В последние годы Саудовская Аравия столкнулась с двумя серьёзнейшими вызовами. На внешнем фронте всё более затяжной характер приобретает противостояние Эр-Рияда со своим главным геополитическим соперником — Тегераном. А внутри страны всё более откровенный вызов королевской семье бросает её же собственное порождение — идеология радикального ислама.
Внутренний вызов, видимо, представляет для правящей династии Королевства Саудовская Аравия (КСА) даже большую опасность, чем внешний. Саудовско-иранское противостояние чётко проходит по линии суннитско-шиитского раскола в исламе, являясь очередной производной традиционного арабо-персидского соперничества, и, несмотря на очевидные успехи внешнеполитической стратегии Ирана последних лет по проникновению в арабский мир и усилению своего влияния в нём, ситуация в этом плане для Эр-Рияда далеко не критическая.
Во-первых, для суннитов, составляющих подавляющее большинство приверженцев мусульманской религии в мире (свыше 90%), непререкаемым религиозным авторитетом является Саудовская Аравия, хранительница главных исламских святынь (Запретной мечети в Мекке и мечети Пророка в Медине). Хотя многие простые арабы, чьим странам не повезло с углеводородными ресурсами, откровенно недолюбливают купающихся в нефтедолларах саудитов, традиционно называя их «жирными котами», однако они по определению никогда не переметнутся к персам. Даже внешнеполитическая риторика нынешних иранских властей находит свою аудиторию только среди шиитских общин арабских стран Ближнего Востока и радикалов с арабской улицы.
А во-вторых, иранской активности сильно препятствует союз Вашингтона и Эр-Рияда, который после исламской революции в Иране в 1979 году приобрёл статус стратегического. Один только огромный военный потенциал Штатов, рассматривавших своего главного поставщика нефти как основной противовес тегеранским муллам (который на самом деле был скорее «тылом», так как на «передовой» в борьбе против экспорта исламской революции находился саддамовский Ирак), гарантировал Эр-Рияду надёжную защиту от хомейнистской заразы.
Однако в отличие от 1979 года, когда аятолла Хомейни открыто призывал к свержению «продавшегося Западу прогнившего королевского режима», сейчас региональное противостояние между Эр-Риядом и Тегераном проходит хоть и интенсивно, но гораздо более цивилизованно — без прямых обвинений и угроз. Вся вербальная грязная работа отводится третьим странам, как, например, Йемену, который не устаёт обвинять иранцев во вмешательстве во внутренние дела путём поддержки шиитских мятежников, с коими Сана ведёт непримиримую войну.
А вот местная исламистская оппозиция представляет для королевской семьи куда большую опасность. Она встала на путь открытой вооружённой борьбы против властей, покусившись на святое. Саудовские радикалы стали экстраполировать свой знаменитый принцип такфира («обвинения в неверии») на саму королевскую семью! Таким образом, изнутри подрывается авторитет короля как религиозного покровителя правоверных всего мира как среди его подданных, так и во всей исламской умме, причём вставшие на путь борьбы с Эр-Риядом ваххабиты успешно пользуются тем же самым идеологическим инструментарием, который в течение десятилетий создавали власти для распространения далеко за пределы королевства ислама ваххабитского толка.
Показательна эволюция противостояния исламистов и властей королевства. Первое же серьёзное испытание у себя в стране саудовская модель ислама не выдержала. Речь идёт о войне в Заливе после оккупации Ираком Кувейта в 1990 году. Для определённой части религиозного истеблишмента страны, который всецело занимался поддержанием и укреплением исламской легитимности королевской семьи, а также осуществлял идеологическое сопровождение экспансии государственной (ваххабитской) модели ислама в мусульманском мире, спасение королевского двора сотнями тысяч солдат-«неверных» из США и стран возглавляемой ими коалиции, которые «осквернили» своими сапогами «священную землю родины ислама», оказалось несмываемым позором, который отныне провёл водораздел между ним и властями. В стране появились первые ростки исламистской оппозиции властям.
От крайне неудобной с точки зрения своего имиджа покровителя всех правоверных войны в Заливе властям королевства удалось, как им казалось, достаточно быстро отвлечь внимание. Бывший на своём пике в начале 90-х годов потенциал радикального ислама саудовцы направили на кризисные точки мира (как в 80-е на Афганистан), благо этому способствовала кардинальная геополитическая трансформация мира, прежде всего из-за распада Югославии и СССР. Сопровождаемые массированной пропагандистской кампанией по защите «земель ислама» от «кафиров» (неверных), на саудовские нефтедоллары на Балканы для «защиты» боснийских мусульман от «агрессии» сербов и на Северный Кавказ на помощь «чеченским братьям» в борьбе против «русских оккупантов» поехали исламские радикалы, в первую очередь — оставшиеся без дела после падения режима Наджибуллы в Афганистане арабские «афганцы». Немало среди них было и саудовских радикалов, вставших в оппозицию королю. Однако канализация Эр-Риядом исламского экстремизма вовне лишь отсрочила неизбежное на несколько лет.
В самой Саудовской Аравии в середине 90-х годов радикальное исламистское подполье в условиях неспособности бросить открытый вызов религиозному авторитету тогдашнего короля Фахда, не говоря уже о невозможности бороться на равных с органами безопасности, избрало единственный путь, который, по их мнению, мог серьёзно ослабить положение Эр-Рияда. Их целью стали работавшие в королевстве гражданские специалисты из европейских стран и американские военнослужащие, расквартированные в Аравии. Этот период имеет вполне чёткие временные границы — с конца 1995 по начало 2003 года. Самым резонансным терактом исламистов стала одна из первых их атак против иностранцев — 25 июня 1996 года начинённый взрывчаткой грузовик взорвался на американской военной базе в городе Аль-Хобар на побережье Персидского залива. Его жертвами стали 19 военнослужащих армии США, ранения получили свыше полутысячи. Исламисты преследовали две цели — убивать «неверных» и выставлять в крайне неприглядном свете королевскую семью, которая допустила на «землю Пророка» «крестоносцев» и тем самым «предала ислам». Здесь необходимо отметить, что в своей пропагандистской кампании власти в тот период всячески пытались принизить значение вооружённой оппозиции в стране, выставляя радикалов скорее людьми «заблудшими». Они их так и называли — «заблудшая секта». Но так продолжалось недолго.
Переход саудовской ячейки «Аль-Каиды» к открытому вооружённому противостоянию против властей имеет конкретную дату — 13 мая 2003 года. В этот день (точнее, в ночь с 12 на 13 мая) боевики, включая смертников, на нескольких машинах атаковали районы в саудовской столице, предназначенные для проживания иностранцев. В результате устроенных ваххабитами взрывов и перестрелок погибли 35 человек и свыше полутора сотен получили ранения. Такой вызов власти страны, попавшие к тому же под сильнейшее давление Америки, потерявшей в этих атаках несколько десятков человек убитыми и ранеными, стерпеть уже не могли. И наконец прозрели.
С одной стороны, последовавшие шаги саудовских органов безопасности ощутимо ударили по позициям радикалов и их идеологов. Только по подозрению в причастности к терактам в Эр-Рияде было задержано несколько сот человек, не менее ста из них были тут же отданы под суд. В результате ряда спецопераций по следам только майских событий 2003 года были уничтожены десятки боевиков, а суммы изъятого у ваххабитского подполья вооружения, боеприпасов и различных средств связи стали исчисляться сотнями миллионов долларов. Со своих постов были сняты свыше 1700 имамов мечетей по всей стране, которые каждую молитву предваряли открытым призывом к джихаду против «неверных». Начали закрываться исламские отделы саудовских посольств, занимавшихся прозелитизмом и пропагандой ислама в его аравийском варианте, а также заграничные филиалы известных своей «благотворительной деятельностью на благо террористов» саудовских фондов (в первую очередь самого одиозного из них — «Аль-Харамейн»).
С другой стороны, дерзкая вылазка исламистов в мае 2003 года только привела к эскалации насилия. Ящик Пандоры оказался открыт, и властям пришлось столкнуться с так долго копившимся у себя в стране потенциалом религиозного экстремизма. Спустя чуть более года после атак в Эр-Рияде всё в том же Аль-Хобаре радикалы провели не уступавшую им по дерзости и наглости серию нападений на офисы главной нефтяной компании королевства Saudi Aramco. Они знали, куда наносить свой удар, поэтому властям стоило немалых трудов не допустить негативных последствий на рынке чёрного золота, этой житницы королевства.
Здесь стоит сделать одно важное пояснение. Для теоретиков радикального ислама «неверными» по традиции являются не только христиане и евреи, но и все правители мусульманских стран, поддерживающих с ними хоть малейшие контакты, а также мусульмане, которые живут не по законам шариата и не следуют принципам салафизма (чистого ислама). А так как требованиям «истинной» принадлежности к исламу отвечали разве что Ичкерия в промежутке между двумя чеченскими войнами (1996—1999) и Афганистан в талибскую пятилетку (1996—2001), то для ваххабитов «неверными» являются все нынешние главы исламских государств и все мусульмане, кто не разделяет их идеологию. Для этих мракобесов все не следующие доктрине и практике салафизма даже мусульманами не являются, для них они — «муртады» (вероотступники) и «мунафики» (лицемеры, то есть делающие вид, что они являются мусульманами). А по Корану вероотступничество, вернее, его крайне своеобразная интерпретация радикальными исламистами является самым тяжким грехом, караемым исключительно смертью.
В доктринальном плане ваххабизм рисует нынешний мир исключительно в чёрно-белых красках. Для салафитов вне их закона находятся все, кроме них самих. Поэтому неудивительно, что они записали в «неверные» даже саудовскую королевскую семью, что воплотилось на практике. 27 августа этого года один из террористов под предлогом желания раскаяться в своей антигосударственной деятельности в присутствии помощника министра внутренних дел принца Мухаммеда бен Наефа попытался взорвать этого высокопоставленного чиновника. Попытка не удалась, погиб только сам террорист-смертник, а принц отделался парой незначительных царапин. Однако это событие в истории противостояния властей и экстремистского подполья стало знаковым, так как под ударом оказался далеко не последний член многочисленной королевской семьи. Всё это показывает, что борьба Эр-Рияда с радикальной оппозицией ещё далека от завершения.
Проблема, однако, ещё глубже. Саудовские власти во многом своей недооценкой истинных масштабов местного радикализма, а точнее неверной трактовкой этого явления проморгали качественную радикализацию внесистемной оппозиции. Если в 90-е годы оппозиция зародилась в среде имамов государственных мечетей, которые не простили королю Фахду его обращения в 1990 году за помощью к «Большому Сатане», то отныне мозговой центр исламистского подполья сместился в среду саудовской интеллигенции (как религиозной, так и технической).
В частности, буквально за неделю до покушения на принца бен Наефа власти страны объявили о раскрытии так называемой группы сорока четырёх. Подавляющее большинство из задержанных 44 человек, которые, по словам представителей саудовских сил безопасности, являются теоретиками и исполнителями терактов, получили высшее (в основном техническое) образование, в том числе и на Западе.
Ваххабитская идеология, которая раньше искусно использовалась Эр-Риядом для достижения своих внешнеполитических целей, закономерно ударила по своим хозяевам. И не могла не ударить, потому что во внешней политике у саудовских властей в стратегических союзниках ходят «неверные» из-за океана, а во внутренней широко известное пристрастие вестернизировавшейся саудовской элиты к роскоши и сладкой жизни резко контрастирует с пестуемыми ею же самой законами шариата и ригористическими нормами ислама. Автор этих строк сам был свидетелем засилья шикарных автомобилей с саудовскими номерами в Бейруте с его европейскими развлечениями. По иронии судьбы те, на ком стоит королевство, — специалисты нефтяной промышленности и работники благотворительных фондов и саудовских филиалов исламских центров — и стали головной болью властей, образовав костяк вооружённой исламистской оппозиции. Они увидели, насколько королевство погрязло в «неверии» и стало далеко от идеологии, прививаемой с детства всем подданным короля.
Теперь Эр-Рияд на себе ощутил прелести своего же детища. Но всё логично — в политике, как и в жизни, за всё приходится отвечать. А в случае с Саудовской Аравией это выглядит в высшей степени справедливо.
Читать @chaskor |