Его последние романы и высказывания вызывали много споров и нареканий. Однако его ранние произведения для многих стали неотъемлемыми приметами 1960-х и собственной юности. «Звёздный билет» произвёл настоящий переворот в сознании молодёжи, а «Остров Крым» подарил читателям неизвестное ранее чувство свободы.
bolshoy_brat:
«6 июня на 77 году жизни после продолжительной болезни скончался культовый писатель современности Василий Аксёнов. Мне до сих пор трудно поверить, что Его не стало. Василий Аксёнов казался если не бессмертным, то трудноубиваемым. Сколько раз ему удавалось уйти от, казалось бы, неминуемой смерти. И в тридцать седьмом, когда его родителей взяли, а он оказался в детдоме. И в сорок девятом, когда переехал к матери в Магадан. И в семьдесят девятом, когда спецслужбы охотились за ним, пытаясь устроить «несчастный случай». Аксёнов редко болел, хотя никогда не жалел себя: хорошо пил, много ездил, писал с невероятной интенсивностью (по несколько книг в год), подвергался травлям. Проблемы со здоровьем начались у него только прошлым летом — врач по образованию, Аксёнов заподозрил у себя мерцательную аритмию. Все мы надеялись, что писатель выкарабкается и в этот раз. Тем более что новые главы из его будущей книги о шестидесятниках ежемесячно публиковались в «Караване историй». К сожалению, в конце концов болезнь оказалась сильнее.
Говорить о том, что значит Аксёнов для нашей литературы и читателей, не нужно: его имя и так пароль для всех любителей русской словесности. Для меня лично Василий Павлович всегда являлся образцом настоящего писателя. Его проза наполняет тебя энергией, после неё хочется жить. Аксёнов фактически совершил революцию в русской словесности 20 века. Он открыл какую-то совершенно отдельную, свою, ветвь литературы, как Андрей Платонов, Велимир Хлебников или Саша Соколов. И, безусловно, его лучшие романы («Ожог», «Остров Крым», «Кесарево свечение») будут со временем изучаться в школе. Также меня всегда восхищала необыкновенная смелость Аксёнова в творчестве и в жизни. Даже разменяв восьмой десяток, он позволял себе такие «дерзкие сочинения», как «Москва Ква-Ква», или такое разительное по храбрости — абсолютно экспериментальные «Редкие земли».
Что касается гражданской позиции, то Аксёнов всегда демонстрировал готовность бороться до конца за свои принципы, чем бы ему это ни грозило. Впрочем, наверное, его судьба не могла быть иной. Он с юных лет жил в той среде, где о правящем режиме не боялись говорить правду, — мать Василия Павловича, Евгения Гинзбург, отбывала ссылку в Магадане. Как писал сам Василий Аксёнов: «Нас готовили стать образцовыми рабами, нас пугали арестами родных, голодом, мы должны были стать роботами. Вместо этого мы стали слушать джаз, сочинять стихи, интересоваться Серебряным веком». А потом и вовсе затеяли неподцензурный журнал «Метрополь». Мы бросали вызов власти, мы постоянно поддерживали друг друга до тех пор, пока не были разделены искусственно и отлучены от наших читателей.
Его близкий друг писатель Евгений Попов как-то очень точно заметил: «Из джинсовой куртки Аксёнова, как из «Шинели» Гоголя, вышла вся современная русская литература». И это действительно так.
С лёгкой руки Аксёнова целое поколение получило имя «шестидесятники». Он сумел запечатлеть в слове своё время так, что его герои легко, не теряя своей подлинности, могли перемещаться из жизни в литературу, с экрана в реальность.
Я рад, что успел увидеть его, услышать, как он читает свои стихи на «Аксёнов-фесте» в Казани, как танцует под песню Эллы Фицжеральд. Эти воспоминания для меня драгоценны. Пусть земля ему будет пухом. Ушёл великий русский писатель. И просто добрый, великодушный человек».
bakklu:
«Печальная весть. А что ещё печальнее, если не сказать противнее — некоторые комментарии.
«...талант иссяк...»
«...Остальное считаю ошибкой создателя...»
Аксёнов никогда не опускался ниже того уровня, который он сам себе задал, начиная с первых книг.
Другое дело, кому-то могут не нравиться сюжеты, персонажи.
Что никоим образом не говорит об уровне писательского мастерства.
В конце концов, просто смешно сравнивать «Затоваренную бочкотару» 68 года и «Вольтерьянцев и вольтерьянок» 2004-го, хотя бы потому, что написаны были в совершенно разные времена».
arumik:
«Ужасно Аксёнова жалко. Его раздолбайский «Остров Крым» в своё время был просто настольной книгой у меня. Книга с таким ощущением свободы, что даже и в наши времена мало что может с ней сравниться».
Polina:
«А знаете, на мою жизнь Аксёнов очень повлиял. Если бы ТЮЗ не поставил в своё время «Коллеги», не знаю, пришла ли бы я в Делегатское собрание, стала бы я ходить в театр по восемь раз в неделю, встретила ли многих людей, которые ох как изменили меня. И неважно, что через пару десятков лет, перечитав «Коллег», я пришла в ужас, как мне могло это нравиться. Важно, что в тот момент это оказалось очень, очень нужным. Понимаю головой, что «Звёздный билет» — книга более сильная и более «на все времена», но... Первая любовь.
Я не оплакиваю. Каждая жизнь приходит к концу, говорить о безвременной кончине нелепо, но, действительно, те, кто в большой степени формировал нас в ранней юности, уходят. Мы становимся совсем «старшим поколением». Не знаю, о многих ли из этого поколения взгрустнут так же, хотя, конечно, такие люди будут».
furlus:
«Так у меня случилось, что я очень мало читал Аксёнова. Как-то прошёл мимо него. Но помню потрясение, которое вызвала прочитанная лет в 15 или 16 «Затоваренная бочкотара». И всегда воспринимал его как молодого (и молодёжного) писателя. Грустно».
extelopedist:
«Когда-то на меня огромное впечатление произвёл «Звёздный билет» — вовремя в руки попал. В «Юности». Потом меня восхитил — и до сих пор восхищает — его анализ причин и мотивов русской революции в «Любви к электричеству». А вот фантастику его я принимаю к сведению, но это у Василия Павловича было не лучшее, хотя, конечно, «Остров Крым» — образцовая русская альтернативка. Помню, как возмутили меня нападки на анонимизированного Аксёнова у тоже нежно любимого Конецкого — герой сдачи за дальностью расстояния дать не мог. Будем читать — что ещё писателю надо? А 60-е-то ушли...»
leon_orr:
«В 1962 году я была ещё совсем зелёная, поэтому фильм «Мой младший брат» прошёл мимо, посмотрела я его впервые уже в седьмом классе и влюбилась раз и навсегда в Александра Збруева.
И вот что интересно: я точно помню, что читала «Звёздный билет», напечатанный в «Юности», но что было раньше — фильм или повесть, забыла напрочь.
Кажется, всё же повесть, потому что брезжит что-то такое: смотрю фильм и постепенно узнаю прочитанную книгу.
И книга, и фильм произвели на меня сильнейшее впечатление, и Василий Аксёнов стал первым «взрослым» автором-современником, оказавшим влияние на меня и мои литературные вкусы.
Потом были «Апельсины из Марокко», невероятная «Затоваренная бочкотара», «В поисках жанра» — эта книга вогнала меня в страшную тоску: Аксёнов в ней выразил то смутное недовольство жизнью, которое я испытывала с рокового для меня 1969 года, такими точными словами, как будто сумел прочесть в моей душе и перевёл прочитанное на общепонятный язык.
На выпускном вечере в восьмом классе мне за хорошую учёбу подарили толстенный том его прозы, в котором было всё: и «Коллеги», и «Звёздный билет», и «Апельсины из Марокко».
Но меня пригласил танцевать один мальчик, и девочка из параллельного класса вызвалась подержать книгу, чтобы она мне не мешала.
Нужно ли говорить, что книги этой я больше никогда не видела, зато до сих пор прекрасно вижу всю мизансцену: как я вручаю ей том, а потом ищу её в зале и не нахожу — больше нигде и никогда не нахожу, потому что она в девятый класс не пошла, а уехала куда-то учиться в техникуме.
После «В поисках жанра» я какое-то время об Аксёнове ничего не слыхала — вплоть до скандала с «Метрополем».
И стало известно, что его выгнали из страны, и это означало, что больше его книг нам не читать.
Ощущение потери было таким, словно ушёл очень близкий человек, вместо него образовалась прореха во времени, а заполнить эту прореху некому.
Кто ж знал, что нас ждёт перестройка и единственный — для меня — положительный её аспект: возвращение писателей, утраченных, казалось, навсегда — Довлатова, Аксёнова и других, имена которых до того были известны только из передач радио «Свобода», где и Довлатов, и Аксёнов вели рубрику «Писатель у микрофона».
Возвращение к нам Василия Павловича ознаменовалось романом «Остров Крым», он был напечатан в новой «Юности», и я даже не берусь рассказать, как я его читала, что чувствовала, какой восторг охватил меня во время этого чтения и как жалко было, что книга кончилась, прочитана, что теперь её можно будет только перечесть, а вот прочесть заново — нельзя. После некоторых книг нужно бы проводить лоботомию, чтобы убить память, чтобы при новом чтении текст казался бы незнакомым и острота восприятия сохранялась бы максимально.
А после «Острова» разверзлись хляби небесные и мы наконец смогли прочесть всё, что было написано им ещё до отъезда, но что Софья Власьевна не велела издавать, всё, что было написано в эмиграции (хотя разве можно назвать эмигрантом человека, которому просто не дали вернуться на родину?), ну, пусть будет — в эмиграции, так короче.
И каждый роман был по-своему прекрасен, по-своему ужасен, по-своему брал за сердце и душу».
dandorfman:
«В мою жизнь Аксёнов вошёл намного раньше «Острова Крым». Это был «Звёздный билет» в «Юности», в 1961 году.
Произвёл он впечатление разорвавшейся бомбы. Мы, тогда 14-летние подростки, читали журнал везде, в школе, в трамвае, на улице. Уроки были заброшены, мы не обращали внимания на учителей и на двойки, которыми они грозились. Это был первый текст, который действительно нам казался абсолютно нашим и абсолютно правдивым. Всё, что мы читали до этого, было типа про инопланетян, а не про нас.
Мы тогда готовы были молиться на Аксёнова. Он затмил всех в нашем сознании. Потом было разное. Но впечатление от «Звёздного билета» никогда не забудется.
Последний его роман, который мне довелось прочесть, «Москва Ква-Ква», как это ни странно, мне очень понравился. Я пишу «как это ни странно», потому что мне почти ничего из последнего не нравилось.
Аксёнов был неоднозначной личностью. Временами сильно пил, временами нёс полную ахинею (эти времена, по-моему, совпадали, я его видел у нас в Бостоне на встрече с читателями, он был откровенно пьян, это была середина девяностых). Но в целом прожил жизнь достойно».
Эмилия Д'Арси:
«У него судьба интересная, и книги он писал прекрасные. Разные, нескучные и хорошие. «Звёздный билет» очень понравился. «Затоваренная бочкотара» почти постмодерновая, «Остров Крым» нужно прочитать ещё, давно хотела, хотя, пока готовилась к экзаменам, сюжет наизусть выучила. Как пример антиутопии... А ещё есть «Мой дедушка памятник» и ещё клёвые детские книжки. Ещё есть «Апельсины из Марокко», «Ожог» и «Желток яйца», являющиеся маст-рид. Кроме того, «Московская сага», которую уже успели экранизировать... А ещё участие в издании альманаха «Метрополь», эмиграция и вечная молодость. Пафосно, но у меня этот писатель всегда ассоциировался с никогда не стареющими людьми. Стиляга :)».
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
-NCO.png)
