А. Беляев-Гинтовт: «Сталинская архитектура — это эманация Солнца!»
Шкатулка «В почётном карауле»: товарищ Сталин со свитой возле гроба конкурента — товарища Кирова. По поп-артовски в шкатулку вложен фетиш — «именной билет № 945 на похороны товарища Кирова, убитого террористом в Смольном в Ленинграде 1 декабря 1934 года».
Агитлак — недавнее открытие, сравнимое по воздействию с русским авангардом, десятилетиями томившимся в музейных запасниках. Была выставка, вышел альбом, создан сайт www.agitlak.ru .
Агитлак — палехские шкатулки с революционными и советскими сюжетами. Подобными сюжетами удивить сложно, но выполнены-то они в иконописном стиле! С былинным размахом!
А всё потому, что палехские мастера до Октябрьской революции занимались исключительно иконописью. Лакированные шкатулки делались в соседнем селе Федоскино. Палешане были мастерами высокого класса, а федоскинцы «гнали попсу»: переносили на кустарные изделия сюжеты известных картин. К началу XX века оба центра народного промысла были не в лучшем состоянии.
Потомственный иконописец Иван Голиков (1886/1887—1937) реформаторски совместил «ширпотреб» Федоскино с индивидуальным подходом Палеха. В 1918-м художник пишет лаковую миниатюру «Адам в раю», ставшую отправной точкой в создании нового палехского стиля.
Полотна на тему Адама и Евы есть у Малевича, Филонова, Ларионова и Гончаровой. Русский авангард творил новый мир с начала, с первых людей.
Социал-демократ и финансист Якуб (Яков) Ганецкий (настоящая фамилия — Фюрстенберг, партийные клички Генрих, Куба, Микола, Машинист; соратник Ленина, тот самый, что снабжал Ильича деньгами немцев, а при Советах стал управляющим Народным банком) почувствовал экспортный потенциал Палеха. Но придал голиковскому изобретению идеологический оттенок: бывшие иконописцы взялись за революционные темы.
Ганецкий с менеджерской хваткой стал толкать эти вещи (шкатулки, ларцы, табакерки, пудреницы) за бугор. Учитывая высокое качество исполнения, агитлак быстро завоевал признание на выставках Нью-Йорка, Венеции и Парижа.
Почти вся эта продукция изготовлялась на экспорт, за валюту. Поэтому агитлака в России немного. Частный собиратель Александр Домбровский приобрёл за границей 80% своей коллекции (более 1500 предметов), послужившей основой для альбома. Домбровский придумал и сам термин.
«Нью-палех» Горький называл «чудом, рождённым революцией». Оно и вправду было похоже на диво — безумное стилевое сочетание иконописи, былинной сказочности и соцреализма.
Творческую свободу бывших богомазов поначалу никто не контролировал. Их охватила страсть к мифотворчеству и демиургический экстаз, характерные для авангардистов.
Веками следуя строгим каноническим правилам, иконописцы были опьянены новыми возможностями. Как выразился Иван Голиков, «жизнь наша теперь станет красивой, как наши картины и коробочки. Наш нудный штампованный труд революция переключила на большое искусство».
Палешанам даже позволили делать вариации на тему советского герба. В красной пятилучевой звезде — чёрная дыра, в центре которой сияет солнце, проткнутое рукояткой алого молота и обрамлённое полукругом серпа.
Дюжина красногвардейцев на карандашнице (по поэме Блока «Двенадцать») — революционные апостолы. Колхозницы — послушницы и барышни-крестьянки, рабочие — иноки и богатыри.
Эволюция: от юрского периода до Днепрогэса! У Маркса на шкатулке проникновенный взгляд пророка. Ленин благостен, как святой. Старыми, проверенными приёмами богомазы мифологизируют новых героев. Стиль нового Палеха близок Петрову-Водкину с его пролетарскими и сельскими матерями с чертами Богородиц.
Бахтин писал: «В эпоху Возрождения иерархическая картина мира разрушалась; элементы её переводились в плоскость; высота и низ становились относительными; вместо них акцент переходил на «вперёд» и «назад». Этот перевод мира в одну плоскость, смена вертикали горизонталью (с параллельным усилением момента времени) осуществлялись вокруг человеческого тела, которое становилось относительным центром космоса».
В послереволюционный период в России происходило нечто похожее. «Усиление момента времени» отразилось в советском лозунге «Время, вперёд!» (строка Маяковского, роман Катаева). Эффект замены вертикали горизонталью я бы назвал «перевёртышем», который случается в эпоху перемен. Происходит смена социальных иерархий, возникает новая мифология.
В 60-е Энди Уорхол сделал почти то же, что полешане в 20-е. Как словак, с детства видевший иконы в доме родителей-эмигрантов, он применил вертикальный иконный принцип к предметам потребления. Картины с супом «Кэмпбелл», денежными купюрами — типичные перевёртыши. После Энди принялся за «иконы» звёзд кино и рока.
Мифологизация — обязательное условие любого искусства. Но перевёртыш может быть или сатирическим (понижающим), или поэтическим (пафосным, повышающим). Карикатурист Дюшан осуществил сатирический: выдав писсуар за предмет искусства. Постепенно этот писсуар был мифологизирован историей авангарда.
Поп-арт начался в Британии как пародия на общество потребления, то есть саркастически. В Америке Уорхол из него сделал псевдорелигию, пафосно изображая продукты массового производства и звёзд. Уорхоловский девиз: «Каждому по 15 минут славы» — аналог Доски почёта ударников социалистического труда.
Энди воплощал не только «американскую жизнь-мечту», но и «американскую смерть» — это шелкографии электрических стульев и автокатастроф.
Про смерть не забыли и палешане. Шкатулка «В почётном карауле»: товарищ Сталин со свитой возле гроба конкурента — товарища Кирова. По поп-артовски в шкатулку вложен фетиш — «именной билет № 945 на похороны товарища Кирова, убитого террористом в Смольном в Ленинграде 1 декабря 1934 года».
О том, что тучи стали сгущаться над Палехом, говорит шкатулка 1933 года — «Суд пионеров над Бабой-ягой и прочей лесной нечистью».
Симпатии художника явно на стороне отправляемых на «незаселённые места» сказочных персонажей. Баба-яга, леший и ведьма выглядят так же реалистично, как юные ленинцы.
Советская мифология окончательно вытесняла религиозно-патриархальную. Многие мастера в роковом 1937-м (как и их «продюсер» Янецкий) были расстреляны. Сталину демиурги были не нужны. Годились хорошие ремесленники. Поздний агитлак не отличается от стандартного соцреализма.
В конце 40-х ещё попадались яркие вещи вроде «Атакующей конницы Котовского» (1947). Отряд летит в чёрном космическом пространстве на золотых и красных конях, вызывая ассоциации уже с постмодернистским демоном Котовским из пелевинского романа «Чапаев и Пустота». В революционные 80—90-е сбрасывались с пьедестала уже советские мифы.
В 1988 году на перестроечном аукционе Sotheby’s знаковым событием стала продажа за 416 тыс. долларов полотна Гриши Брускина «Фундаментальный лексикон» — пародийные «иконы» пионера, инженера, военного. Это был сатирический перевёртыш!
Сейчас настало время пафосного. Колесо истории поворачивается — России требуется новая мифология.
«Российский Уорхол» — вовсе не Дубосарский с Виноградовым, изображающие Шварценеггера в окружении счастливых советских детишек. Победитель премии Кандинского — 2008 Беляев-Гинтовт — натуральный поп-артист и «нью-палешанин».
Как и Уорхол, Беляев-Гинтовт жаждал уловить социальный заказ родного государства. Вот результат: Алексей стал выводить на своих полотнах кремлёвские звёзды, серпы и молоты, кокошники и автоматы Калашникова. Всё то, что питерский критик Боровский назвал пышным термином «этатизм», то бишь государственность.
Премию Кандинского Гинтовт отхватил за картину «Родина-Дочь» — фрагмент фото скульптуры Родины-матери: в красном цвете и сусальном золоте. Для «идентификации» своих вещей художник оставляет на них множество собственных отпечатков пальцев. Поэтому «Родина-Дочь» выглядит «захватанной».
Но чего-то недостаёт в этой плакатной агитации за власть.
А именно — самих властей предержащих.
Емельян Захаров, совладелец галереи «Триумф», представляющей интересы Белеява-Гинтовта, стал советником по культуре мэра Грозного. Галерейщик «подогнал» своему подопечному «чеченский заказ».
В июле в Грозном открылась выставка «Хадж Ахмад-Хаджи» — пафосные портреты Кадырова-старшего в разных ипостасях: как государственного деятеля и духовного лидера.
После Кадырова-старшего Беляев-Гинтовт может воплощать других президентов федеральных республик (ныне живущих, Кадыров-младший пока скромничает). Их ещё пятнадцать. Для усиления верноподданности можно их изображать рядом с российским президентом и премьером: Путин, Медведев и республиканский лидер.
А прибавьте 66 губернаторов!
Гинтовту понадобится целая фабрика!
У Энди была своя.
Философ Гройс предупреждал: «Если происходит политизация искусства — оно распадается. Искусство от политики разлагается».
А кто сказал, что государственная агитация — это искусство? Что касается агитлака, то искусством его можно считать до 1937-го. Дальше — искусство пропаганды! Эту хрупкую границу между искусством и неискусством в contemporary art вообще трудно провести. Но можно.
В дизайне, рекламе и пропаганде нет поэзии, нет вертикали (связи человек — Небо). Даже такой сатирический перевёртыш, как роман о Дон Кихоте, начинающийся как пародия на рыцарство, в сознании планеты остался пронзительной сценой атаки безумного идальго на мельницы. Ирония трансформировалась в глубинный поэтический образ!
У Энди одно подлинное произведение — автопортрет в клоунском седом парике. В глазах Уорхола видна настоящая тоска от бескорыстной борьбы за денежные знаки и усталость художника-одиночки, годами атакующего мельницы арт-рынка и успеха.
Пафос ещё не поэзия. Это ставшая на дыбы горизонталь. Агитлак, агитпроп, агитпоп. Как бы старательно ни вдавливал ладони в краску Беляев-Гинтовт, глубже от этого его картины с художественно-поэтической точки зрения не становятся.
Хоть наверняка агитпоп — дело перспективное и денежное.
Читать @chaskor |