«Кажется, мы превратились в общество, оплакивающее потерянное творчество. Мир, где люди просто привыкли к ежедневному хождению на работу, домашним делам, выплатам по ипотеке, мусорной еде, мусорному ТВ, мусорному всему, разозленным бывшим женам, детям с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, соблазну съесть фастфуд в ходе переписки с клиентами в 8 часов вечера в выходной день».
Жизнь пианиста может быть одинокой и выматывающей. Но стоит ли она этого? Да, без тени сомнения. После неизбежного «Сколько часов в день вы практикуетесь?» и «Покажите ваши руки» чаще всего люди говорят мне, когда слышат, что я пианист, следующее: «Я играл на пианино в детстве. Я сожалею, что бросил». Я представляю писателей, которые потеряли счет людям, которые говорят им о потерянной «книге внутри них».
Кажется, мы превратились в общество, оплакивающее потерянное творчество. Мир, где люди просто привыкли к ежедневному хождению на работу, домашним делам, выплатам по ипотеке, мусорной еде, мусорному ТВ, мусорному всему, разозленным бывшим женам, детям с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, и соблазну съесть фастфуд в ходе переписки с клиентами в 8 часов вечера в выходной день.
Посчитайте. Мы можем функционировать – иногда весьма блестяще – при шести часах сна в сутки. Восемь часов на работу было более чем достаточно на протяжении столетий (о, отчаянная ирония в том, что мы на самом деле работаем больше с тех пор, как изобрели Интернет и смартфоны). Четыре часа вполне достаточно, чтобы позаботиться о детях, убрать квартиру, поесть, помыться и так далее.
И нам остается шесть часов. 360 минут на то, чтобы заняться тем, что мы хотим. И все, что мы хотим, это застыть перед экранами телевизоров и дать еще больше денег Саймону Коуэллу (популярный британский ТВ-ведущий - прим. ред.)? Прокрутить ленту Твиттера и Фейсбука в поисках романтики, бромансов, кошек, прогнозов погоды, некрологов и сплетен? Понастольгировать, болезненно напившись в пабе, где вы даже не можете закурить?
Что, если бы вы могли узнать все, что необходимо знать об игре на пианино, в течение часа? Основы того, как практиковаться и читать музыку, физическую механику движения и положения пальцев, все инструменты, необходимые для того, чтобы и правда сыграть произведение? Они могут быть написаны и распространяться как инструкция по самостоятельной сборке мебели; и произведение упадет на вас, заставит вас кричать, и рыдать, и вбивать ногти в пальцы в надежде расшифровать нечто невыразимо чужеродное; и если вам очень повезет, в конце концов, вы получите нечто, напоминающее конечный продукт.
Что, если за пару сотен фунтов вы могли бы получить старое пианино на eBay? И тогда вам бы сказали, что с хорошим учителем и 40 минутами практики в день вы можете выучить пьесу, которую вы всегда хотели уметь играть, за несколько коротких недель? Это стоило бы учебы?
Что, если бы вместо читательского клуба вы бы присоединились к писательскому клубу? Где каждую неделю вы должны были бы (правда должны!) приносить три страницы вашего романа, повести, пьесы и читать их вслух?
Что, если вместо того, чтобы платить 70 фунтов в месяц за членство в фитнесс-клубе, который заставляет вас чувствовать себя жирным, виноватым и бесконечно далеким от человека, за которого вышла замуж ваша жена, вы купили бы несколько пустых холстов и немного краски, и проводили каждый день, рисуя вашу версию «я тебя люблю», пока вы не поймете, что любая женщина, стоящая этого, прыгнула бы за вами (как Джек за Роуз в «Титанике») просто за это, несмотря на отсутствие кубиков у вас на животе?
Я не играл на пианино 10 лет. Десятилетие медленной смерти на алчной работе в Сити, в погоне за тем, что никогда не было на первом месте для меня (безопасность, самоуважение, Дон Дрейпер, хотя и на несколько сантиметров ниже, и на несколько женщин меньше).
И только когда боль неделания стала сильнее, чем воображаемая боль делания, я как-то нашел в себе силы заняться тем, чего я на самом деле хотел и чем был одержим с 7 лет – и стал пианистом.
По общему мнению, я пошел несколько экстремальным путем – отсутствие дохода в течение пяти лет, шесть часов в день интенсивной практики, четыре ежемесячных занятия у потрясающего педагога в Вероне, жажда того, что было так необходимо; это стоило мне моего брака, девяти месяцев в психиатрической больнице, большей части моих сбережений и потери 16 кг веса.
И этот горшочек с золотом на другом конце радуги, возможно, не тот диснеевский хэппи-энд, каким я его представлял, лежа 10-летним в постели и слушая Горовица, исполняющего Рахманинова в Карнеги-Холле.
Моя жизнь наполнена бесконечными часами повторяющейся и расстраивающей меня практики, одинокими номерами отелей, изворотливыми фортепьяно, агрессивно-злобными отзывами, изоляцией, запутанными поощрительными программами авиакомпаний, психотерапией, растягивающейся нервной скукой (подсчитываю потолочные плитки за кулисами, пока заполняется зал), перемежаемой короткими моментами крайнего напряжения (сыграть 120 тысяч знаков по памяти в правильном порядке правильными пальцами, правильным звуком, с правильным нажиманием на педали, параллельно рассказывая о композиторах и их произведениях, и зная, что в зале находятся критики, записывающие устройства, моя мама, призраки из прошлого, и они все смотрят) и возможно, самым сокрушительным – пониманием, что я никогда, никогда не дам идеальный концерт. И только может быть когда-нибудь, с удачей, тяжелым трудом и здоровенной дозой самопрощения, он будет «довольно хорошим».
И еще. Неописуемая награда взять стопку исписанной чернилами бумаги с полки в музыкальном магазине Chappell на Бонд стрит. Приехать на метро домой, положить партитуру, карандаш, кофе и пепельницу на пианино и спустя несколько дней, недель или месяцев быть способным исполнить нечто, что безумный, гениальный, слабоумный композитор 300 лет назад услышал в своей голове, в то время как его разум исчезал от горя, или любви, или сифилиса.
Музыкальное произведение, которое всегда будет сбивать с толку величайшие умы мира, которой просто не может иметь смысла, оно все еще живет и плывет в эфире и будет это делать еще многие столетия. Это невероятно. И сделал это я. Я делаю это, к моему продолжающемуся удивлению, все время.
Правительство урезает музыкальные программы в школе и сокращает субсидии на искусство с таким же ликованием, с каким американский ребенок выбирает мороженое в Баскин Роббинс. Так если это касается человека, разве не стоит бороться своим маленьким способом?
Так что напишите свою чертову книгу. Выучите прелюдию Шопена, сходите на выставку Джейсона Поллока с детьми, проведите несколько часов в написании хайку. Сделайте это, потому что это имеет значение даже без фанфар, денег, славы и фотосессии в журнале Heat.
Чарльз Буковски, герой экзистенциально-тревожных подростков всего мира, учит нас: «Найди то, что ты любишь, и позволь этому убить тебя». Самоубийство с помощью творчества – это то, чего, возможно, жаждешь в эпоху, когда больше людей знают Кэти Прайс, нежели бетховенский концерт «Император».
Перевод колонки Джеймса Роудса в газете "Гардиан".
Источник: econet.ru
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- «Любовь не измеряют стажем».
Истинная история Друниной . - Погибшие, но милые созданья.
Как продавали любовь в русской классике. - Как это снято: «Девчата».
История легендарного советского фильма. - Пистолет между ног.
Таинственная шпионка. - Кругом сплошной абьюз.
Почему мы всё чаще боимся вступать в отношения? - Защита Карабчевского.
Или история об оправдании за убийство. - Анна Алексеева: «Мама грозилась покончить с собой».
Истории бывших сектантов. - Мэрилин Монро и ее английский роман.
Семь дней и ночей с Мэрилин: есть ли в этой истории правда? - Покончить с ярмаркой невест.
Как женщины в XIX веке добивались права любить и разводиться. - Андерсен и Линд.
Сказочник для Снежной королевы.
