Почему именно Рембрандт? Способ доходчиво объяснить позицию или шлак? Какую роль во всём этом играет музыка? В каких направлениях не думает художник Гутов и что ему не интересно.
В галерее Марата и Юлии Гельман на «Винзаводе» открывается выставка Дмитрия Гутова «Художник и смерть», продолжающая серию экспериментов по переводу рисунков Рембрандта в объёмное состояние.
Скульптуры (инсталляции или, может быть, ассамбляжи?) Гутова основаны на карандашных линиях, вычлененных и овеществлённых, превращённых в объёмные, монументальные и одновременно воздушные, парящие конструкции.
Сам художник называет свои объекты «работами с рисунками Рембрандта в металле». И вспоминает, что всё началось с самостройных заборов, которыми жители пятиэтажек, выходящих на Кузьминский лес, огораживали свои незаконные огороды.
«Для защиты скудного урожая они строили заборы совершенно невероятной прочности из старых металлических кроватей, балок, проволоки, сеток и труб. Всё это ныне обветшало, но только приобрело в своей выразительности».
В 1998 году Гутов перенёс кусок реального забора в Малый Манеж на «Арт-Москву». Художника привлекало «их сходство с черновиками, каллиграфией, перьевыми рисунками», поэтому следующей ступенью проекта стала китайская и японская каллиграфия. Для Documenta-12 Гутов сделал шесть объёмных работ. Там были иероглифы, автограф письма Бетховена и рисунок Маркса.
Гутов перевёл в металл страницу рукописи «Немецкой идеологии» и двинулся дальше. Рембрандтовские рисунки Дмитрия Гутова, как и другие его работы с металлом, выставлялись уже неоднократно, участвовали в самых разных сборных выставках и смотрах.
Однако впервые наиболее полно цикл был представлен осенью прошлого года в выставочном зале Гридчина. Нынешняя экспозиция на «Винзаводе» — логическое продолжение этого одного из самых стильных, изысканных и точных проектов последнего времени.
— Рисунков классических мастеров море. Почему вы выбрали именно Рембрандта?
— Одно из моих больших увлечений — каллиграфия и разные дзенские почеркушки тушью. Из всех европейских мастеров к этому ближе всех в графике подошёл Рембрандт. Одновременно его рисунки более других подходят для технологии работы с металлической проволокой.
— Сугубая прагматика без какого бы то ни было эстетического или идеологического подтекста?
— В моих работах никогда нет никакого эстетического и идеологического подтекста.
— А что есть?
— Я люблю прямые и ясные высказывания. Подтексты — это к другим.
— Хотел бы поспорить. Высказывание — это одно: они у вас, может быть, простые и ясные, но, кроме содержания, есть ведь ещё и форма. Она не то чтобы вступает в противоречие с простотой высказывания, но намекает на многослойность восприятия. Вам ли не знать, что один и тот же артефакт может прочитываться по разному.
— Такие эффекты меня не интересуют.
— Но почему тогда вы высказываетесь в пластической форме, а не в теоретической?
— Мы живём в условиях, где теоретическое высказывание никого не интересует. Можно сказать в эпоху ненависти к теории.
— В массе своей — да. То есть картины и объекты — это способ доходчиво объяснить позицию?— Не то что доходчиво. Это скорее побочный продукт других усилий, можно сказать, отходы производства.
— Шлак?
— Можно сказать — шлак, но иногда он оказывается важнее всего основного.
— А какова задача современного художника?
— Сказать по правде, я не думаю в подобном направлении. У меня есть какие-то не доведённые до воплощения замыслы. Я их реализую. Большой уровень генерализации — не мой метод.
— Какую роль в ваших замыслах выполняет музыка?
— Музыка для меня очень важна. Во-первых, я её часто использую, особенно в видео. Оно у меня всё на музыке построено. Шостакович, Бетховен, Чайковский. И слушаю я очень много. У меня радио настроено на «Орфей». Классическая музыка нон-стоп.
— А почему, скажем, не Стравинский? То, что вы сделали с рисунками Рембрандта, напоминает мне то, что Стравинский сделал с «Пульчинеллой»…
— Стравинский был моим увлечением 33 года назад. Особенно опера «Мавра» (написанная по тексту пушкинской поэмы «Домик в Коломне»). С тех пор я его не слушал. И потом, мне не важно, кто, как и с чем сделал. Я не нуждаюсь в чужих методологиях. А мои музыкальные предпочтения — это как сам Рембрандт.
Беседовал Дмитрий Бавильский
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- Гельман в Третьяковке.
- Немодная аудитория.
Мэри Джейн Джейкоб о лицемерии музеев. - Милена Орлова: «Многие воспринимают нашу газету как ежемесячный журнал».
Главный редактор газеты The Art Newspaper Russia о юбилее флагмана мировой арт-журналистики и о том, кому интересно русское искусство. - Искусство — для богатых?
Дмитрий Врубель, автор поцелуя Брежнева и Хонеккера — о русских на Западе и России со стороны. - Музеефикация Земли.
Выставка как медиум и художник как куратор . - С вещами – на выход.
Администрация ГУМа сообщила компании Louis Vuitton о необходимости немедленно демонтировать павильон-чемодан на Красной площади. - Строгие радости логической мысли.
- Театр мертвых блох, в котором ничего не происходит.
Арт-группа «Археоптерикс» и этно–концептуализм. - С картинки в твоём букридере.
В Пермском Музее современного искусства открылась выставка «Родина», собранная Маратом Гельманом из самых эффектных произведений последних лет. - Смерть им к лицу.
Лучшие выставки 4-ой Московской биеннале современного искусства имеют исторический характер. И приехали из Питера.
