Судя по новостным сводкам и аналитическим материалам по теме, в обилии попадающих в информационное пространство, в Сирии вот уже почти год происходило что-то страшное. Народ вроде бы больше не хотел своего президента Башара Асада, с десяток лет назад сменившего на этом посту своего отца Хафеза, и активно, когда с транспарантом, а когда и с автоматом в руках эту нелюбовь пытался доходчиво выразить.
Полутьма салона самолета, выполняющего рейс "Москва-Дамаск", все удаляющиеся огни города в иллюминаторе и тысяча мыслей, пульсирующих в голове, одна сменяющая другую и обещающая долгую внутреннюю борьбу.
"Когда самолет набрал достаточную высоту, чтобы земля под ним совсем перестала быть заметной, - включив индивидуальную лампу освещения, черной гелевой ручкой записал я в блокноте, - а все пространство за бортом самолета превратилось в сплошное темное марево, лишь изредка разбавляемое еле заметными рванными облаками, он наконец смог сосредоточиться на одной-единственной мысли: "Зачем я покидаю тех, кто любит меня, тех, кто нуждается во мне?".
Судя по новостным сводкам и аналитическим материалам по теме, в обилии попадающих в информационное пространство, в Сирии вот уже почти год происходило что-то страшное. Народ вроде бы больше не хотел своего президента Башара Асада, с десяток лет назад сменившего на этом посту своего отца Хафеза, и активно, когда с транспарантом, а когда и с автоматом в руках эту нелюбовь пытался доходчиво выразить. Правительственные же войска, исходя из этой информации, жестоко, не без помощи артиллерии расстреливали протестующих.
Страны Запада, как водится, активно поддержали волеизъявление сирийского народа, и только вето России и Китая на резолюцию ООН пока не позволило им повторить все еще стоящий перед глазами ливийский сценарий.
То что ситуация развивалась бы именно по ливийскому сценарию, а не, скажем по йеменскому, где, как известно, после начавшихся в стране беспорядков президент Салех добровольно покинул свой пост, можно заключить хотя бы из недавнего интервью Башара Асада, в котором он, среди прочего, заявил: "Я нахожусь в Сирии для того, чтобы управлять этим народом, а не для того, чтобы он управлял мной". Крепкий характер.
Когда на панели над нашими головами погасли указания держать ремни пристегнутыми, и те кто не спал начал беспорядочное движение по проходу, из-за темно-зеленых занавесок, отделявших наш салон от салона бизнес-класса выглянул известный журналист и с недавних пор председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков. Он внимательно провел глазами по салону, по-видимому мысленно прикидывая количество летящих в этот тревожный город.
- Зуб даю, возьмет интервью у Асада, - говорю я, слегка подталкивая локтем сопровождавшую меня в поездке Катю.
Только что разомкнувшая тонкие веки, она кажется не понимает о ком идет речь.
- Вон, посмотри, - указываю на все еще мелькающего в занавесках коллегу, - интервью, говорю, едет брать у президента.
- Ну не факт, - томно отвечает она и вновь опускает веки.
- Иначе бы он сюда не летел, - не успокаиваюсь я.
Она - тощая девятнадцатилетняя студентка, полгода назад проехавшая половину Ливии, и по Сирии была настроена решительно. Я осторожно рассматриваю ее бледный, будто подсвеченный изнутри профиль. Что, какая энергия несет ее по этим высоким волнам?!
Когда самолет наконец приземлился и занял указанное место, а в проходе основного салона выстроилась очередь из нетерпеливых пассажиров, пилот сообщил, что из-за того, что место у трапа занято, автобус не может быть подан.
Я выглянул в окно иллюминатора - внизу стоял микроавтобус, перед ним веер из пяти человек, одетых в темное. В салоне, чтобы мы не скучали, заиграла музыка - похоже что-то из Ennio Morricone.
По трапу, одетый в бежевый плащ, мерно спустился Пушков. Пожав друг другу руки, все они сели в этот микроавтобус, который тут же увез их прочь.
Первое что бросилось в глаза в дамасском аэропорту, когда мы наконец туда попали, так это многочисленные плакаты с изображениями президента Асада, прикеенные едва ли не к каждой стенке. Было совсем непохоже, чтобы лодка режима качалась.
Пожилой мужчина в стеклянном боксе спокойно принимал деньги за визы, обменивал валюту.
Таможенники неспешно делали свое дело. Усомнившись, в указанной нами в карточке въезжающих цели визита, нас пригласили на разговор в кабинет высокого чина.
Вспомнив, однако, казалось уже навсегда забытый арабский, мне удалось убедить присутствовавших, что мы студенты и приехали продолжать изучение языка.
- Ваш институт занимается изучением политики? - спросил главный, пока я пытался сосчитать количество звезд на его погонах.
- Нет, что вы, - ответил я, пытаясь выглядеть максимально убедительным - там изучают историю и восточные языки: китайский, японский, корейский, турецкий, арабский...
- Халас, - отрезал он, махнув рукой и потом так, чтобы и в охватившем ее волнении потупившая взор Катя могла его понять - Welcome to Syria!
Проснувшись наутро в небольшом номере простенького отеля, я, не вставая с постели, стал прислушиваться к звукам города, вливавшимся в помещение из приоткрытого окна. Похоже, что где-то рядом стреляли. Выглянув на улицу, я понял, что похожий на стрельбу звук доносился со стройки напротив.
***
Город жил привычной жизнью. В его сером небе не проглядывалось ни какой бы то ни было тревоги, ни тем более основательного надлома. Горожане спокойно ходили по улицам сирийской столицы, автомобили, сигналя едва ли не каждую секунду, полировали асфальт его дорог.
Каждый занимался своим делом - таксисты таксовали, торговцы торговали, покупатели покупали, работники работали, река Барада текла в своем русле. Всенародной забастовкой, о которой объявила оппозиция здесь даже, что называется, не пахло. Мы заглянули в Российский культурный центр - выставка картин, курсы языка, интернет-кафе в подвале, принимающее посетителей.
Мы бродили по городу и не могли поверить своим глазам - вроде бы охваченный беспорядками Дамаск без каких-либо, даже минимальных эксцессов продолжал свою жизнь, при этом военных в городе было не то чтобы немного - количество их не отличалось от любой другой столицы мира.
В сувенирных лавках, как и прежде, магниты, браслеты и плакаты с изображением Асада. Его же портреты едва ли не в каждом помещении - в холле отеля, в парикмахерской, магазине, лобовом стекле автомобиля такси, на каменных стенах извилистых переулков старого города.
- Что бы там не происходило и каким бы не было давление властей, если "несогласные" здесь действительно присутствуют, уверен, они бы нашли возможность перечеркнуть или вовсе сорвать эти портреты, - делюсь я своими размышлениями с Катей.
В лавке старьевщика в квартале Баб-Тума, что за мечетью Омейядов, дело доходит до разговора о политике.
Рассматривая его товар - иссохшиеся ставни разных размеров, покрытые пылью мутные зеркала, небольшие шкатулки и мебель, я спрашиваю:
- Проходят ли в городе демонстрации?
Он, видно давно понявший, что покупать я ничего не планирую, с готовностью отвечает:
- Есть небольшая проблема.
"Небольшая проблема" - сколько раз впоследствии я услышу эту казалось бы вскользь брошенную старьевщиком фразу.
В кофе-шопе "Нафура", без посещения которого не обходится ни один туристический маршрут по Дамаску, мы, несмотря на ощутимую прохладу, занимаем места на террасе. Заказав чай, осматриваемся.
Туристы в это непростое время в городе практически отсутствуют, места вокруг заняты сирийцами.
- Where are you from? - спрашивают ошеломленные белизной Катиной кожи ребята справа.
Я отвечаю. Спрашиваю и об их происхождении.
Ахмад и Мохаммад оказываются братьями-военными из Идлиба, что совсем близко к Хомсу. В дыму многочисленных кальянов и паре, исходящем из чашек крепкого чая, разговор постепенно перетекает в политическую плоскость.
- Есть небольшая проблема в Хомсе, - говорит старший, Мохаммад, - Не во всем Хомсе даже, а всего в одном его квартале. Это не сирийцы, - объясняет, - там люди разного происхождения. О чем можно говорить, если мы поймали афганцев, которые думали, что они приехали на священную войну в Израиль?!
Каждый из них усмехается в кулак и выражает неудовлетворение слишком мягкой, по их мнению, политикой властей:
- Этот вопрос можно было бы решить за один день, - говорит худенький пилот Ахмат, выпуская кальянный дым изо рта - но руководство армии пытается избежать больших жертв.
Катя кажется мерзнет и мелко подергивая плечами кутается в пальто.
- Представляешь, они военные, - пытаюсь я втянуть ее в разговор.
Ее мало впечатляет эта новость, и прикурив себе пластиковой зажигалкой, она начинает дымить папиросой Murati.
Мы еще какое-то время общаемся с братьями-военными, потом они, как выяснилось позже, заплатив и за наш чай, покинули "Нафуру".
- Ну что, пойдем? - с нетерпением в голосе бросила моя спутница.
- Пойдем, - согласился я.
***
Внешняя сторона стен мечети Омейядов до сих пор хранит на себе выдолбленные в камне надписи времен Римской империи, к которым я не преминул притронуться. Тут и там были развешены таблички, что строения эти отнесены к объектам всемирного наследия ЮНЕСКО. Памятник великому арабскому завоевателю Салах ад-Динну, последний приют которого находится в небольшой пристройке к мечети и к саркофагу которого я также прикоснулся двумя днями позже, выступал на фоне красного заката. Подле него сидел инвалид с рыхлым лицом и звонким голосом произносил известные аяты Корана.
- Кому достанется все это? - спрашивал я сам себя, - Устоит ли столь любимый жителями столицы голубоглазный Асад или не без помощи заинтересованных лиц из-за границы уже дан старт обратному отсчету, остановить которой вряд ли кто сможет?
Поймав такси, мы держали путь к гостинице. По радио деловитый голос диктора передавал, что Алексей Пушков встретился с президентом Асадом и рядом других высокопоставленных чиновников.
- Слышишь, я был прав? - обренулся я к Кате.
Она согласно кивнула.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Воевать нельзя, примириться сложно.
Несмотря на положительные сдвиги, ситуация вокруг Сирии остается напряженной. - Фееричная развязка.
Путин вынул из петли Обаму и выступил поручителем «негодяя» Асада. - Сирийская альтернатива.
Статья Владимира Путина, опубликованная в американской газете «Нью-Йорк таймс». - «Господи, лишь бы пронесло!».
Обама согласился. - Непростой выбор.
Не реагировать Обама уже не может. - Американское оружие .
Белый дом решил, что сирийская армия применяла химическое оружие против оппозиции, вследствие чего погибло от 100 до 150 человек. Поэтому принято вытекающее решение о поставке оружия сирийским боевикам. - Бостонские раздумья Обамы.
Сирия становится обузой, приходит время для новых решений. - Заманчивое предложение .
Речь идет о морковке, которую сирийская оппозиция подбрасывает Москве. - «К смерти они все готовы. Не готовы к предательству».
5 марта 2013 года из российского РПГ-29 «Вампир» бандиты сожгли в танке трех наших друзей – 20-летних, не успевших жениться добродушных парней. - Самая большая потеря России на сирийской войне.
В России не учли и не хотят учитывать происходящего.
