Если вы совсем не слышали слов «сланцевый газ», то фабула вкратце такова — внезапно выяснилось, что, казалось бы, давно энергонедостаточные США оказались крупнейшим в мире производителем газа в 2009 году, легко спихнув Россию с этой роли. Что вроде США могут даже начать экспортировать газ. А источник всей этой благодати — именно сланцевый газ.
История эта в основном про геологию и технологии, так что я бы, пожалуй, посоветовал послушать в качестве фона вот эту лекцию. А ещё это история про переход количества в качество.
Если вы совсем не слышали слов «сланцевый газ», то фабула вкратце такова — внезапно выяснилось, что, казалось бы, давно энергонедостаточные США оказались крупнейшим в мире производителем газа в 2009 году, легко спихнув Россию с этой роли. Что вроде США могут даже начать экспортировать газ. А источник всей этой благодати — именно сланцевый газ (а вовсе не ветвистая пшеница и не торфо-перегнойные горшочки, как некоторые могли бы подумать). Ну а поскольку в России «Газпром» — опорный край державы, и равнодушных к газовой теме в России быть не может, тема вдруг приобрела актуальность. Я же со своей стороны тоже не могу стоять в стороне и рвусь раскрыть любезным читателям всю подноготную американской диверсии под основы российского благоденствия.
Итак, сперва про геологию. Для месторождения, если вы помните, нужно несколько условий — отложения органики, давление-температура и порода-коллектор, да ещё в правильной форме, в которых эти самые нефть и газ могут накопиться. Динозавры в своё время мёрли массово, гнили с полагающейся скоростью, так что органики было запасено немало. Вот с коллектором было хуже. То есть осадочной породы хватает. Но для качественного традиционного коллектора нужна не просто осадочная порода, а песчаник. А песок, если задуматься, довольно нелогичная горная порода, полуфабрикат. Если уж начали скалы смалываться в труху, то зачем им, собственно, останавливаться на полдороге и превращаться в труху с размером частиц в доли миллиметра, когда можно смолоться во что-то помельче? Так вот, в основном они в это что-то помельче, мелкодисперсное, и смалывались, а получившийся результат — это глина. По-английски — clay . Потом глина окаменевала и результат называется claystone или shalestone. По-русски — сланец. В некотором смысле — всё тот же песчаник, только из гораздо более мелких, более плотно упакованных частиц, с куда меньшей пористостью и худшей связностью пор между собой. Заметим, кстати, что в природе наблюдается континуум от роскошного крупноячеистого песчаника до самого плотного сланца, и где кончается одно и начинается другое, со всей точностью сказать никак нельзя.
У месторождения углеводородов в сланцах уйма недостатков. Во-первых, порода твёрже, бурить тяжелее. Во-вторых, малый поровый объём — это значит, что мало полезного продукта на единицу объёма месторождения. В-третьих, плохая связность пор — это значит, что по этому коллектору продукт течёт к стволу скважины совсем плохо. То есть округа дренирования у скважины очень малая. В итоге — количество запасов, осваиваемое одной скважиной, очень низкое. В случае с нефтью получаем: начиная с некоторого момента нефть по сланцам совсем не течёт. Но газ — он на то и газ, он куда хочешь просочится. Плохо, без напора, но просочится. Так что какое-никакое газовое месторождение можно и в сланцах найти. Дрянное, конечно. При наличии альтернатив никто б на него и смотреть не стал. Но есть у сланцев и достоинства, главное из которых — их много. И много не где-нибудь за Полярным кругом или в Судане, а, скажем, в Пенсильвании и Нью-Йорке. Или в Нижней Саксонии. Их открывать-то не надо было, про них было давно известно. Просто это было нечто, что не считали запасами. Сланцы — вещь совершенно не рисковая. Для того чтобы образовалось месторождение в песчанике, нужно, чтобы этот песчаник сложился в определённую форму-линзу, чтобы он был покрыт породой-изолятором, чтобы к нему был ход из керогенной породы. А сланец — он сам себе и кероген, и изолятор. «Пустую» скважину в сланец пробурить практически невозможно, какой-нибудь дебит обязательно будет. Вообще, первые углеводородные скважины были именно в сланцы, ещё лет за 30 до нефтяных. Вопрос в том, окупится ли всё это. До недавних пор не окупалось.
В последние несколько лет произошли определённые вещи, которые сделали этот мусор вполне коммерческим классом активов. Для начала резко подорожали энергоносители, и минимальный объём приведённой добычи со скважины, окупающий её бурение, сильно снизился. Во-вторых, резкий рост цен на энергоносители привёл и к резкому росту цен оборудования для нефтяной промышленности, эта отрасль стала доходна, и все кому не лень бросились производить буровые установки, оборудование для заканчивания и обустройства скважин, помпы для гидроразрыва и т.д. В какой-то момент это привело к изобилию всего этого барахла и возможности использовать его кому попало на не самых звёздных активах.
Потихоньку развивалась технология горизонтального бурения и гидроразрыва. А горизонтальная и разорванная скважина в сланце — это совсем другой коленкор. Площадь её контакта с породой в сотни раз выше, чем у традиционной вертикальной, так что дебиты на ней уже вполне коммерческие. Долго этот дебит не продержится — см. пункт про малый поровый объём и трудности с дренированием больших площадей. Скважина в сланцах может умереть за несколько месяцев (скважина на Уренгое может прожить лет 10―15), но дать достаточно газа, чтобы окупиться. Учитывая, что риска почти не было, и что такой газ можно добывать рядом с потенциальным потребителем, в регионе с дорогами, электричеством, газопроводами, что скважина фактически бурится на сезон, получается интересная ситуация — добыча углеводородов практически без капитальных издержек. Одноразовая такая добыча, вроде пластикового стаканчика. Альтернатива — уход куда-нибудь далеко, где сохранились ещё прекрасные коллекторы, но с тратой уймы времени и денег на обустройство, строительство трубопроводов и т.д., а в результате ― получение газа, который дёшев в процессе добычи, но очень дорог для начала организации производства, требующий долгосрочной подписки от потребителей или принятия на себя больших рисков для девелопера. Если сравнить с другой технологией, сланцевый газ аналогичен добыче золота из породы цианидным методом, а традиционный — поиску жил и самородков.
«Одноразовая» природа сланцевого газа даёт новый оборот ещё одной извечной проблеме газового бизнеса — сезонности. Не нужны газохранилища и закачка в них. Коль скоро у нас месторождения близки к потребителю, коль скоро нет особых капитальных затрат, можно просто забуривать скважины летом, выводить их на пик к осени, а к весне они просто кончатся — ну и чёрт с ними. Традиционному газу с таким конкурировать трудно.
Всё это, конечно, оказалось возможно только в Штатах — стране с развитой газотранспортной системой со свободным доступом, стране, в которой есть много самостоятельных компаний и самостоятельных контракторов, делающих технологии доступными для кого угодно, что позволяет легко затевать мелкие нефтегазовые проекты, стране с крайне либеральным законодательством о недрах. Но как только усилиями многих мелких игроков технология оказалась доведена до коммерческого состояния, перспективы открылись всем. В той же Европе в полной мере повторить этот успех не удастся. Для того чтобы устойчиво добывать сланцевый газ, нужно непрерывно набуривать новые скважины. В Европе просто нет достаточного количества буровых и помп (что со временем исправимо), но в плотно населённой Европе куда хуже со свободными участками под эти скважины. Особо дешёвым сланцевый газ не будет, наверное, ещё долго.
В нынешней ситуации для него, похоже, разумная экономичная цена — около 200―250 долларов за тысячу кубометров. Но он, несомненно, задаёт потолок для цен на трубопроводный газ и СПГ и создаёт довольно мощный толчок к отвязке газовых цен от нефтяных и расширению спотового ценообразования. По всей видимости, на рынках, богатых сланцевым газом, вскоре изменится отношение к энергобезопасности — снизится зависимость от непрерывного снабжения по трубе издалека.
Что забавно, до самого последнего момента эту «революцию» в сланцевом газе не замечали и с жуткой скоростью строили СПГ-терминалы в Штатах и заводы СПГ от Нигерии до Катара. Теперь, похоже, существенная часть этого СПГ поплывёт в Китай и в Европу (где тоже построили много терминалов). Скучная довольно перспектива и для «Газпрома», и для среднеазиатов. Штокман, например, оказывается под очень большим вопросом. А вот для кого ситуация ещё более грустная, это для Украины и Турции. Как несложно понять, в ситуации с изобильным источником газа средней дороговизны под боком и с увеличивающейся долей морских поставок коридорные интриги стран-транзитёров производят куда меньшее впечатление на целевую аудиторию. Для Украины, правда, пилюля будет слегка подслащена, на её территории вроде бы есть достаточно обширные бассейны сланцев. Но и тут не везёт, они, вроде, залегают достаточно глубоко, не на 1500 метрах, как в Штатах и Германии, а на 2500, если не глубже, что изрядно поднимает себестоимость.
Сразу пошли вопросы, что всё это значит для остального мира. Ситуация такая: экономика этой добычи всё-таки маржинальна. Второй момент — она высокотехнологична. Это, грубо говоря, аналог интенсивного земледелия на не самых приятных почвах с низкой изначальной урожайностью. Во-первых, нужны довольно мощные буровые и установки гидроразрыва, во-вторых, нужны буровые бригады, которые умеют со всем этим обращаться, в-третьих, всё это нужно непрерывно, в этой бизнес-модели бурение скважин не капитальный, а эксплуатационный процесс.
В России, по моим ощущениям, технический потенциал ― на 50―100 таких скважин в год, в Штатах их сейчас бурят тысячами. А Россия, прямо скажем, хоть и не на передовом крае, но и не самая отсталая страна в плане технологий разработки месторождений.
Есть второй баланс: разработка таких месторождений требует крайне грамотного управления залежью, поскольку там расходуется объём сланцевой залежи, для максимизации дохода и перевода экономики из отрицательной зоны в положительную нужно весьма точно закладывать стволы скважин, не часто, не редко, так, чтобы осушать залежь полностью, но не воровать газ скважинами друг у друга и т.д. Первые несколько лет, пока буровики приноравливаются к залежи, а резервуарщики набирают данные о ней, в Штатах убыточны почти всегда, а в плюс выходят только вылезая повыше, по кривой набора опыта. А остальным ещё предстоит учиться.
Второй момент: американская геология изучена до невозможности. В прочих местах сланцевые бассейны никто внимательно не смотрел. Поэтому трудно сказать, каков там потенциал. Себестоимость сланцевого газа сильно зависит от глубины. Америке повезло, что крупные залежи оказались близко к поверхности и в районах, близких к районам потребления газа, что для остальных не гарантировано.
Наконец (и это уже из серии мнений), сможет ли сланцевый газ стать основным топливом? Я сомневаюсь. Если приводить аналогию с энергетикой, он хорош в роли peak shaver, в то время как трубопроводному газу уготована роль базовой нагрузки. Но наличие доступного, пусть и дорогого и малообъёмного ресурса, значительно усиливает переговорную позицию потребителя, что мы, наверное, и увидим вскоре. Хотя, сразу хочу предупредить, что слишком уж радоваться не стоит, сланцевый газ — не gamechanger, наличие такой опции не отменит совсем долгосрочных контрактов, не загонит цены на газ к 90 долларам за тысячу кубов.
Источник: akteon
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
Статьи по теме:
- «Зеленая» энергетика.
Не срочно, но неизбежно. - Когда не станет нефти.
Прогнозы и последствия. - «Зеленая» энергетика.
Мифы и реальность. - Чем согреют безуглеродный мир.
Водород против атома. - «Миллионы тонн ядерных отходов».
Крупнейший миф атомной энергетики. - Возобновляемая и безуглеродная.
Мифы об атомной и обычной энергетике . - О чем боятся говорить экологи.
Как ГМО, ядерная энергетика и урбанизация могут спасти планету. - Почему предотвращение глобального потепления невозможно без развития энергетики?
- Энергетическое будущее.
5 неизбежных изменений, которые нас ожидают. - Тайны мироздания.
Предательство на энергетическом уровне.
