Нынешняя премьера Большого официально именуется весьма непритязательно: «Вечер одноактных балетов». И формально «Большое классическое па из балета «Пахита», «Русские сезоны» и «Симфония до мажор» — спектакли вполне самостоятельные. Более того, последний даже и не премьера...
Нынешняя премьера Большого официально именуется весьма непритязательно: «Вечер одноактных балетов». И формально «Большое классическое па из балета «Пахита», «Русские сезоны» и «Симфония до мажор» — спектакли вполне самостоятельные. Более того, последний даже и не премьера, он уже четыре сезона как в репертуаре театра.
Тем не менее весь этот «Одноактный вечер» можно и нужно воспринимать как единое художественное событие. Ведь это последняя балетная премьера за истекающий срок художественного руководства Алексея Ратманского.
И хотя как хореографу ему принадлежит только второй из трех спектаклей, весь триптих — своего рода подведение итогов его деятельности на посту худрука.
И одновременно напутствие преемнику, которым будет Юрий Бурлака, хореограф первой части нынешнего триптиха.
Аллилуйя классике
«В современном балете стираются грани между национальными стилями исполнения, между мужским и женским танцем. В общем балет стал значительно менее популярен, чем раньше. Это негатив. К позитиву отнесу невероятную техническую оснащенность современных танцовщиков, бурное развитие современного танца, доступность любой профессиональной информации...
Три одноактных спектакля вечера — три века русского балета в наиболее представительных, символичных его проявлениях.
Классическое «Гран-па из «Пахиты», шедевр века XIX, поставлено Мариусом Петипа в 1881 году на музыку Людвига Минкуса в качестве дополнительной сцены к балету 1847 года.
«Симфония до мажор» на музыку Первой симфонии Жоржа Бизе — выдающийся образец неоклассики Джорджа Баланчина 1947 года, восстановленный в сегодняшнем виде Татьяной Тереховой в 2004-м. «Русские сезоны» на музыку Леонида Десятникова — балет XXI века, оригинальная постановка Алексея Ратманского, правда, впервые осуществленная в 2006-м в New York City Ballet.
В этом изысканном и разнообразном балетном меню спектакль Ратманского, бесспорно, основное блюдо. Не случайно он представляет собой центральную часть вечера, даже в нарушение хронологии.
В том же 2006-м, когда Ратманский ставил «Русские сезоны» в Нью-Йорке, собственную хореографическую версию балета Десятникова осуществила Алла Сигалова. В Новосибирском театре оперы и балета, ставшем за последние годы третьим главным музыкальным театром России, получив номинацию на «Золотую маску».
Сигалова показала ее в Москве, на той же Новой сцене Большого и тоже в рамках триптиха одноактных балетов (причем сигаловские «Русские сезоны» тоже выступали в качестве центральной части вечера).
В музыке Десятникова с основными славянскими фольклорными напевами соединены характерные мотивы музыки европейского Средневековья, специфические восточные гармонии, религиозная традиция, отголоски современного урбанизма, то есть архаика, классика и авангард.
В хореографии Сигаловой синтезировались классические фуэте с элементами contemporary dance и движениями, заимствованными из японских театральных систем. Ее спектакль сильно выигрывал за счет яркой сценографии Алекси-Месхишвили и экзотических костюмов, но при всей экспрессивности собственно танца был недостаточно эмоциональным.
Зима священная
«Русские сезоны» Алексея Ратманского в сравнении с постановкой Сигаловой (которая, кстати, присутствовала в зрительном зале на генеральной репетиции в Большом) более чувственные, более «классические» и, если можно так сказать, более русские.
Сигалова шла от идеи о «всемирной отзывчивости» русского искусства, соединяющего западные традиции с восточными, а те и другие традиции — с авангардом.
Ратманский хотя и ставит современный балет, но в его хореографии преобладают классические элементы и, что еще более важно, для него первостепенное значение имеют главные принципы классического балета: синхрония и симметрия.
Оформление сцены ограничивается лишь, позволю себе воспользоваться расхожим клише, «идеально натянутым задником, как в спектаклях Боба Уилсона».
Костюмы Галины Соловьевой тоже просты, за основу художник берет народный русский костюм, но сводит набор характерных для него черт к минимуму. Костюмы единого кроя, но разных цветов. Меняет цвет и задник-экран.
Цвет и свет — практически единственное выразительное средство в этом спектакле помимо музыки и танца, но используются их возможности по полной программе.
В одном из эпизодов на фоне подсвеченного задника фигуры танцовщиков начинают казаться бесплотными тенями (художник по свету — Марк Стенли, адаптация светового дизайна для Большого — Сергей Шевченко).
В самой музыкальной концепции «Русских сезонов» Десятникова, как ясно из названия, заложены две линии: с одной стороны, календарный цикл, смена сезонов, времен года и соответствующих обрядовых действий, определяющих бытие человека в традиционной культуре.
Другая, не менее прозрачная отсылка ведет к балетам антрепренера начала ХХ века Сергея Дягилева. То есть архаика и модерн сосуществуют здесь нераздельно.
Ратманский в своем хореографическом видении этой музыки добавляет еще одну составляющую — психологизм. И в архаичной, и в современной урбанистической культуре человек испытывает по большому счету одни и те же эмоции: любовь, ревность, страх, тоску...
Ратманский идет именно от эмоций. В бессюжетном балете ему интересно наметить интригу, обозначить характеры персонажей. Но неслучайно персонажей двенадцать — по числу месяцев в году, и неслучайно они разделены на пары, а финалом спектакля становится свадебная церемония на вокальную тему «Аллилуйя», практически «Аллилуйя любви».
Минкус, Петипа и Бурлака
Предшествует «Русским сезонам» восстановленное по архивам Гарвардского университета Юрием Бурлакой «Гран-па из «Пахиты», где в концентрированном виде представлен в своих высших достижениях стиль русского классического балета.
Для спектакля придуман специальный занавес, стилизованный под ампир, и в этом же ключе выполнены рисованные декорации: классицистские колонны, на заднике — вид на дворцовый ансамбль и парк.
Замыкает триптих балет Баланчина, где те же вершинные достижения русского балета времен Петипа освобождены и от сюжета, и от характерности, и от сценографии, и от любой предметной атрибутики.
Из классического балета здесь осталась только чистая красота движения, и даже не движения отдельного исполнителя/исполнительницы, а соположения движущихся тел в пространстве.
«Гран-па» тоже, конечно, опус бессюжетный, ведь изначально он был всего лишь дополнительной сценой к большому балету. «Симфония до мажор» — абсолютно самостоятельное произведение. Ровно как и «Русские сезоны». И всё, что их определяет, — поступательное развитие, движение от классики к современному танцу.
Все три спектакля объединены классической основой. Все они в той или иной степени определяются традициями русского балета, идущими от Петипа через Дягилевские сезоны к сегодняшним хореографам Большого театра — уходящему с поста худрука Ратманскому и приходящему на его место Бурлаке.
Не слепое почтение, но пристальное внимание к классической основе — так, по всей видимости, надо понимать основное творческое кредо, которое передает Ратманский своему преемнику, и таким он видит ближайшее будущее большого балета.
Читать @chaskor |