистики МГУ. - «Мама — в шоке, я — в слезах».
Истории студентов, которые ошиблись со специальностью. - Почему в России растет популярность экологической журналистики.
- Куда уходит журналистика и журналисты.
- Рассвет эпохи киборгов-редакторов.
Как автоматизация проникает в журналистику. - Всё под контролем.
Интервью с Владимиром Познером о журналистике, цензуре и современном телевидении. - Муза мировых дизайнеров.
Отрывок из книги «Икона по воле случая» издательства «Альпина Паблишер». - Девочка ищет отца.
Подробно о гениальном журналисте Владиславе Листьеве . - Мы решили всерьез заняться соцсетями. Пьеса.
Типичные ошибки редакций по работе с соцсетями — в формате пьесы. - Как изменятся функции журналиста в 2019 году.
За что завтра будут платить в медиа.
