«Я хочу сейчас воспользоваться случаем и объявить о том, что Венесуэла присоединяется к признанию независимости республик Южная Осетия и Абхазия». С таким заявлением на встрече с российским президентом Дмитрием Медведевым выступил венесуэльский лидер Уго Чавес. После этого ленты информационных агентств запестрели сообщениями о том, что Венесуэла стала третьей после России и Никарагуа страной, признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии. Между тем данный тезис не вполне справедлив. Точнее сказать, как и во всяком другом сложном вопросе международной политики, в венесуэльском признании есть свои нюансы, которые не нужны политикам и журналистам, но требуют внимания экспертов.
Процедура признания независимости того или иного государства — это непростой процесс, требующий соблюдения целого ряда формальностей, таких как оформление инициативы о признании в виде правовых актов (будь то декрет президента или документ, прошедший ратификацию национального парламента). Но самое главное — это установление дипломатических отношений, без чего признание становится просто политической декларацией. Тот же Уго Чавес ещё 29 августа 2008 года в своём выступлении заявил: «Грузия развязала агрессию против Южной Осетии. Россия заняла чёткую позицию. Мы бы поступили точно так же, если бы кто-либо напал на нас. Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Мы поддерживаем Россию. Россия права». Тогда он, правда, не уточнил, планирует ли Венесуэла официально признать независимость двух республик.
В прошлом году дальше Чавеса продвинулся президент Никарагуа Даниэль Ортега. Он не просто поддержал указы своего российского коллеги Дмитрия Медведева от 26 августа 2008 года. 2 сентября 2008-го никарагуанский лидер заявил: «Правительство Никарагуа признаёт независимость республик Абхазия и Южная Осетия. Мы полностью согласны с российским правительством в том, что этот конфликт может быть разрешён путём диалога с европейскими странами». 5 сентября 2008 года Ортега своими декретами № 46 и 47 признал независимость двух бывших грузинских автономий. Однако позднее министр иностранных дел этой латиноамериканской республики Самуэль Сантос Лопес заявил, что не следует спешить с установлением прямых дипломатических отношений его страны с двумя частично признанными государствами Южного Кавказа. По словам никарагуанского министра (1 ноября 2008 года), условия и возможности установления прямых дипломатических отношений должны быть согласованы «в удобный момент». Однако уже самого желания признать независимость Абхазии и Южной Осетии было достаточно, чтобы Грузия разорвала акт от 19 сентября 1994 года об установлении дипотношений с Никарагуа. Между тем и на сегодняшний день национальный парламент Никарагуа не ратифицировал документ о признании независимости двух грузинских автономий. Но 10 сентября 2009 года (в тот же день, когда Чавес обнародовал свою инициативу) в Манагуа наступил «удобный момент». Абхазские дипломаты подписали со своими никарагуанскими коллегами два принципиально важных документа.
Речь идёт о «Совместном заявлении об установлении дипломатических отношений между Республикой Абхазия и Республикой Никарагуа» и «Протоколе о консультациях между Министерством иностранных дел Республики Никарагуа и Министерством иностранных дел Республики Абхазия». Следовательно, только через год никарагуанская дипломатия сделала какие-то реальные шаги по формально-правовой легитимации признания двух бывших грузинских автономий.
И здесь стоит обратить внимание на то, что такие соглашения были подписаны только между Манагуа и Сухумом. О Южной Осетии пока речи не идёт. Подписание соглашений с Никарагуа произошло в ходе турне абхазской делегации по странам Латинской Америки (Венесуэла, Никарагуа, Куба, Боливия). Таким образом, мы видим определённые различия между двумя частично признанными государствами Южного Кавказа. Абхазия стремится к диверсификации своих внешнеполитических контактов, в то время как Южная Осетия полагается на поддержку Москвы и получает некоторые дивиденды от абхазских дипломатических усилий (просто потому, что во всём мире эти два разных и непохожих образования воспринимаются через запятую).
Вернёмся, однако же, к Венесуэле. Признавая популярность Уго Чавеса в его стране, не следует всё же считать лидера боливарианского мира восточным деспотом (что так любят делать США и их союзники). Для того чтобы признание стало чем-то реальным (а не только приятной для уха российского коллеги формулой), Каракас должен предпринять определённые шаги (ратификация в парламенте, установление дипломатических отношений). По словам Максима Гвинджии (заместителя министра иностранных дел Абхазии и руководителя делегации своей республики в ходе недавнего турне по странам Латинской Америки), документ об установлении дипломатических отношений между Абхазией и Венесуэлой — вопрос недалёкого будущего. И снова обратим внимание на то, что, скорее всего, и в этом случае речь пойдёт о дипломатических отношениях Абхазии и Боливаринской Республики. Южной Осетии хватит и устного заверения Уго Чавеса.
Впрочем, само заявление Чавеса (даже без последующих процедур) снова сделало вопрос о признании двух бывших грузинских автономий актуальным и широко обсуждаемым. Во-первых, оно показало, что изначальные расчёты российского руководства на то, что «многостороннее» признание независимости Абхазии и Южной Осетии можно будет осуществить за счёт ресурсов соседних стран (коллег по СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС), были утопичными.
Каждая из стран СНГ имеет свои отношения с Грузией, свои сепаратистские скелеты в шкафу. При этом скелеты имеют общих предков — Советский Союз и проводимую им национальную политику. Поэтому если мы и хотели кого-то привлечь к делу «защиты братских народов», то делать это надо было по принципу «чем дальше, тем лучше». У той же Венесуэлы или Никарагуа никаких специфических интересов в Грузии нет, а лишний раз продемонстрировать свою самость там всегда готовы. Не исключено, что другие сторонники боливарианского пути примкнут к позиции Каракаса и Манагуа.
Во-вторых, у этой медали есть и обратная сторона. Процесс признания в мире после Ялты приобретает прямо-таки рыночную стихию. Теперь каждый может в силу разных соображений кого-либо признавать. В этом плане нельзя исключать, что кто-то далёкий от России и не подверженный давлению с её стороны захочет признать независимость какой-то проблемной территории в её составе. Это не вопрос ближайшей перспективы. Здесь многое зависит не от далёкой страны, а от качества российской внутренней политики. Но сама по себе потенциальная возможность такого сценария существует. В мире после Ялты, где нет признаваемых всеми правил, всё возможно.
Читать @chaskor |