Если бы Бэнкси не выдумал себя сам, его определенно стоило бы придумать. Чтобы, если не украсить урбанизированные джунгли, то поразмышлять на примере любопытного кейса над бытованием современного искусства.
Уже в предисловии автор делает важные замечания. Это жизнеописание, очевидно, utterly unauthorized, потому что тот, кто скрывается за именем Бэнкси, famous, but unknown – выбрал анонимную славу (недавно в сети проходили новости, что того, кто подписывается Бэнкси, вычислили де, исходя из алгоритма его рисунков и перемещений по городу, с помощью камер наблюдения, которых в Англии видимо-невидимо. Это опять же не подтвержденная информация и не суть важно).
Бэнкси – художник уличный, но он неизвестен. Он левак, постоянно выступает против капитализма, но заработал весьма много денег (автор описывает, как решил купить настоящий, не подделанный – а это целая индустрия и полицейский детектив почище «Шерлока» - принт Бэнкси в первый день продаж, провел ночь на улице в очереди с номером на руке, как в самые советские времена, но зря…).
И таких противоречий весьма много. Бэнкси сам – сосредоточие таких противоречий. Он выступает, как против капиталистического общества, против традиционного искусства –известные акции Бэнкси, когда в знаменитейших музеях мира он (с бородой, в очках, шляпе или капюшоне худи) прикреплял между обычными картинами свои стебные произведения или размещал любимых крыс (оные продержались от часа до больше недели). Но его граффити на улицах города – произведения изначально недолговечные – сейчас или продаются вместе со стенами (распил, перевоз и реставрация части ограждения – уже кругленькая сумма), или же помещаются за толстые стекла вроде того, что сейчас защищает могилу Уайльда на Пер-Лашез от традиционных отпечатков поцелуйной губной помады поклонников. С улиц в галереи, одним словом (Бэнкси не разрешает размещать свои рисунки в галереях, но как-то сам устроил выставку в Музее Бристоля – та прошла полностью аншлаговой).
Уорхол проповедовал славу, возвел ее в культ, сделал ее саму – произведением искусства, для чего выставлял обычное (те самые банки супа), обещал каждому причитающиеся 15 минут славы. Бэнкси же выбрал посреди славы – неизвестность, анонимность как антидот.
Все артисты и не только нанимают пиарщиков для раскрутки собственного творчества и себя, Бэнкси же многолетне сотрудничает с пиар-агентством, которое призвано «защищать его самого», а его вернисаж преподнести этаким тайным мероприятием, о котором, тем не менее, известно всем. «She (глава работающей на Бэнкси пиар-фирмы. – А.Ч.) has to preserve his anonymity while nourishing his fame; preserve his street credibility while his pictures earn him more and more money; give a Banksy exhibition the sense that it is somehow secret – an insider thing – while letting people know it’s happening».
Он ненавидит бренды, издевается над ними при каждой возможности (на своей выставке разместил слониху, выкрашенную розовой краской, чтобы та всячески отвлекала внимание на себя): «Our culture is obsessed with brands and branding. I’m taking the idea of branding back to its original roots, which is cattle branding. I call it Brandalism». Но его произведения оцениваются в миллионы фунтов.
Бэнкси очень современен, порождение этого (вырождающегося) мира, что не скрывает и что всячески обыгрывает. Но его метод анонимного творения отсылает нас к средневековому мышлению, когда творец и не думал подписывать свой шедевр – ведь авторство всего по определению божественное, а его фактический создатель лишь боговдохновенный, но обычный подмастерье-скриптор.
Он не хочет быть селебрити – но не это ли в большой степени и прославило его? «Rich rebel, anarchy celebrity», you name it.
Бэнкси ненавидит художественный рынок, но между делом переформатировал его – вместо традиционных продаж на вернисажах или аукционах, он торгует напрямую через пару официальных сайтов, а перепродают его уже через eBay. Он пытается избавиться от позорных бумажек, жертвует их той же «Войне», но волей-неволей стал уже давно миллионером.
Бэнкси до сих пор считает себя уличных художником, но те же продающиеся принты работающие на него люди вынуждены защищать очень хитрым способом, ручной маркировкой и так далее (Бэнкси не появляется в судах, поэтому дела о подделках усложняются). Он категорически выступает против института спонсорства, но – спонсоры есть у тех галерей, где изредка, но выставляются его вещи.
То есть, можно сказать, он пытался сделать все, боролся с системой, но та всевластна, поэтому получается не компромисс даже, а какая-то гибридная форма существования искусства, продаж произведений искусства, личности художника?
В любом случае, фигура Бэнкси может инспирировать далеко идущие рассуждения, она – кладезь для теоретиков постмодернистского искусства и посткапиталистического мира. И своим рассуждениям я посвятил так много места не зря, ведь биографии перед нами, конечно же, нет. Ни Бэнкси, ни его представители, ни оказавшиеся верными друзья не стали разговаривать с биографом. И книга эта – отчет о чем-то известном (слегка криминальное прошлое, но хорошая школа, обычная фигура и внешность, раньше деньги валялись дома, сейчас жена поместила в банк), история граффити-движения в Лондоне (война с Роббо), реконструкции, шутки и вода.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- История любви в картинах.
Пабло Пикассо и Ольга Хохлова. - Memento mori.
Отрывок из сборника рассказов Рэя Брэдбери «Механический хэппи-лэнд» издательства «ЭКСМО». - Последний альбом ABBA.
Отрывок из книги «ABBA. История легенды» издательства «ЭКСМО». - Новые библиотеки — новые читатели.
О проблемах библиотек и их роли в образовании россиян. - «Если библиотека не будет доказывать свою нужность и важность, то она перестанет существовать».
- В музей — по ссылке.
Лучшие виртуальные туры по русским и зарубежным музеям. - Ваби-саби, сатори и макото.
Как принципы японской эстетики помогают понять скрытую красоту вещей и быстротечность жизни и как они повлияли на менталитет японцев. - Космическое Рождество с Doping-Pong в Санкт-Петербурге.
- Микеланджело в цифре.
Как искусство обретает новые формы . - «Задача традиционных библиотек — достойно встретить старость».
Интервью с Максимом Мошковым.
